История Рюриковичей
Шрифт:
Обо всем этом нам рассказывает самая знаменитая из русских летописей — «Повесть временных (то есть минувших. — Е. П.) лет». Считается, что ее составил в начале XII века монах Киево-Печерского монастыря Нестор. Но он, конечно, пользовался более ранними, не дошедшими до нас записями, устными рассказами и сочинениями иноземных историков. Нестор красочно живописует свободную и примитивную жизнь славянских людей: «Все эти племена имели свои обычаи, и законы своих отцов, и предания, и каждые — свой нрав. Поляне имеют обычай отцов своих кроткий и тихий, стыдливы перед снохами своими и сестрами, матерями и родителями; перед свекровями и деверями великую стыдливость имеют; имеют и брачный обычай: не идет зять за невестой, но приводит ее накануне, а на следующий день приносят за нее — что дают. А древляне жили звериным обычаем, жили по-скотски: убивали друг друга, ели все нечистое, и браков у них не бывало, но умыкали девиц у воды. А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как и все звери, ели все нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни, и здесь умыкали себе жен по
Как все это похоже на описания славян византийцами и арабами. Вот, например, что говорит о славянах византиец Прокопий Кесарийский, советник полководца Велисария, писавший свою «Историю войн» в середине VI века: «Ведь племена эти, склавины и анты (так именовали тогда славян. — Е. П.), не управляются одним человеком, но издревле живут в народовластии, и оттого у них выгодные и невыгодные дела всегда ведутся сообща. (...) Они считают, что один из богов — создатель молнии — именно он есть единый владыка всего, и ему приносят в жертву быков и всяких жертвенных животных. Предопределения же они не знают и вообще не признают, что оно имеет какое-то значение, по крайней мере в отношении людей, но когда смерть уже у них в ногах, охвачены ли они болезнью или выступают на войну, они дают обет, если избегнут ее, сейчас же совершить богу жертву за свою жизнь; а избежав смерти, жертвуют, что пообещали, и думают, что этой-то жертвой купили себе спасение. Однако почитают они и реки, и нимф, и некоторые иные божества и приносят жертвы также и им всем, и при этих-то жертвах совершают гадания. А живут они в жалких хижинах, располагаясь далеко друг от друга и каждый меняя насколько можно часто место поселения. Вступая же в битву, большинство идет на врагов пешими, имея небольшие щиты и копья в руках, панциря же никогда на себя не надевают; некоторые же не имеют на себе ни хитона, ни грубого плаща, но, приспособив только штаны, прикрывающие срамные части, так и вступают в схватку с врагами. Есть у тех и других и единый язык, совершенно варварский. Да и внешностью они друг от друга ничем не отличаются, ибо все они и высоки, и очень сильны, телом же и волосами не слишком светлые и не рыжие, отнюдь не склоняются и к черноте, но все они чуть красноватые. Образ жизни их грубый и неприхотливый».
А вот наблюдения арабского автора Ибн Русте из его труда «Дорогие ценности», написанного на рубеже IX и X веков: «Путь в эту сторону идет по степям и бездорожьим землям через ручьи и дремучие леса. Страна славян — ровная и лесистая, и они в ней живут. И нет у них виноградников и пахотных полей. И есть у них нечто вроде бочонков, сделанных из дерева, в которых находится мед. Называется это у них улишдж (улей?), и из одного бочонка добывается до 10 кувшинов меду. И они народ, пасущий свиней, как мы овец. Когда умирает у них кто-либо, труп его сжигают. Женщины же, когда случится у них покойник, царапают себе ножом руки и лица. На другой день после сожжения покойника они идут на место, где это происходило, собирают пепел с того места и кладут его на холм. И по прошествии года после смерти покойника берут они бочонков двадцать или больше меда, отправляются на тот холм, где собирается семья покойного, едят там и пьют, а затем расходятся. И если у покойника было три жены и одна из них утверждает, что она особенно любила его, то она приносит к его трупу два столба, их вбивают стоймя в землю, потом кладут третий столб поперек, привязывают посреди этой перекладины веревку, она становится на скамейку и конец веревки завязывает вокруг своей шеи. После того как она так сделает, скамью убирают из-под нее, и она остается повисшей, пока не задохнется и не умрет, после чего ее бросают в огонь, где она и сгорает. И все они поклоняются огню. Большая часть их посевов из проса. Во время жатвы они берут ковш с просяными зернами, поднимают к небу и говорят: «Господи, ты, который до сих пор снабжал нас пищей. Снабди и теперь нас ею в изобилии». Есть у них разного рода лютни, гусли и свирели. Их свирели длиной в два локтя, лютня же восьмиструнная. Их хмельной напиток из меда. При сожжении покойника они предаются шумному веселью, выражая радость по поводу милости, оказанной ему богом. Рабочего скота у них немного. Оружие их состоит из дротиков, щитов и копий, другого оружия они не имеют».
Впрочем, о военном деле и воинской доблести славян лучше всего сказал византийский император Маврикий в своем трактате «Стратегикон» (конец VI века): «Племена склавов и антов одинаковы и по образу жизни, и по нравам; свободные, они никоим образом не склонны ни стать рабами, ни повиноваться, особенно в собственной земле. Они многочисленны и выносливы, легко переносят и зной, и стужу, и дождь, и наготу тела, и нехватку пищи. К прибывающим к ним иноземцам добры и дружелюбны, препровождают их поочередно с места на место, куда бы тем ни было нужно; так что если гостю по беспечности принявшего причинен вред, против него начинает вражду тот, кто привел гостя, почитая отмщение за него священным долгом. Пребывающих у них в плену они не держат в рабстве неопределенное время, как остальные племена, но, определив для них точный срок, предоставляют на их усмотрение: либо они пожелают вернуться домой за некий выкуп, либо останутся там как свободные люди и друзья. У них множество разнообразного скота и злаков, сложенных в скирды, в особенности проса и полбы. Жены же их целомудренны сверх всякой человеческой природы, так что многие из них кончину своих мужей почитают собственной смертью и добровольно удушают себя, не считая жизнью существование во вдовстве. Живут они среди лесов, рек, болот и труднопреодолимых озер, устраивая много, с разных сторон, выходов из своих жилищ из-за обычно настигающих их опасностей; все ценное из своих вещей они зарывают в тайнике, не держа открыто ничего лишнего. Ведя разбойную жизнь, они любят совершать нападения на своих врагов в местах лесистых, узких и обрывистых. С выгодой для себя пользуются засадами, внезапными нападениями и хитростями, ночью и днем, выдумывая многочисленные уловки.
Каждый мужчина вооружён двумя небольшими копьями, а некоторые из них и щитами, крепкими, но труднопереносимыми. Пользуются они также деревянными луками и небольшими стрелами, намазанными отравляющим веществом, которое оказывает действие, если пораженный им заранее не намазался соком тириака (высокогорное растение. — Е. П.) или другими средствами, известными врачебным наукам, либо если тотчас же не вырезал рану, чтобы отрава не распространилась на все тело. Пребывая в состоянии анархии и взаимной вражды, они ни боевого порядка не знают, ни сражаться в правильном бою не стремятся, ни показываться в местах открытых и ровных не желают. Если же и придется им отважиться на сражение, они с криком все вместе понемногу продвигаются вперед. И если неприятели поддаются их крику, стремительно нападают; если же нет, прекращают крик и, не стремясь испытать в рукопашной силу своих врагов, убегают в леса, имея там большое преимущество, поскольку умеют сражаться подобающим образом в теснинах. Ведь нередко, неся добычу, они, при малейшей тревоге пренебрегая ею, убегают в леса, а когда нападающие сгрудятся вокруг добычи, они, набрасываясь, без труда наносят им вред. Они стремятся различными способами и преднамеренно проделывать это с целью заманивая своих врагов».
Впрочем, цитировать разных авторов можно очень долго. Ясно одно, славяне мало чем отличались от других племен, живших еще родовым строем. Но постепенно у восточных славян возникали первые очаги государственности, в племенах появлялись вожди. «Повесть временных лет» называет несколько таких имен. Это — первопредки славянских племен, их основатели и герои. У полян таким князем был Кий. Вместе с двумя братьями Щеком и Хоривом и сестрой Лыбедью он основал город Киев, будущую столицу Древней Руси. Но нас сейчас интересует не юг, а север. Вернемся на Балтику и посмотрим, что же происходило там.
На севере русских земель жило несколько племен. Из славянских здесь были кривичи и словене. Кривичи занимали большую территорию, и, поскольку являлись ближайшими соседями балтов, их имя не пропало втуне. Литовцы до сих пор называют русских krievas, а латыши — krievs. Словене же расселились по берегам озера Ильмень, поэтому их иногда именуют «ильменские словене». Когда мы произносим «Ильмень», сразу вспоминается былинный Садко. Но до времени его литературного рождения оставалось еще несколько сотен лет. Само же слово «словене» очень близко к истокам слова «славяне». Так называли себя люди, владевшие «словом», в отличие от говоривших на непонятных языках — «немых» (отсюда русское «немцы»). Бок о бок со славянами жили финно-угорские чудь и меря. Все это сообщество некоторые историки даже назвали «северной федерацией племен». Но вряд ли термины современной политологии можно применить к IX веку. Как бы то ни было, к этому времени на севере Руси уже сложились зачатки государственности. А в середине VIII века там появились незваные гости — новая и энергичная, но жестокая и агрессивная сила.
Под полосатыми парусами на кораблях, носы которых украшали страшные звериные головы, плавали по европейским морям отважные мореходы и бесстрашные воины — жители Древней Скандинавии. Скандинавию тогда населяли несколько племен — предки современных датчан, норвежцев и шведов. Мужчины уходили в дальние походы, грабя и разоряя соседние и не слишком соседние страны. Сами себя они называли викингами. Это название означало не национальную принадлежность, а профессию. На Западе викингов именовали норманнами («северными людьми»). На Востоке — варягами. Считается, что древнерусское слово «варяг» происходит от древнескандинавского var, что означает обет, клятва, которую давали викинги, отправляясь воевать. Впрочем, в историографии существуют и другие мнения. Полагают, что варяги на самом деле являлись балтийскими славянами, и даже, что они имели кельтское происхождение. Но большинство историков все-таки предпочитают видеть в варягах жителей Северной Европы — Скандинавского региона. Исследователи выделяют целую историческую эпоху — «эпоху викингов в Северной Европе», хотя не только в Северной и не только в Европе побывали они. Начало этой эпохи пришлось на 793 год, когда один из норманнских отрядов разграбил монастырь святого Кутберта на острове Линдисфарн, неподалеку от восточного побережья Британии. Закончились походы викингов 14 октября 1066 года знаменитой битвой при Гастингсе, когда нормандский герцог Вильгельм Завоеватель разгромил войско английского короля Гарольда и в Англии установилась новая, Нормандская, династия.
«Корабль — жилище викинга» — так можно определить один из главных принципов жизни норманнов. Ведь большую часть жизни викинг проводил в море, а если находил смерть в битве, его хоронили в боевой ладье. Такие захоронения известны примерно с 500 года н. э. Еще римский историк Тацит, писавший в начале нашей эры, говорил о высоком уровне морского дела у древних свионов — предков шведов. Вначале скандинавские ладьи не имели мачты и паруса и передвигались лишь с помощью весел. Но в VI — VII веках устройство кораблей изменилось. Благодаря не только рулю и веслам, но и мачте с парусом кораблями стало удобнее и легче управлять. Устойчивость ладье придало появление киля, а небольшая осадка позволяла причаливать даже на мелководье. Борта судов состояли из узких, гибких планок. Ну и, конечно, совершенствовались чисто профессиональные навыки.
Все это не могло не сказаться на активности и размахе действий викингов. В пору расцвета эпохи походов в них участвовал каждый четвертый мужчина, а общее число задействованных одновременно составляло около 7000 человек. Во второй половине IX века викинги «охватили» своими набегами всю Северную Европу. Они наводили такой ужас на благочестивых европейцев, что католический собор в городе Меце 1 мая 888 года решил включить в официальные молитвы слова: «И от жестокости норманнов избави нас, Господи!»