История России XVIII-XIX веков

Милов Леонид Васильевич

Решение греческого вопроса.Вступив на престол, Николай I унаследовал приобретший крайнюю остроту греческий вопрос, при решении которого он надеялся на укрепление русско-английского сотрудничества. Греческие дела он обсуждал с лордом А. Веллингтоном, который задавал тон в британском кабинете. Переговоры велись в Петербурге весной 1826 г. и завершились подписанием протокола, согласно которому Греция должна была получить автономию, а ее граждане — право на свободную торговлю, гарантии собственности и безопасности. Россия соглашалась на английское посредничество в греко-турецких переговорах. Для императора переговоры с победителем при Ватерлоо были успешным дипломатическим дебютом: он добился признания того, что при определенных условиях возможно не только совместное вооруженное выступление двух держав в поддержку греческой свободы, но и единоличное вмешательство России

во внутренние дела Османской империи. Тем самым заложены были основы российской политики «свободы рук» на Балканах. Оценивая петербургские переговоры, Каннинг должен был признать, что Веллингтон позволил царю одурачить себя.

В июле 1827 г. Россия, Англия и Франция заключили Лондонскую конвенцию, где подтвердили принцип греческой автономии и заявили о возможности открытия военных действий, если Турция отвергнет их условия. К берегам Греции была послана союзная эскадра, которая разгромила флот Османской империи в битве при Наварине в октябре 1827 г. В ответ Порта закрыла проливы для русских торговых судов, что стало прологом русско-турецкой войны.

В европейских делах следствием Наваринской победы стал распад союза России с Англией и Францией. Фактически в одиночестве Россия добилась сначала широкой автономии для Греции, что закреплено было в Адрианопольском мирном договоре, а в 1830 г. поддержала провозглашение греками полной независимости. Для Николая I трудность греческого вопроса заключалась в том, что, поддерживая борьбу христианского народа за независимость и против османского гнета, он, с одной стороны, опирался на фундаментальные начала Священного союза, с другой — нарушал принципы легитимизма, против чего обычно он резко протестовал.

Революционные потрясения 1830–1831 гг.В 1830 г. пал режим Реставрации во Франции. Июльская революция свергла династию Бурбонов и привела к власти короля Луи-Филиппа. Николай I счел восшествие на престол представителя Орлеанской ветви королевского дома узурпацией, продолжением «французского безумия», которое началось 14 июля 1789 г. Его брат великий князь Константин Павлович прямо заявил: «Мы отброшены на сорок один год назад».

Для Николая I Луи-Филипп навсегда остался «королем баррикад». Первоначально царь думал о военной интервенции и в беседе с французским послом заявил: «Никогда, никогда не смогу я признать того, что случилось во Франции». В Вену и в Берлин были посланы А. Ф. Орлов и И. И. Дибич для ведения переговоров о совместном военном выступлении. Однако их миссия не привела к успеху. Нового французского короля поддержали великие европейские державы, и Николай I отказался от мысли об интервенции. Россия признала Луи-Филиппа главой французского государства, однако статус российского представительства в Париже был понижен, Николай I не удостоил короля обращением «брат», и тем самым русско-французские отношения были надолго испорчены.

Вслед за революцией в Париже началось народное выступление в Брюсселе, которое привело к созданию временного правительства и провозглашению независимости Бельгии от Нидерландского королевства. Для Николая I бельгийская революция была личным оскорблением, поскольку его сестра была замужем за наследником голландского престола. Он вновь обратился к мысли «положить военной силою предел революции, всем угрожающей». По его убеждению, явное нарушение принципов легитимизма требовало совместного выступления европейских держав, он активно, хотя и безуспешно, склонял к этому Пруссию и Англию. Царь говорил: «Ни Бельгию желаю я там побороть, но всеобщую революцию, которая постепенно и скорее, чем думают, угрожает нам самим». Войска на западных границах империи были приведены в состояние боевой готовности, великий князь Константин Павлович начал мобилизацию находившейся под его командованием польской армии.

Осенью 1830 г. началось восстание в Царстве Польском, следствием чего стал более умеренный подход Николая I к европейским делам — сил на вооруженную интервенцию против революционной Европы у него не было. Он лишь оказал дипломатическую поддержку Австрии, когда начались волнения в подвластных ей итальянских землях. Независимость Бельгии получила международное признание, а Россию передовая европейская общественность стала воспринимать как «жандарма Европы», что было справедливо не столько в отношении действий, сколько в отношении намерений российского императора.

Определенную роль в смягчении интервенционистской позиции императора сыграл И. Ф. Паскевич, который стал наместником в Польше. Под началом Паскевича царь служил в военной службе, звал того «отцом-командиром» и прислушивался к его политическим советам. Паскевич справедливо полагал, что спокойствие

на западных границах Российской империи стоит неизмеримо выше, чем поддержание начал легитимизма.

Кризис Венской системы.После революционных потрясений 1830–1831 гг. Священный союз как целостная система утратил свое значение. Тем большую важность приобрели союзнические отношения России с Пруссией и Австрией. Российская дипломатия стремилась к созданию отлаженной системы взаимной помощи, основанной на согласии между тремя «северными монархами». В 1833 г. этими странами были подписаны Берлинские статьи, по которым они обязывались совместно действовать в бельгийских делах и защищать права Нидерландов. В том же году между Россией и Австрией была подписана так называемая вторая Мюнхенгрецкая конвенция о взаимной гарантии неприкосновенности польских владений двух империй. Конвенция содержала положения о военной помощи в случае нового восстания поляков. Оценивая итоги переговоров в Мюн-хенгреце, А. X. Бенкендорф говорил: «Кабинеты Венский и Петербургский совершенно соединились в своей охранительной политике».

Вслед за этим в Берлине три великие монархические державы заключили тайное соглашение, где обязались поддерживать друг друга в борьбе с внутренними врагами и внешней опасностью. Этот договор воспроизводил знаменитый принцип Священного союза — право на интервенцию. Правда, провозглашенный принцип взаимопомощи трех монархов не распространялся на «дела Востока».

Соглашения 1833 г. служили укреплению Венской системы европейского равновесия. Объективно они были выгодны прежде всего Австрии, которую современники называли «тюрьмой народов» и власти которой были обеспокоены проблемой целостности империи. Верный принципам легитимизма, Николай I исключал возможность использовать слабость западного соседа России для поддержки освободительных движений славянских народов, к чему призывали чешские и хорватские идеологи панславизма. В русском обществе панславистские воззрения, идеи славянской солидарности разделяли немногие. К ним прежде всего можно было отнести представителя радикальной мысли М. А. Бакунина и умеренного консерватора М. П. Погодина. Их влияние было невелико, и правительство могло не обращать на них внимания. Проавстрийская ориентация российской внешней политики к началу 1840-х гг. стала столь заметна, что в русском обществе, где гласное обсуждение международных вопросов не допускалось, стали объяснять чин вице-канцлера Нессельроде тем, что он состоит при канцлере Меттернихе. В действительности Нессельроде послушно выполнял волю императора и даже сожалел об ухудшении отношений с Англией, что объяснялось разногласиями по Восточному вопросу.

Для России союзные отношения с Австрией и Пруссией, в основе которых лежали не национально-государственные интересы, а идейные пристрастия императора, означали постепенное умаление ее роли в европейских международных делах. Николай I не доверял союзникам, обвинял их в слабости и даже заявлял: «Прежде нас было трое, а теперь осталось только полтора, потому что Пруссию я не считаю совсем, а Австрию не считаю более чем за половину». Это было сказано в 1846 г. после того, как австрийские власти с трудом подавили восстание поляков в Кракове.

Николаевская идеократия как оплот европейской реакции. Венская система окончательно рухнула в 1848 г., который стал годом европейских революций. В феврале пал режим Луи-Филиппа, во Франции установилась республика. Начались революционные волнения в германских государствах, в Пруссии, в итальянских землях и в Дунайских княжествах. Восстание рабочих и студентов в Вене покончило с министерством Меттер-ниха, который воспринимался как символ Венской системы. Одним из руководителей восстания в Дрездене был русский эмигрант Бакунин. Окончательно европейское равновесие было нарушено венгерской революцией, в ходе которой была провозглашена независимость Венгрии от Габсбургской империи. Европа переживала «весну народов», когда идеи национального освобождения соединялись с борьбой против абсолютизма и с выступлениями под лозунгами социального равенства и справедливости.

Европа старого порядка все свои надежды связывала с Николаем I. Первой реакцией Николая I при получении известий о февральской революции было обращение к гвардейским офицерам: «Седлайте коней, господа, во Франции провозглашена республика». Именно в 1848 г. царизм стал олицетворением европейской реакции, предметом ненависти передовой общественности, которая воспринимала Россию как оплот реакции и контрреволюции. Однако легитимное право на интервенцию было нелегко осуществить. У самодержавия не было ни одного надежного союзника в Европе; в самой Российской империи, особенно в Польше, было неспокойно.