История Сарры, жены Авраама
Шрифт:
— Хватит! — Сара ногой опрокинула зеркало и прикрылась туникой.
— Сара! — прикрикнула на нее Эжиме.
— Я не хочу слушать ваши насмешки! Мне никто не нужен, чтобы знать, что я красивая и буду еще красивее, когда вырасту. Я буду красивее вас всех. А вы просто завидуете мне!
— Ты высокомерна и у тебя вместо языка змеиное жало! — ответила Эжиме. — Твой будущий муж расстроится не из-за твоего вида, а из-за твоего языка. Но я надеюсь, что мой брат Ишби принял все меры и не получит отказа.
— Мой отец не собирается выдавать меня замуж. Нечего повторять
Она уже почти кричала, тонким, совсем еще детским голосом. Слова ее отскакивали от кирпичного пола. Смешки прекратились, Эжиме нахмурилась:
— Откуда ты знаешь, что у тебя нет будущего мужа?
Дрожь пробежала по телу Сары, и ей стало страшно, как накануне.
— Мой отец ничего не говорил, — прошептала она. — Он всегда говорит мне то, что он хочет, чтобы я сделала.
Тетки и служанки отвели глаза.
— Твой отец не должен говорить тебе о том, что происходит в обычном порядке вещей, — ответила Эжиме.
— Говорит, мой отец все мне говорит. Я его любимая дочь…
Сара замолчала. Достаточно было произнести эти слова, чтобы почувствовать заключенную в них ложь.
Эжиме коротко вздохнула.
— Детский вздор! И не выдумывай того, чего нет. На то есть законы государства и воля Всемогущего Эа. Ты останешься с нами еще четыре дня. На седьмой день ты выйдешь из красной комнаты, и мы начнем готовить тебя к замужеству. Месяц пахоты хороший месяц для замужества. Мы будем сидеть за трапезой и петь. Твой будущий муж уже на пути в Ур. Я уверена, что твой отец выбрал тебе могущественного и богатого мужа. Тебе не на что будет жаловаться. Еще до начала следующей луны тебя натрут кипарисовым маслом. Так все и будет. И это хорошо.
Аврам
Через семь долгих дней и семь ночей, населенных снами, которых она не смела никому доверить, Сара покинула красную комнату. Она и ждала и боялась этого момента.
Солнце еще стояло невысоко, но дневной свет ослепил ее, словно она только открыла глаза. Она услышала Силили прежде, чем увидела, как та бросилась обнимать ее с довольным кудахтаньем, хотя Эжиме еще продолжала давать последние советы.
Сара не успела промолвить ни одного слова, как Силили увлекла ее на лестницу, ведущую в женские комнаты. Их белые стены сияли еще ярче, чем стены двора. Сара шла за ней, как слепая. Лестница казалась ей выше, чем она это помнила. На верхней террасе дома Сара открыла глаза. Силили толкнула новую, еще пахнувшую смолой кедровую дверь.
— Входи!
Сара колебалась. Ей казалось, что дверь открылась в зияющую пустоту.
— Ну, заходи же! — повторила Силили.
Комната была просторной с большим квадратным окном, сквозь которое в комнату проникало солнце. В одной стене был выступ, покрытый циновкой. Красный кирпичный пол был отполирован маслом, а на высоком потолке тонкие камыши переплетали тщательно обтесанные балки. Все в комнате было новым. В ней стояли две кровати, большая и маленькая, огромный раскрашенный сундук с серебряными гвоздями. У одной из стен стоял
— Разве здесь не прекрасно? Все это сделано по велению твоего отца.
Щеки Силили зарумянились от возбуждения. Не останавливаясь ни на минуту, она рассказала, как Ишби Сум-Узур торопил плотников и каменщиков, чтобы все было готово к тому дню, когда Сара покинет красную комнату.
— Он все предусмотрел! Он сам решил, какой высоты будут стены. Он сказал: «Я выдаю замуж свою старшую дочь. Я хочу, чтобы ее брачная комната была самой высокой и самой красивой из всех во дворе женщин!»
Странное чувство коварной змеей проникло в горло Сары. Ей хотелось разделить радость Силили, но грудь ее стиснуло, дыхание с трудом вырывалось из ее горла. Она не могла отвести глаз от большой кровати. Силили была права, все было очень красиво. У кровати, сделанной из платана, были широкие ножки, на которых были выточены тонкие фигуры знаков зодиака. На широкой темной спинке, на которой висели две чистые белые бараньи шкуры, красным пятном выделялся силуэт Нинтю.
— Здесь нарисован каждый месяц из четырех времен года, — рассказывала Сил или, проведя пальцем по изображению Рыбы и Овна, созвездия Мюл.Сюхюр.
Указав на маленькую постель в другом углу комнаты, она добавила:
— Эта кровать для меня. Она тоже новая. Я буду спать здесь только, когда ты будешь одна.
Сара старалась не смотреть на нее. Но Силили еще не выразила всего своего счастья. Она щелкнула серебряными замками большого сундука, приподняла его тяжелую деревянную крышку, чтобы показать сложенные в нем шали и ткани.
— Полный сундук, этого тоже хотел твой отец! Смотри, какие красивые ткани! Ракютю из тонкого льна, словно кожа ребенка! А это…
Она открыла кожаный мешочек, в котором лежали застежки, браслеты, деревянные и серебряные гребешки. Силили продолжала суетиться. Ловким жестом она раскидывала вокруг Сары ткани, драпировала их в тоги с совершенными складками оставлявшими по обычаю, левое плечо открытым.
Потом она отступила на шаг, но Сара не дала ей времени полюбоваться своей работой. Она сорвала с себя тогу, бросила ткань на кровать и спросила более дрожащим голосом, чем ей хотелось:
— Ты знаешь, кто это?
— Сара… О ком ты говоришь?
— О нем. О том, кого мой отец выбрал мне в мужья. О том, кто будет лежать со мной в этой большой кровати.
На лбу Силили появились морщины, грудь всколыхнулась от глубокого вздоха. Она подняла брошенную Сарой ткань и стала машинально ее складывать.
— Как я могу это знать? Твой отец не рассказывает служанкам таких вещей.
— Он уже в доме? — всполошилась Сара. — Это-то ты можешь знать.
— По обычаю жених и его отец не приходят в дом будущей жены до первого обеда с гостями. Разве Эжиме не объяснила тебе, пока ты была в красной комнате?