История седьмая. Гермиона Грейнджер и Дар Жизни
Шрифт:
– Нет, просто прошёл тридцать один день, - пояснила я.
– Задерживать передачу завещанного дольше этого срока нельзя, если не подтверждена опасность предмета.
Скримджер смерил меня ненавидящим взглядом и обрушился на Рона:
– Дамблдор назвал очень мало наследников. Почти всё своё имущество - личную библиотеку, магические инструменты - он оставил Хогвартсу. Почему, как вы думаете, он вас выделил?
– Понятия не имею, - честно ответил Рон, и это было чистой правдой: он с директором даже никогда не разговаривал наедине.
Ему
Мне министр вручил старую потертую книгу, «Сказания барда Бидля», написанную рунами.
– Не знаете, почему он оставил вам именно книгу?
– Я люблю читать, сэр, - ответила я, потрогав потертый переплет.
– Вы когда-нибудь обсуждали с Дамблдором коды, или какие другие способы передачи тайных посланий?
– Нет, - ответила я, но насторожилась.
– И раз уж целое Министерство за тридцать один день не нашло никаких скрытых кодов, я сомневаюсь, что мне это удастся!
Ну а Гарри получил снитч, который поймал в свое первом матче.
– Почему именно его?
– настойчиво спросил Скримджер.
– Может, потому, что Гарри - ловец?
– буркнул Рон.
– А все-таки?
– Потому что у снитчей телесная память, - добавила я.
– Что?
– хором спросили Гарри и Рон.
Они искренне полагали, что я ничего не понимаю в квиддиче, и в самой игре я действительно почти не разбиралась, однако кое-какие тонкости, о которых сами они и не задумывались, были очень интересны!
– Верно, - сказал Скримджер.
– Пока снитч не выпустят, к нему никто не прикасается голой рукой. Их даже делают в перчатках. На нём чары, благодаря которым он помнит, чья рука первая его коснулась, на случай спорного захвата. Этот снитч, - он поднял крошечный золотой мячик, - помнит ваше прикосновение, Поттер. Мне представляется, что Дамблдор, который, несмотря на все свои ошибки, был выдающимся магом, мог зачаровать этот снитч так, что он откроется только для вас. Что может быть внутри?
– Понятия не имею, - покачал головой Гарри, но занервничал.
Однако, когда он взял снитч, ничего не произошло.
– Ну что, на этом всё?
– спросила я.
– Там торт без нас съедят…
– Не всё. Дамблдор завещал вам ещё кое-что, Поттер, - промолвил министр.
– И что же?
– Меч Годрика Гриффиндора. Однако Дамблдор не был вправе распоряжаться этим мечом. Меч Годрика Гриффиндора - важный исторический памятник, и, как таковой, принадлежит…
– Однажды Гарри уже вынимал его из Распределяющей шляпы, - напомнила я.
– Согласно достоверным историческим источникам, меч способен явить себя любому достойному гриффиндорцу, - парировал Скримджер, - поэтому он не может быть исключительной собственностью мистера Поттера, что бы там не решил Дамблдор.
Скримджер потёр плохо выбритую щёку, испытующе глядя на Гарри:
– Почему,
– Может, решил, что я его в гостиной повешу на стенку?
– не выдержал тот.
– Это не шутки, Поттер!
– прорычал Скримджер.
– Может, Дамблдор верил, что только меч Годрика Грифиндора в силах сразить наследника Слизерина? Может, он желал отдать этот меч вам, Поттер, потому что верил, как многие, что вы тот, кому предназначено уничтожить вы-знаете-кого?
– Я бы попробовал, - охотно согласился Гарри.
– Пырнуть его и посмотреть, что будет! Сами бы давно попробовали, чем гасилки со снитчами изучать и замалчивать побеги из Азкабана! Люди гибнут, вы не заметили? Волдеморт гнался за мной через три графства, он Грюма убил, но об этом молчок, да?!
– Это уж слишком, нахал!
– рявкнул министр, вставая. Он ткнул Гарри палочкой в грудь, так, что прожег дырочку на его футболке.
– Ты что, забыл, что ты не в школе? Забыл, что я не Дамблдор, который прощал тебе твою наглость и недисциплинированность? Ты можешь носить свой шрам, как корону, Поттер, но не семнадцатилетнему мальчишке указывать мне, что делать! Тебе пора научиться проявлять уважение!
– А вам пора его заработать, - дерзко ответил Гарри.
– Какого хрена тут происходит?
– негромко спросил Сириус, воздвигнувшись в дверях.
Министр разинул рот.
– Я спрашиваю, почему ты орешь на моего крестника и почему портишь его одежду?
– тихо и вкрадчиво продолжил Блэк, подходя ближе. Я взяла палочку наизготовку.
– И какое вообще ты имеешь право допрашивать их в отсутствие законных представителей? Родителей Рона? Гермионы? Меня, наконец? Пускай они совершеннолетние, но семнадцать Гарри исполнилось только что, и он ни черта не понимает в наших законах!
Хорошо его Тонкс выдрессировала!
– Ты… ты же… - начал заикаться Скримджер.
– Жив, здоров, чего и тебе желаю, - неожиданно спокойно ответил Сириус.
– А теперь пошел вон!
– Обливиэйт!
– добавила я.
– Чего он от вас хотел?
– мрачно спросил Сириус, когда министр отбыл.
– И, Гермиона, заканчивай разбрасываться Обливиэйтом направо-налево!
– Я легонечко, для профилактики, - заверила я.
– Мимо кабинета не промахнется.
– Мы не поняли, что ему надо, - честно ответил Гарри.
– Расспрашивал о вещах, которые нам оставил Дамблдор.
– Ну… об этом можно долго гадать, - Сириус сгреб его за плечи.
– Директор всегда вел себя загадочно. Нет бы прямо сказать! Ладно, пошли торт доедать!
А вечером, когда мы пробовали гасилку и пытались понять, зачем мне сказания - нет, детские сказки, о которых я никогда не слышала, но которые отлично знал Рон, - на снитче проявилась надпись. Мы узнали почерк Дамблдора: «Я открываюсь в конце». Слова пропали, как только мы их прочли…
Вот тут я была согласна с Сириусом: манера директора нагонять туман доводила до бешенства!