История российского сыска
Шрифт:
В заявлении, написанном под угрозой партийных санкций, Медведев и Шляпников признавали свои его ошибки, а в «Извещении от ЦК и ЦКК» говорилось:
«ЦК и ЦКК с удовлетворением извещают всех членов партии, что тов. Медведев и тов. Шляпников обратились в ЦКК и ЦК с заявлением, в котором они не только признают вред своей фракционной работы, но и отказываются от пропагандировавшихся ими глубоко неправильных взглядов. ЦК и ЦКК констатируют, таким образом, дальнейший развал оппозиционного блока, что означает полную и категорическую победу идеи ленинского единства
Президиум ЦКК ВКП(б) отменил решения о партвзыскании, наложенном на Шляпникова, и об исключении Медведева из партии. Политбюро с этим решением согласилось.
Преследования бывших участников «рабочей оппозиции» оправдывались якобы не прекращающейся деятельностью ее и в середине 20-х годов, и в более позднее время. В условиях усиливающегося в партии командно-административного режима положение бывших лидеров группы «рабочей оппозиции» становилось все более тяжелым.
Весной 1930 года возникло дело омской группы «рабочей оппозиции». К партийной ответственности вновь были привлечены Шляпников и Медведев.
28 мая 1930 года партколлегия ЦКК ВКП(б) приняла решение: «Признать, что тов. Шляпников А. Г., будучи извещенным участниками омской подпольной организации, что в Омске в 1928— 1929 годах организована и работает подпольная группа «рабочей оппозиции», не принял всех необходимых мер к ликвидации этой антипартийной группы и не информировал руководящие партийные органы о наличии такой группы, чем способствовал укреплению у членов этой подпольной организации мысли, что он, Шляпников, является по-прежнему сторонником взглядов «рабочей оппозиции», а не защитником партийной линии». Такое же решение на этом заседании было принято и в отношении Медведева. А 3 августа 1930 года Шляпникову был вынесен строгий выговор.
В решении об этом, подписанном заместителем секретаря партколлегии ЦКК ВКП(б) И. Акуловым, говорилось:
«Президиум ЦКК констатирует, что т. Шляпников, вопреки всем заявлениям, сделанным им в речах о своем согласии с партией, не прекратил до сих пор поддержки антипартийных элементов, ведущих фракционную борьбу против партии, а в деле омской группы «рабочей оппозиции» до последнего момента не только не помогал партии вести борьбу с остатками «рабочей оппозиции», но прикрывает ее, выдвигая клеветническое антисоветское обвинение по отношению к ОГПУ, по-большевистски борющегося против попыток вести подпольную антипартийную работу.
Президиум ЦКК, объявляя строгий выговор т. Шляпникову за его клеветническое обвинение, направленное против ОГПУ, напоминает т. Шляпникову о постановлении XI съезда РКП (б) в отношении его».
Проверка дела Шляпникова, проведенная позже, не установила фактов его фракционной деятельности ни в связи с так называемой «бакинской оппозицией», ни в связи с так называемой омской группой «рабочей оппозиции». Обвинения участников этих групп в антисоветской контрреволюционной деятельности не подтвердились.
В 20—30-е годы Шляпников издал свои воспоминания о революционной деятельности. Первая книга вышла в 1920 году, четвертая, последняя, — в 1931 году. В январе 1932
Рассмотрев его публикации, Политбюро приняло решение: «Предложить т. Шляпникову признать свои ошибки и отказаться от .них в печати. В случае же отказа со стороны т. Шляпникова выполнить этот пункт в 5-дневный срок — исключить его из рядов ВКП(б)».
Шляпников обратился в Политбюро с разъяснением некоторых положений своих воспоминаний. Он писал: «Все свои воспоминания о революционной работе я не рассматриваю как научно- систематизированные исторические труды и не могу отрицать возможность наличия в них таких формулировок, которые могут подать повод для неправильного толкования».
Шляпников просил дать ему возможность опубликовать подготовленный юпечати том воспоминаний, исправить имеющиеся в его работах неточности и разрешить дальнейшую литературную деятельность. В этих просьбах ему было отказано.
Ультиматум, предъявленный Политбюро Шляпникову, ставил его перед альтернативой: или он признает несуществующие ошибки и тем самым поставит под сомнение свои труды, или он будет исключен из партии. Организаторы этого дела рассчитали верно. Они знали, что для Шляпникова партия превыше всего.
9 марта 1932 года в «Правде» было опубликовано заявление Шляпникова в ЦК ВКП(б), в котором он признавал свои ошибки и заверял, что примет все меры к их исправлению и к защите генеральной линии партии.
Но это не помогло. 17 июня 1933 года комиссия по чистке партийной организации Госплана РСФСР, где работал Шляпников, исключила его из партии за непризнание прошлых ошибок и как окончательно порвавшего с большевизмом. Это решение подтвердила областная комиссия по чистке партии.
Шляпникова так много раз заставляли каяться и в действительных, и в мнимых ошибках, что подобное обвинение звучало, по меньшей мере, фарисейски.
15 июля 1933 года Шляпников написал письмо Сталину.
«Обстоятельства чрезвычайного порядка, — говорилось в нем, — обязывают меня обратиться лично к Вам и через Вас в Политбюро с протестом против той кампании шельмования меня, в связи с чисткой ячейки Госплана РСФСР, как в самой ячейке, так и особенно в партийной печати: «Московский рабочий», «Правда». В первый день чистки ячейки я был избран мишенью для всех и хотел очистить себя от всякой политической скверны. Около меня создали атмосферу сенсации, мелкого клеветничества и из меня делают уже в печати законченного двурушника. Если к этому прибавить еще и то, что комиссия по чистке, о чем я просил ввиду обострения глухоты на оба уха, навязала мне 17 июня как окончательный срок, к которому обязала подпиской явиться, — я явился, хотя и больной, выступил, рассказал о себе, всех своих ошибках, но слушать не мог, так как был глухой, а поэтому и не мог дать должного отпора тем шкурникам типа Чупракова, которые клеветали на меня, а с их голоса шельмует меня и печать, — то картина издевательства будет полная.