ИСТОРИЯ РОССИЙСКАЯ. Избранные главы (Древняя Русь)
Шрифт:
Однако в конце концов он столкнулся с греческой армией, которая вернулась, окружила русских и отомстила им. Потеряв множество людей, остатки войска Игоря с трудом пробились к своим ладьям. Греческий адмирал Феофан Патрикий атаковал их у маяка и обрушил на этих варваров греческий огонь, – возможно, не столько губительный, сколько вызывающий ужас. Спасаясь от этого неведомого им оружия, русские бросились в море, но их разрозненные, поврежденные и объятые пламенем ладьи пошли на дно. Большинство воинов Игоря погибли или попали в плен[10]. Остатки его грозной армии отступали до самой Вифинии, однако Феофан с малочисленным, но храбрым войском настиг их и там. Множество
Ночью последние ладьи русских снялись с якоря, но Феофан вновь догнал их и уничтожил, так что, по признанию русской летописи, Игорь вернулся домой едва ли с третьей частью своего войска[11].
{944} Понеся большие потери и тяжело переживая поражение, он, однако, не утратил мужества – вернее, продолжал мечтать о добыче. Собрав новое войско и наняв своих извечных врагов – печенегов, князь опять отправился в Грецию, но успел дойти только до Херсонеса Таврического. Новый [византийский] император Роман [I Лакапин], узнав о приближении русских, согласился платить им дань как было при Олеге. Игорь не знал, что делать: у невежественных и варварских народов не принято добывать трофеи мирным путем, но окружение князя убедило его принять предложения императора <14>. Игорь повернул обратно, а печенегов отправил на земли болгар <15>.
Мирные договоры Олега и Игоря с константинопольскими императорами во многом схожи, однако тот, что был заключен с последним из упомянутых князей, требует отдельного рассмотрения <16>. Согласно его второй статье, русский князь мог посылать в Грецию любое количество кораблей с купцами, которые должны были иметь при себе княжеские грамоты: при их предъявлении император обязан был содержать этих людей полгода. Несомненно, греки были вынуждены затрачивать на это часть прибыли от торговли.
Купцы могли проживать только в квартале св. Маманда[12], входить в город числом не более пятидесяти, без оружия, в сопровождении императорского чиновника, и обязаны были отбыть в свое отечество до зимы.
Согласно статье 7, обе державы не имели права причинять ущерб выброшенным на берег кораблям.
В статье 13 говорилось: если император попросит, русский князь должен прислать ему необходимое количество воинов[13], и византийские авторы действительно сообщают, что в армии их императоров всегда были русские наемники <17>.
{945} Несмотря на почтенный возраст, Игорь, побуждаемый своими алчными военачальниками, решил пойти войной на древлян и обложить их еще большей данью. Забрав ее, он ушел, но потом решил отомстить за оказанное ему слабое сопротивление. Отослав основную часть войска, князь с малым войском вновь пришел к древлянам, надеясь взять с них большой откуп за мир. Доведенные до отчаяния, древляне напали на него из засады и убили <18>: жадный князь закончил свою жизнь подобно Киру[14].
Примечания автора
<8>. Суффикс -ич у русских, как и окончание -идес у греков, означает «сын такого-то…»: таким образом, Рюрикович – это «сын Рюрика». Считается, что двенадцатый правитель Руси, Всеволод, сын Ярослава, первым добавил к имени своего отца указанный суффикс и стал называть себя Всеволодом Ярославичем. Однако Ломоносов в своем «Кратком Российском летописце с родословием» называет Рюриковичем князя Игоря. Я счел возможным последовать его примеру,
<9>. Русская летопись по Никонову списку[, изданная под смотрением Императорской Академии наук. СПб., 1767. Ч. 1. С. 41].
<10>. Об истории этого кочевого народа известно мало. В конце IX века печенеги обитали в степях между Яиком и Волгой, но, изгнанные оттуда более могущественными соседями, переправились через Дон и проникли в Европу. Сметя со своего пути мадьяр, они остановились на берегах Черного моря между Доном и Дунаем, откуда стали совершать набеги на Русь. (Д.)
<11>. Согласно Лиутпранду, «собрав более тысячи судов, он пришел к Константинополю» (см.: Relatio de legatione Constantinopolitana ad Nicephorum Phocam, V, 6[17]). Впрочем, в некоторых русских летописях говорится о 10 000 или 30 000 воинов, а не кораблей[18]. (Д.)
<12>. Стриттер [И. М. Известия византийских историков, объясняющие российскую историю древних времен и преселения народов. СПБ., 1774. Ч. 3. С. 22 и сл.].
<13>. Библиотека российская историческая[… С. 35].
<14>. Речь, которую славный Нестор вкладывает в уста советников Игоря, не лишена красноречия: «Если так говорит цесарь, то чего нам еще нужно, – не бившись, взять золото, и серебро, и паволоки? Разве знает кто – кто одолеет: мы ли, они ли? Или с морем кто в союзе? Не по земле ведь ходим, но по глубине морской: всем общая смерть»[19].
<15>. Библиотека российская историческая[… С. 36–37].
<16>. Текст этого примечательного во многих отношениях договора летописи приводят в различных вариантах. Месье Шлёцер попытался восстановить его изначальный текст. Начало договора гласило: «Мы, посланные от великого князя Игоря, и от всех русских князей, и от всех людей Русския земли: Фуеваст, Святослав, Искусев, Игорев, Улеб… (далее следуют имена других посланцев). И от тех повелено нам обновить ветхий мир, а ненавидящего добра и враждолюбца диавола разорить, и утвердить многие годы бывшую между греками и Русью любовь. Пресветлый великий князь наш Игорь, и князи, и бояре, и их все подданные русские послали нас к Роману, Константину и Стефану, царям и великим князям грецким, сотворить любовь с самими царями и со всем синклитом и государством греческим на все годы, до тех пор, пока солнце сияет и весь мир стоит. И ежели кто помыслит от страны Русской разрушить такую любовь, то те, кто крещение принял в стране Русской, да примут месть от Бога вседержителя, осуждение на погибель в сей век и в будущий. А те из нас, кто некрещеные, да не имеют помощи от Бога, ни от Перуна не защитятся щитами своими, да посечены будут мечами своими, и от стрел, и от иного оружия своего падут, и да будут рабы в сей век и в будущий». Месье Шлёцер склонен считать весь договор вставкой, сделанной позднейшими переписчиками древнейшей летописи ([Schlozer A. L.] Несторъ… [Gottingen, 1805.] T. 4. [S. 47–97]), так как ни византийские историки, ни Лиутпранд, который в 946 году находился при константинопольском дворе, не упоминают об этом важном документе. (Д.)