История России в мелкий горошек

Володихин Дмитрий Михайлович

И последнее. «Безмонетный период» – это условное название; монеты еще довольно долго использовались на Руси, только не собственные, а привозные. Вслед за этим монеты действительно исчезли из экономического быта, в том числе византийские и арабские. Но не исчезли деньги. Деньги совершенно не обязательно существуют в форме монет, и совершенно не обязательно говорить о «натуральном обмене» при отсутствии монет. Эквивалентом монеты стали клеймленые слитки серебра определенного веса и формы – гривны. Общеизвестны в среде историков древнерусской культуры типы киевских, черниговских и новгородских гривен. Автор этих строк не находит удовлетворительного объяснения тому факту, что эти доступные даже для неспециалиста сведения оказались за пределами внимания уважаемых исследователей.

Фактически вся глава о русской монетной системе с лихвой полна подобного рода изувековечивающими трактовками. Нет смысла анализировать здесь последующие параграфы, поскольку в них мысль уважаемых авторов столь далеко отрывается от наукоподобия, что и комментирование

их «открытий» примет формы чистого анекдота. Вот на странице 142 делаются выводы из сходства слов «алтын» и «гульден» (и то, и другое переводится как «золотой», и это симптоматично). Здесь же звучит широковещательное и многошумящее заявление, что русская и татарская денежные системы едины, а объяснять это надо тем, что Русь и есть Орда, а термины деньга и алтын, заимствованные из тюркского языка в русский, на самом деле не заимствованы, поскольку трудно заимствовать что-либо у самого себя. Жаль только, что никаких золотых алтынов, как, впрочем, и серебряных, на Руси в ордынское время не чеканили, и алтын был не монетой, а единицей счета. И, кстати говоря, если заимствовать у себя было нечего, то откуда взялись незаимствованные сребреники и златники, с точки зрения уважаемых авторов, бытовавшие одновременно с копейкой, деньгой и алтыном?

На с. 143 соседствуют изображения двух средневековых русских монет. Одна – с неправильно прочитанной уважаемыми авторами надписью «государь всеа Руси», другая – с нечитаемой татарской надписью. Следует комментарий: «Иногда «нечитаемыми» называются монеты, на которых надписи прочитать можно, но при этом возникают противоречия с принятой версией хронологии истории…». Так не те же слова «государь всеа Руси» написаны «забытыми сегодня буквами, вязью» на второй монете? Автор этих строк прослезился от умиления: не дать ли крупную премию исследователям, установившим использование вязи на монетах? До сих пор она характерна была для одних только рукописей, да и не забыта никем… Но семимильными шагами устремляется вперед отечественная наука, каждый день сталкиваешься нос к носу с новыми открытиями: сегодня забыта вязь, бесстыдно помолодел сребреник. Орда стала Русью. Завтра окажутся забыты устав, полуустав, скоропись и современное начертание букв; Япония станет Канадой, доллар обнаружат в каменном веке. Но даже если все это случится, то и тогда автор этих строк под микроскопом не прочитает нечитаемую надпись, потому что она нечитаемая, и попытка медитировать над ней скорее приведет к окончательному просветлению и нирване (N 6), чем к прочтению. Предпочтительнее, право, погадать на кофейной гуще: «государь всеа Руси» или «Аллах акбар».

И так далее.

ЛИКВИДАЦИЯ РАДЗИВИЛЛОВСКОЙ ЛЕТОПИСИ

А.Т. Фоменко искренне убежден, что вся древняя русская история была сфальсифицирована «придворными» историками династии Романовых. Эти ловкие люди прятали и подделывали русские летописи просто в массовом порядке. Они же, надо полагать, наполнили архивы средневековыми документами поздней «сборки» и подсунули советским археологам новгородские берестяные грамоты. Особую роль в теории «романовского фальсификата» играет Радзивилловская летопись.

Фом-дружина придерживается того мнения, что эта летопись «представляет из себя основной, древнейший и первый по времени обнаружения список знаменитой «Повести временных лет»… Все остальные списки «Повести временных лет» являются фактически копиями Радзивилловского» (с. 81). Описания крупных книжных собраний, относящиеся к XVII столетию, буквально пестрят упоминаниями летописей, и совершенно непонятно, почему Радзивилловская летопись занимает первое место в конкурсе на древность «обнаружения». Бог весть почему Лаврентьевская летопись, относящаяся к XIV в. (1377 г.), осталась для уважаемых авторов тайной за семью печатями вместе с нею еще несколько летописных сводов, содержащих текст «Повести временных лет» традиционно относимых источниковедами к более раннему времени. Радзивилловская летопись изготовлена на бумаге, в то время как имеются пергаментные списки «Повести временных лет» (хотя бы та же Лаврентьевская летопись), ан нет, прихотливое воображение уважаемых авторов пылает странною любовью именно к Радзивилловскому списку. Отчего ж?

Отчасти, быть может, виной тому несколько неосторожная фраза Я.С. Лурье, написавшего предисловие к академическому изданию Радзивилловской летописи серии «Полное собрание русских летописей» (том 38): «Радзивилловская летопись – древнейшая, дошедшая до нас, – текст ее завершается первыми годами XIII века» (Указ. Соч., с. 3). Но Лурье пишет это в издании предназначенном для использования историками-профессионалами, и фраза его специалистам вполне понятна. Тем более что сразу вслед за нею идет комментарий, с доброй неизменностью опускаемый во всех трудах Фом-дружины – непонятно, какого лукавства ради. Вот этот комментарий: «…текст Ипатьевской летописи доходит до 1292 г., Лаврентьевской – до 1305 г., Новгородской I старшего извода – до 1352 г.». Даже очень «неспециальному неспециалисту» должно быть понятно, что речь идет о формировании текстового комплекса, а не об изготовлении «списков», т. е. самих рукописей, содержащих «Повесть временных лет». Сама ПВЛ создана была в начале XII столетия, а все то, что идет после нее, – добавления из местных летописей Южной или Владимиро-Суздальской Руси. Логика летописеведа: летописец завершил свой труд в

первые годы XIII в., т. е. он поместил в начале своего свода ПВЛ и добавил к ней те сведения, которые он имел дополнительно. Скорее всего разрыв между последним известием в летописи и временем ее написания невелик – несколько лет или, в крайнем случае, десятилетий. Текст ПВЛ в абсолютном большинстве известных летописей идентичен, с легкими разночтениями (в число «абсолютного большинства» Радзивилловская летопись, между прочим, входит). Отличается то, что стоит в летописи после ПВЛ. И чем раньше обрывается летопись, тем раньше она была, вероятнее всего, создана, а следовательно, тем больше шансов, что летописец имел в своем распоряжении более древние, более достоверные источники. Разумеется, необходимо делать поправку на то, что в распоряжении летописца более позднего времени могли оказаться документальные или опять-таки летописные источники весьма раннего периода. Здесь очень многое зависит от того, насколько богатым было рукописное собрание, которым мог пользоваться летописец в своей работе, каковы были возможности восполнить пробелы в источниках у заказчика летописи – князя, церковного иерарха, монастыря и т. д. Текст созданной летописи могли переписывать, дополняя и редактируя, многое множество раз на протяжении нескольких стоетий. Таким образом, нет никаких оснований приписывать роль древнейшего списка ПВЛ Радзивилловской летописи.

Тем не менее в глазах уважаемых авторов Радзизвилловская летопись – древнейший список ранней русской летописи. И конечно, ее не могли не подделать пресловутые придворные историки. Доказательству этого тезиса посвящен целый параграф под названием «Датировка Радзивилловской или Кенигсбергской рукописи» (с. 83-84). Этот параграф мог бы стать блестящей рекламой для курса русской палеографии, ибо что, как ни пособие по типичным ошибкам непрофессионала, пытающегося произвести палеографический анализ рукописи, лучше доказывает необходимость приобретения навыков палеографа? Думается, стоит привести здесь обширный фрагмент из фундаментальной «Империи» почти целиком, чтобы последующая полемика не превратилась в бой с тенью: «Историки цитируют основной список «Повести временных лет», – Радзивилловскую летопись, – последним десятилетием XV века, а листы от переплета, т. е. листы, являющиеся частью переплета, а не самой рукописи, – восемнадцатым веком. Листы датированы по филиграням… Однако наш анализ рукописи показывает, что этот список в действительности относится не к XV, а к концу XVIII века… Начнем с того, что нумерация листов рукописи идет сначала латинскими буквами: три листа, считая от переплета, помечены буквами «a», «b», «c». Все остальные – арабскими цифрами; эта нумерация проставлена в правом верхнем углу каждого листа. Таким образом, рукопись пронумерована вполне естественно для XVIII века. Но такая арабская нумерация выглядела бы крайне странно для летописи, составленной на Руси в XV веке. Ведь до середины XVII века в русских рукописях и книгах (а рукописная книга это не рукопись? – Д.В.) употребляли, как известно, исключительно церковнославянскую нумерацию.

Историки предлагают считать, что первоначальная, – самая древняя, якобы XV века, – нумерация была сделана церковнославянскими буквами-цифрами. И якобы лишь через пару сотен лет на рукописи проставили другую нумерацию – арабскими цифрами. Но это предположение сразу вызывает недоуменные вопросы. Оказывается, еще А.А. Шахматов установил, что «нумерация церковнославянскими цифрами была сделана после утраты из летописи двух листов… Кроме того, нумерация производилась после того, как листы в конце рукописи были перепутаны. В соответствии с текстом после листа 236 должны следовать листы 239-243, 237, 238, 244 и следующие»… Причем, как читатель может убедиться лично по фотокопии рукописи (ссылка на: Радзивилловская летопись (факсимильное издание). – М.- СПб., 1995) этой путаницы листов (после листа 236) не замечают обе ее нумерации – ни церковнославянская, ни арабская.

Таким образом, и церковнославянская, и арабская нумерации были проставлены уже после того, как рукопись была окончательно переплетена. Но тогда вопрос: когда же был изготовлен сам переплет? И тут мы с удивлением вспоминаем, что листы от переплета сами историки датируют по филиграням восемнадцатым веком; см. выше. Отсюда следует, что имеющиеся сегодня в рукописи и церковнославянская нумерация, и арабская были в действительности проставлены не ранее XVIII века, когда делали переплет. И достоверные известия об этой рукописи начинаются именно с XVIII века, когда ее показали Петру (Великому – Д.В.) и он приказал изготовить копию в 1711 году… тот факт, что церковнославянская нумерация, как и арабская, появилась лишь после переплета книги в XVIII веке, заставляет заподозрить даже, что настоящая нумерация была арабской. А имеющаяся церковнославянская была проставлена лишь с целью «доказать древность» рукописи… Итак, имеющийся сегодня Радзивилловский список был изготовлен в начале XVIII века».

А теперь «недоуменный вопрос», обращенный к штудиям Фом-дружины: любопытно, откуда фальсификаторы XVIII века взяли несколько сотен чистых листов с филигранями трехсотпятидесятилетней давности? Ведь именно из них состоит вся рукопись, помимо припереплетных листов. Вероятно, у них там был склад. То есть производство было поставлено на широкую ногу. Более того, рукопись написана почерком XV века, так называемым полууставом. Так что фальсификаторам, видно, пришлось познакомиться со старинной русской палеографией и научиться писать в стиле их пра-пра-прадедушек.