История Российская. Часть четвертая

Татищев Василий Никитич

Присяга новгородцев. Января в 13 день во вторник пришел к великому князю владыка, а с ним новгородские многие посадники, и зажиточные, и купцы; и запись целовальную владыка с собою принес, а писал ее дьяк владычний, а подписал владыка своею рукою и печать свою приложил, да и с пяти концов по печати приложили. И целовали крест на той записи к великим князям бояре новгородские многие, и зажиточные, и купцы у Троицы на Поозерьи перед великого князя боярами. В 13 день января во вторник говорили бояре новгородцам у целованья о псковичах: «Что псковичи послужили великим князям, вы б за то им не мстили никоторою хитростию по крестному целованию, а в земли б, и в воды, и в дворы, и в берег Псковский не вступались, ни обиды никоторой вы бы им не учинили. А обо всех обидных делах, и о землях, и о водах наместникам великих князей новгородским сообщениями обмениваться с великих же князей наместником с псковским, а псковскому с ними, и будет у вас суд и управа на все стороны». Да говорили им о боярах новгородских, и о детях боярских, и о боярынях, которые служат великому князю, чтоб им не мстили никоторою хитростию. Да говорили им о пригородах, и о Двине, и о Заволочьи, что пригородам всем, да и двинянам и заволочанам крестное целование новгородское с себя сложить, а целовать им крест на великих князей имя. Да о тех

ивановских говорили и о Сеньке о Князьском, чтоб попам ругу (содержание) отдали, за прежние годы, что им не дали, да и впредь бы давали ругу; а что у попа Иоанна взяли; а тот бы ему оставшееся все отдали, а Сеньке бы двор его да и остаток весь отдали, что у него взяли. И на всем на том новгородцы все целовали крест великим князям, что в записи написано и речами изговорено. И когда целовали крест бояре новгородские, и зажиточные, и купцы, и владыка с ними всеми били челом боярам, чтобы себя печаловали государю, отдал бы им нелюбия и сердце сложил, и слово свое от уст своих сказал вслух всем по прежнему жалованию. А вотчина их Великий Новгород к своим государям крест целовали здесь у Троицы по записи, а в городе весь Великий Новгород, вотчина их, по той же записи крест целуют. И бояре то великому князю сказали, и князь великий их пожаловал, слово свое им молвил всем по тому же, как и прежде сего им говорил, декабря в 29 день. После тех речей молвил им: «А уже даст Бог впредь, тебя, своего богомольца, и вотчину нашу Великий Новгород хотим жаловать».

Грамота новгородская. Января в 15 день в четверг послал князь великий в Новгород бояр своих князя Ивана Стригу, да Федора Давидовича, да князя Ивана Юрьевича, да с ними Василия и Ивана Борисовичей привести весь Великий Новгород к крестному целованию на той грамоте, на чем великим князям присягали. Да били челом новгородцы, чтобы жалование свое великий князь Новгороду показал. И велел князь великий править посольство одному князю Ивану Юрьевичу владыке и всему Новгороду в палате. Ибо от того дня вече не было в Новгороде. И начал князь Иван говорить: «Князь Иоанн Васильевич, всея Руси великий государь наш, тебе, своему богомольцу владыке, и всей вотчине Великому Новгороду говорит так. Что наш богомолец архиепископ Феофил со всем священным собором и вся наша вотчина Великий Новгород били челом нашей братьи о том, чтоб я пожаловал, смиловался и нелюбия сердца сложил, и я, князь великий, братьи своей ради пожаловал свою вотчину, нелюбовь отложил. И ты, богомолец наш архиепископ, и вотчина наша на чем били челом нам, великим князям государям своим, и грамоту написали и крест целовали, и потом вся бы наша вотчина, все люди новгородские, по той же грамоте крест целовали и правили бы вы к нам. А мы вас, свою вотчину, впредь хотим жаловать по вашему исправлению к нам». После сих же речений на владычнем дворе бояре великого князя начали приводить к крестному целованию бояр новгородских, и зажиточных, и купцов, и прочих на том, на чем били челом великому князю, по грамоте, которую написал дьяк владычний, а владыка подписал своею рукою и печать свою приложил и от пяти концов по печати. И на пять концов послал князь великий своих детей боярских да и дьяков своих, и привели их всех к крестному целованию на той же грамоте; все целовали люди, и жены боярские, и вдовы, и люди боярские. Да что была у новгородцев грамота укрепленная меж собой за 58-ю печатями, и ту грамоту у них взяли бояре великого князя при целовании на владычнем дворе. Потом сняли вечевой колокол на Ярославовом дворе и отвезли в Заозерье к великому князю. Люди же, видя, плакали весьма и не смели нисколько говорить.

Января в 18 день били челом великому князю в службу бояре новгородские все, и дети боярские, и зажиточные, да отдавшись ему, вышли от него. И князь великий выслал за ними Ивана Товаркова к Казимиру да к брату его Коробу, Феофилату Захарьину, Луке и Якову Федоровым, Ивану Кузьмину, Ивану Захарьину сыну Григорьева, Мите Есипову, Михаилу Берденеву, Василию Есипову, Федору Телятеву, Родиону Норову. А велел им князь великий говорить: «На какой грамоте великим князям крест целовали вы, по той грамоте государям своим и выполняли б вы и по тому крестному целованию. А что услышит кто у брата своего новгородца про великих князей о добре и о лихе, и вам то сказывать своим государям великим князям. А что начнут великие князи с вами говорить которое свое дело или бояре великого князя, который с кем из вас имеет которое дело великих князей, говорить, и того вам государского дела не проносить по тому крестному целованью». И те бояре все на том молвили, на чем к ним своим государям великим князям крест целовали. Да в тот же день бил челом владыка великому князю, чтоб пожаловал, велел дать своих приставов в волости и в села, поскольку христиане бежане не смеют из города идти. И князь великий велел им приставов давать.

Января в 20 день князь великий из Новгорода послал на Москву к матери и к митрополиту да и к сыну своему великому князю князя Ивана Ивановича Слыха с тем, что вотчину свою Великий Новгород привел во всю свою волю и учинился на нем государь, как и на Москве; а приехал на Москву с тем того же месяца в 27 день. Того ж месяца в 21 день бояре новгородские, и все зажиточные, и купцы подавали великому князю многие подарки. Того ж месяца в 22 день послал князь великий в Новгород наместников своих, боярина своего князя Ивана Васильевича Стригу да брата его Ярослава, а велел им стать на своем дворе великого князя Ярославовом. А сам князь великий не поехал в Новгород из-за того, что мор был у них тогда.

Января в 29 день на память священномученика Игнатия Богоносца в четверг на Масличной неделе вошел князь великий в Новгород Великий, а с ним братья его, князь Андрей, и князь Борис, и князь Андрей, да князь Василий верейский; ударили челом святой Софии премудрости Божией, да и обедню слушал у Софии премудрости Божией с братиею. И после отпетия литургии пошел из града к себе на Поозерье и обедал у себя, и братья его все у него же, и владыка, и бояре новгородские многие, и зажиточные; да и пел с ними. А подарков явил владыка пред столом великому князю: панагию сизую обложенную золотом с жемчугами, да кубок яйцо строфокамиловое (страусиное) окованное серебром, чарку сердоликовую окованную серебром, бочку хрустальную окованную серебром, мису серебряную 12 гривенок, 200 кораблеников.

Вел. княг. Мария. Марфа посадница. Договоры с Литвою взяты. Противники в ссылку. Дары владыки. Месяца февраля в 1 день в воскресенье на Масленое заговенье велел князь великий взять старосту купецкого Марка Памфильева; и взяли его в городе. Февраля в 2 день великая княгиня Мария Василия Васильевича постриглась ночью той в чернецы на своем дворе на Москве; а постриг ее игумен Кириллова монастыря и нарек имя ей

Марфа. В тот же день в понедельник первой недели поста в Новгороде велел князь великий взять боярыню новгородскую Марфу Исаакову да внука ее Василия сына Федора Исаакова. Февраля в 3 день во вторник первой же недели поста велел князь великий наместнику своему князю Ивану Васильевичу Стриге взять у новгородцев грамоты докончанные, что докончания не было им с великими князями литовскими и с королем. И князь Иван взял у них те грамоты докончанные, а принес их к великому князю. Февраля в 5 день в четверток князь великий других двух наместников назначил на Новгород, Василия Китая да Ивана Зиновьева. Февраля в 6 день князь великий взять велел Григория Киприанова, Арзубьева и имущество его. Февраля в 7 день велел князь великий отвести к Москве пойманных новгородцев: Марфу Исаакову со внуком, да Ивана Кузьмина Савелкова, да Акинфа с сыном Романом, да Юрия Репехова, да Григория Арзубьева, да Марка Памфильева; и имущество их велел описать на себя. Февраля в 8 день в Сборное воскресенье князь великий в Новгороде слушал обедню в соборе у великой Софии и обедал у себя на Поозерьи, а у него брат князь Андрей младший, да владыка, и бояре новгородские многие, и зажиточные. Февраля в 12 день в четверг пришел к великому князю из Новгорода владыка с подарками перед обеднею, а подал цепь золотую 5 гривенок, да чарку золотую 10 гривенок, да чару ж золотую полторы гривенки и десять золотников, да ковш золотой гривенка и 3 золотника, да кружку серебряную золоченую 13 гривенок, да кубок золотой складной 14 гривенок, да мису серебряную 11 гривенок, да кубок складной 6 с половиной гривенок, да пояс золоченый великий окованный 18 с половиной гривенок, да 100 кораблеников. А новгородские бояре и от концов старосты с бывшими посадниками принесли 15 000 рублей, 10 000 серебряных новгородскими и кораблениками, да 10 000 золотниц немецких и угорских, да золота 20 гривен, да серебра сосудов 2000 гривен, а братию его чтили и князей золотом, серебром и пожитками, соболями, куницами и иными зверями.

Возвращение великого князя. Февраля в 17 день во вторник рано князь великий, слышав, что братия его восстают и москвичи в страхе, выехал из Новгорода и скоро пошел к Москве, а был ему первый стан в Ямнах. И на тот стан приехал за ним владыка проводить его, а явил бочку вина да жеребца. А бояре новгородские и зажиточные являли мехи вина и меду; да ели у него все и пили с ним. И одарил князь великий владыку и бояр, и отпустил их. Месяца марта в 5 день на Москву пришел князь великий в четверг на пятой неделе поста. А после себя князь великий велел из Новгорода колокол их вечевой привести на Москву; и привезен был, и взнесли его на колокольницу на площади с прочими колоколами звонить. И когда стал Великий Новгород как Русская земля, такого на них изневоления не бывало ни от которого великого князя, да и ни от иного ни от кого.

Татары на Вятку. Еп. Вассиан тверской. Осипов монастырь. Той же зимой казанский царь ходил на Вятку и много полону взял, и сек, и грабил несмотря на клятву свою; а грады дались за него. Той же зимой декабря в 6 день поставлен на Москве митрополитом Геронтием на Тверь на владычество священноинок Вассиан архимандрит, сын князя Ивана Васильевича Стриги-Оболенского. В ту же весну был Благовещения день на Светлой неделе в среду. В тот же день пошла Москва река, а на следующий день начали и вброд ходить через нее на конях. Той же весною Иосиф старец начал строить монастырь на Ламском Волоке в пустыни.

Война на Казань. В ту же весну князь великий отпустил рать судовую на Казань, князя Семена Ивановича да Василия Федоровича Образца со многим воинством; а из Новгорода пошли под Казань мая в 26 во вторник. И придя, пленили землю их по Волге, множество их побили и пленили. Потом пришли к граду и начали стреляться. И была буря и дождь великий, что невозможно было стоять и стреляться. И потому пошли назад и стали на Волге, а вятчане и устюжане, придя оттуда, пленили по Каме и множество попленили, а кони их гнались берегом. Хан же послал с челобитьем к великому князю, и умирились. А воеводы, взяв из Казани полон русский и дары, возвратились.

Умер Оболенский. Той же весною преставился в Новгороде Великом наместник великого князя князь Иван Васильевич Оболенский-Стрига, и привезли оттуда, и положен в Суздале у Спаса в Евфимьеве монастыре.

Распря о монастыре. Князь великий отвергает грамоту митрополитову. Митрополит просит прощения. В тот же год была брань между митрополитом Геронтием и Вассианом, архиепископом ростовским, о Кириллове монастыре, ибо начал Геронтий отнимать от ростовской епископии, научаемый князем Андреем Михайловичем. Ибо чернецы Кириллова монастыря, превозносящиеся своим высокоумием суетным и богатством, не восхотели быть под правдами ростовской епископии, ни повиноваться ростовскому архиепископу, забыв Господни слова: «Всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится», возмутились и восколебались, как пьяные, и, по пророческому слову, вся мудрость их поглощена была; и полагающие мудрыми себя, объюродились, ослепленные злобою. Научили князя Михаила, князь же Михаил начал митрополиту о том говорить. Митрополит же, повинуясь князю Михаилу, грамоту дал ему, чтоб князю Михаилу ведать монастырем, а ростовскому архиепископу в него не вступаться. Архиепископ же Вассиан начал ему бить челом, чтоб не вступался чрез правила в его предел. Он же не послушал его. Архиепископ же бил челом великому князю Иоанну Васильевичу и начал суда просить по правилам с митрополитом. Князь же великий послал к митрополиту боярина своего Михаила Васильевича, сказал так: «Отец, я не вступаю в твою власть, ибо имеешь ее над церковью всею и над всеми служащими твоими, их и монастыри устраивать, беречь, и научать, и сам их суди. А поскольку церкви и монастыри устроены и снабжены от предков наших великих князей, и местных князей, и дворян, и от градов, то не имеешь власти их кому-либо отдавать. А ныне дал ты Кириллов монастырь владеть князю Михаилу ростовскому, и то не годится». Митрополит же Геронтий со гневом отрек, что он имеет власть над всеми монастырями и волостями их. После сего князь великий послал взять грамоту митрополитову у князя Михаила, и повелел собору быть всем епископам и архимандритам на Москве, и дал суд архиепископу на митрополита. И многие упреки предъявлены были, митрополит же убоялся соборного суда и умолил великого князя. Князь же великий умирил митрополита со архиепископом и грамоты разодрал, а Кириллов монастырь указали ведать по старине ростовскому архиепископу во всем. Все же сие зло было от тогда бывшего кирилловского игумена новоначального Нифонта, и от новоначальных чернецов, и от прихожих смутьянов. А старые их старцы, святые их обители постриженики, все со слезами тогда молили Бога, и пречистую Богородицу, и великих чудотворцев Леонтия и Кирилла, чтоб Бог укротил брань, а им бы жить в повиновении у своего святителя ростовского архиепископа, как жил их преподобный старец Кирилл.