История с продолжением
Шрифт:
Последние фразы Лукич дослушивал уже на бегу. Дверь в ординаторскую он распахнул пинком и, не удостоив Павла Васильевича даже приветствия, резко бросил:
– Ключ, быстро!
– Алексей Лукич, потрудитесь выбирать выражения, – Павел Васильевич, как всегда выглядевший безукоризненно, встал из-за стола, сложил газету, которую до того читал и продолжил. – Вас не касается тактика и стратегия избранного нами метода получения информации, поэтому…
– Ключ! Иначе вы не получите ни хрена вашей информации!…
– Вы ответите…
– Обязательно! – взорвался Лукич. – Всенепременно! Отвечу – увольнением прямиком в шахту номер два на предприятии номер один! Но не раньше, чем заберу ключ!…
Павел Васильевич пожал плечами, вынул из кармана связку и швырнул ее на стол. Лукич подхватил.
– Пошли, – приказал он остальным участникам событий, ожидавшим его в коридоре. – Рохли вы все, смотреть противно…
– Алеша, по-моему торопиться уже не стоит, – несмело начал Егор. – Поздно уже торопиться…
– Я с тобой потом побеседую отдельно, – пообещал Лукич. – О твоем склерозе – в частности.
– Не понял…
– Ты на старости лет забыл, как выглядит телефон? – ласково спросил Лукич.
– Прости…
– Ладно, все потом. Открывай скорее.
– Ой, господи!… – баба Зоя уже просунула свой любопытный нос в палату. – Холодина-то какая…
– Окно закрыть, – приказал Егор Анатольевич. – Умер?
– Живой, – ответил Лукич. – Помогите, что встали, как бараны?
– Почему он так?…
Пятый лежал на самом краю койки, одеяло валялось на полу, подушка тоже. Простыня под поврежденной рукой намокла от крови, ее под кроватью натекла небольшая лужица.
– Скорее всего пытался встать, но сил не хватило, – Лукич просунул Пятому руку под спину и положил на койку. Рука его мгновенно оказалась измазана кровью. – Шов разошелся, черт…
– В операционную? – предложил Егор Анатольевич.
– Не надо, тут зашьем. Так, работаем. Окно долго было открыто?
– С вечера, наверное, – ответил один из медбратьев. – Грелки принести?
– Естественно. И грелки, и термометр. Егор, ты чего стоишь? Иди сюда, посмотри…
– Леша, я… мне очень стыдно, правда, и…
– Егорушка, заткнись и помогай! – едко сказал Лукич. – Оправдания оставь на потом, ладно? Его надо вытаскивать, тахикардия страшная, это шок, понимаешь? Новый шок, с которым надо как-то справляться. Поэтому бери ноги в руки и двигай за лекарствами.
Пятый вдруг вздрогнул, с хрипом вздохнул, тело его свело конвульсией. Лукич сориентировался мгновенно – вовремя повернул ему голову на бок и придержал за плечи.
– Ой, кончается, – прошептала баба Зоя, с интересом подходя поближе. – Ой, Господи…
– Баб Зой, уйди, не вводи в грех, – попросил один из медбратьев. Лукич с благодарностью посмотрел
– Я пол хотела подтереть, – тут же нашлась баба Зоя. – Под кроватью.
– Потом, – железным голосом произнес Лукич. – Тут не кино, чтобы стоять и пялить глаза.
Обиженная баба Зоя вышла. Лукич бегло осмотрел Пятого, потом взял с пола одеяло, скатал его в валик и сунул Пятому под ноги. Сел рядом, посчитал пульс… Вскоре в палату влетел Егор Анатольевич и дежурный врач.
– Ну что тут? – спросил Егор Анатольевич. – Шок все-таки? Не ошибся ты?…
– Травматический, сволочь, как минимум вторая степень, – Лукич вздохнул. – Что принесли?
– Морфий, адреналин, камфару, сейчас кислород притащат.
– Ребят, поменяйте белье, и принесите клеенку, – попросил Лукич. – Вы зашьете сами? – спросил он у молодого дежурного врача.
– Да, конечно, – ответил тот уверенно. – Вам надо отойти?
– Надо, – согласился Лукич. – Я быстро вернусь. Пока шейте… кстати, температура сколько?
– Тридцать четыре, – сказал кто-то.
– Уже хорошо. В общем, работайте, я сейчас.
В ординаторскую Лукич шел медленно, он старался как-то справиться с гневом, от которого у него темнело в глазах и начинали трястись руки. Перед дверью он глубоко вздохнул, лишь потом взялся за ручку.
– Ну что расскажете, уважаемый Алексей Лукич? – вежливо спросил Павел Васильевич. – Я оказался прав?
– Нет, – ответил Лукич спокойно. – Прав оказался я. Вы его едва не убили.
– Но не убил же, – успокаивающе улыбнулся Павел Васильевич.
– Вы отдаете себе отчет в том, что оставили тяжело больного человека без всякой помощи на огромный для него срок – почти десять часов? Вы понимаете, что это могло закончиться трагически?
– Понимаю. Только вот человека ли я оставил в палате, а? Вы же врач, сами все понимаете, – развел руками Павел Васильевич.
– Совершенно не важно, человека или нет, – отмахнулся Лукич. – Я бы даже крысу так не оставил. Я бы попросил вас… – слова давались ему с трудом, но он продолжил. – Вы можете уволить меня, если вам угодно, но больше не надо проводить подобных экспериментов. Ни на ком – ни на людях, ни на… нелюдях. Или проводите, но не при мне.
– Зачем увольнять одного из лучших сотрудников? – удивился Павел Васильевич. – Я понимаю степень вашего раздражения, ваша работа едва не пошла насмарку, но и вы должны понять меня. Я тоже сдаю отчеты.
– При чем тут отчеты! – Лукич едва сдерживал раздражение. – Эти десять часов он страдал так, что вам и в страшном сне не приснится!
– Надеюсь, после этого он станет более сговорчивым, – спокойно сказал Павел Васильевич.
В ординаторскую постучали.
– Войдите, – позволил Павел Васильевич. Вошел один из санитаров.