История русской армии. Том первый

Михневич Николай Петрович

29 октября Суворов торжественно вступил в Варшаву. Войскам приказано было идти с незаряженным оружием и на выстрелы из домов не обращать внимания. Власти поднесли Суворову хлеб-соль и городские ключи. Суворов поцеловал ключи и, подняв глаза к небу, сказал: «Благодарю Тебя, Всемогущий, что я не должен был купить эти ключи, как…» — он взглянул в сторону Прагу и прослезился.

Последствием взятия Праги стал третий раздел Польши, после чего она как государство перестала существовать. Могучим умом Суворов понимал, что только сильный удар может сокрушить Польшу, а его военный дар дал возможность блистательно достигнуть цели.

Взятие

Праги по образцовой подготовке во многом схоже с взятием Измаила: то же тщательное изучение местности, искусное распределение войск, такой же подъем духа солдат. Каким было воздействие Суворова, видно из того, что многие генералы, проявившие героизм, были совершенно слабы телом; сам Суворов писал, что «едва ноги таскает»; Шевич страдал лихорадкой; Поливанов с момента выступления из Бреста едва мог говорить от слабости, но под Прагой первым врубился в неприятеля; Исаев остался в строю с рукой, пронзенной пулей, нанесшей ему одновременно рану и в грудь; Ферзен давно перемогался через силу. Могли ли плохо действовать войска при таких вождях? Поистине, «дело сие Измаильскому подобно!».

Причины жестокости боя были неустранимы: храброе сопротивление поляков вначале, бегство в конце; память об апрельской резне в Варшаве, когда народ резал даже и в церквах безоружных солдат.

В итоге, как пишет Петрушевский, «пролилась река крови, но устранялось хроническое кровопролитие затягивающейся войны». Сам Суворов говорил: «Миролюбивые фельдмаршалы при начале польской кампании провели все время в заготовлении магазинов. Их план был воевать 3 года с возмутившимся народом. Какое кровопролитие! И кто мог поручиться за будущее. Я пришел и победил. Одним ударом приобрел я мир и положил конец кровопролитию». Наконец, ужас, охвативший поляков после 24 октября, был причиной их дальнейшего умиротворения и главным двигателем в плодотворных сношениях с русскими.

С военной точки зрения весь поход Суворова, закончившийся молниеносным ударом под Прагой, является необычайно высоким образцом. Еще из Немирова Суворов писал, что для окончания войны ему нужно 40 дней. Если вычесть 29 дней вынужденного «Брестского сидения», то окажется 42 дня. Вот какова точность расчетов Суворова!

Решив взять Прагу, Суворов замечательно смело и осмотрительно идет к цели. Дабы присовокупить к своему 8-тысячному войску дополнительную силу, он приказывает Ферзену и Дерфельдену присоединиться к нему, хотя последний и не был ему подчинен; по собственному почину сносится с австрийскими и прусскими войсками, прося их о содействии. Словом, стремится использовать все наличные силы, а когда они достаточны, наносит быстрый и громоподобный удар. Только величайшие полководцы мира давали образцы подобных же действий.

Австрийский император и король прусский прислали Суворову ценные награды. Екатерина была в восторге. «Взятием Варшавы вы сами себя сделали фельдмаршалом», — писала она. Сверх сего, она подарила полководцу имение польского короля «Кобринский ключ» с 7 тысячами крестьян.

Увольнение Суворова со службы

Главный виновник третьего раздела Польши, Суворов стал, естественно, центром особого внимания и пользовался уважением не только в России, но и за границей.

4 января 1796 г. Суворов прибыл в Петербург. При торжественной встрече, несмотря на 20-градусный мороз, 66-летний

Суворов ехал в карете в мундире и без шляпы, держа пожалованную Екатериной шубу на коленях. Заботы о нем государыни и всего общества приняли характер баловства. Однако Суворов с радостью принял предложение осмотреть пограничные укрепления Финляндии, которые им были сооружены в 1791–1792 гг., но закончены другими.

По возвращении Суворов получил самую большую из трех существовавших тогда армий в Ярославской, Пермской, Екатеринославской, Харьковской губерниях и Таврической области, всего 19 пехотных и 13 кавалерийских полков, Черноморский гренадерский корпус, три егерских корпуса, 147 осадных орудий, 48 понтонов, три полка чугуевских казаков и Екатеринославское пешее и конное войско.

В марте 1796 г. Суворов прибыл в Тульчин. Прежде всего он озаботился состоянием здоровья войск. Ежегодная убыль в связи со смертью достигала в некоторых частях 25 %. Суворов добился того, что к августу этот показатель достиг соотношения 1: 792, т. е. снизился до 0, 012 %.

С обычной увлеченностью приступил он к обучению войск. Казалось, разразись война, Суворов явится во главе своей, суворовской силы, — и Екатерина уже готова была помочь Европе в борьбе с Францией, планируя откомандировать за границу именно Суворова. Но 6 ноября 1796 г. императрица скончалась, и на престол вступил Павел I. Желая избежать войны, он отменил распоряжение об отправке наших войск и вместо того приступил к нововведениям в армии.

Здесь столкнулись два взгляда, и «екатерининские орлы», в полном расцвете самодеятельности, как морозом, были прибиты «Гатчиной», с ее муштрой и недоверием.

Суворов не мог сочувствовать такому повороту дела, и это стало причиной его падения. За предлогами дело не стало. И после резкого рескрипта в высочайшем приказе от 15 января 1797 г. Суворову был объявлен выговор.

Суворов подал прошение об увольнении в годичный отпуск, ссылаясь на «многие раны и увечья». Ему было отказано. Тогда 3 февраля он подал прошение об отставке. 14 февраля последовал жесткий ответ: «Государь император, получив донесение вашего сиятельства от 3 февраля, соизволил указать доставить к сведению вашему, что желание ваше предупреждено было и что вы отставлены еще 6-го числа сего месяца».

И вот Суворов на 67-м году жизни был «отставлен от службы» даже без мундира. Он поехал в свое Кобринское имение, надеясь в тиши кончить свои дни. Но ночью 22 апреля его спешно отвезли в глухое имение Кончанское (Боровичский уезд Новгородской губернии). Здесь Суворова водворили в маленький дом, в котором можно было жить лишь летом, а на зиму полководец перебирался в крестьянскую избу. Кроме того, особый чиновник (Николаев) следил за каждым его шагом, и вообще Суворова содержали, как важного государственного преступника.

Несправедливые казенные взыскания, поборы жены и грабежи в Кобринском имении грозили великому полководцу разорением.

14 февраля 1798 г. к нему прибыл племянник, Андрей Горчаков, флигель-адъютант, с повелением немедленно явиться в Петербург. Суворов долго не соглашался, но Горчаков уговорил своего дядю. Павел I встретил Суворова радушно и беседовал с ним около часа наедине. Потом оба пошли на парад. Государь думал ученьем произвести приятное впечатление. Между тем Суворов вел себя непозволительно и, не дождавшись конца учения, уехал домой.