История «Шобиков»
Шрифт:
Гветер подошел к ансиблю; на сей раз Тай шагнула в сторону, уступая ему дорогу.
— Я хочу отправиться вниз, — сказала она.
— Не вижу причин для запрета, — без особого восторга сказал Шан.
— Кхаких причин? — спросил через плечо Гветер.
— Ведь мы для этого здесь, разве нет? Мы же для этого вызвались добровольцами, так ведь? Чтобы проверить мгновенную( трансилиентность — доказать, что она работает, вот для чего! А при отказавшем ансибле Be получит наш радиосигнал лишь через семнадцать лет!
— Мы можем просто-напросто вернуться через чартен на Be и все им рассказать, — заметил Шан. — Если мы сделаем это
— Рассказать, что рассказать? Какие у нас доказательства?
— Анекдотичные, — сказала Сладкое Сегодня, незаметно вернувшаяся на мостик; она перемещалась как большой парусный корабль, поразительно бесшумно.
— Лиди оказалась права? — спросил Шан.
— Нет, — ответила Сладкое Сегодня и села на место Лиди, за консоль СКОКСа.
— Прошу общего разрешения отправиться на планету, — сказала Тай.
— Я спрошу остальных, — ответил Гветер и вышел Через некоторое время он вернулся с Картом.
— Отправляйся, если хочешь, — сказал гетенианец — Орет пока побудет с детьми. Они… Мы все чрезвычайно дезориентированы.
— Я отправлюсь вниз, — сказал Гветер.
— А можно мне тоже? — почти шепотом спросил Беттон, не поднимая глаз на лица взрослых.
— Нет, — ответила Тай одновременно с Гветером, сказавшим: «Да».
Беттон быстро взглянул на мать.
— Почему нет? — спросил ее Гветер
— Нам неизвестен риск.
— Планета была обследована.
— Кораблями-роботами.
— Мы же будем в скафандрах. — Гветер был искренне озадачен.
— Я не хочу нести ответственность, — процедила Тай.
— Но разве ее понесешь ты? — спросил еще более озадаченный Гветер. — Ее разделим мы все. Беттон — член экипажа. Не понимаю.
— Я знала, что ты не поймешь, — бросила Тай, повернулась к ним спиной и вышла. Мужчина и мальчик остались; Гветер смотрел вслед Тай, а Беттон — на ковер.
— Мне очень жаль, — пробормотал Беттон.
— И напрасно, — отозвался Гветер
— Что, что вообще происходит? — спросил Шан подчеркнуто невозмутимым голосом. — Почему мы .. Мы все время ссоримся, приходим и уходим.
— Это воздействие пережитого чартена, — сказал Гветер.
Сидящая за консолью Сладкое Сегодня повернулась к ним:
— Я послала сигнал бедствия. Я потеряла управление системой СКОКС. А радио. — Она кашлянула. — Радио, похоже, работает неустойчиво.
Наступило молчание.
— Ничего этого не происходит, — сказал Шан… или Орет, но Орет находилась с детьми в другой части корабля, поэтому не могла сказать: «Ничего этого не происходит», — и это, должно быть, сказал Шан.
Цепочку причин и следствий описать легко, прекращение причин и следствий — трудно Для тех, кто живет во времени, последовательность событий является нормой, единственной моделью, и одновременно кажется кашей, мешаниной, безнадежной путаницей, и описание этой путаницы безнадежно сбивает с толку. По мере того как члены экипажа-организма переставали воспринимать этот организм стабильно и теряли возможность общаться и обмениваться своими восприятиями, индивидуальное восприятие становилось единственной путеводной нитью в лабиринте их дислокации. Гветеру казалось, что он находится на мостике вместе с Шаном, Сладким Сегодня, Беттоном, Картом и Тай. Ему казалось, что он методично проверяет системы корабля. СКОКС отказал, радио то работало, то нет, а внутренние электрические и механические системы корабля оказались
Эту дискуссию он воспринимал как совершенно рациональную.
Ее, однако, прервали не характерные для экипажа вспышки эгоизма.
— Если решила лететь, так лети! — крикнул Шан.
— А ты мной не командуй, — огрызнулась Тай.
— Кому-то надо держать здесь все под контролем, — сказал Шан.
— Только не мужчинам, — заявила Тай.
— Только не терранам, — сказал Карт. — У вас что, нет самоуважения?
— Стресс, — сказал Гветер. — Все, хватит. Хватит, Тай, Беттон. Довольно. Пошли.
В лэндере Гветеру все было ясно. События развивались одно за другим, как и положено. Управлять лэндером очень просто, и он попросил Беттона посадить его. Мальчик охотно согласился. Тай, как всегда напряженная и сжатая, сидела, стиснув на коленях кулаки. Беттон с показной небрежностью справился с управлением корабликом и откинулся в кресле, тоже напряженный, но гордый.
— Мы сели, — сказал он
— Нет, не сели, — возразила Тай.
— Приборы показывают — контакт есть, — сказал Беттон, теряя уверенность.
— Превосходная посадка, — заметил Гветер — Даже не ощутил касания — Он провел полагающиеся тесты. Все оказалось в порядке. За окнами лэндера клубился бурый полумрак Когда Беттон включил наружные прожектора, атмосфера, точно темный туман, рассеяла свет, превратив его в бесполезное свечение.
— Тесты подтверждают отчеты предварительной разведки, — сообщил Гветер. — Ты будешь выходить сама. Тай, или используешь сервомеханизмы?
— Выйду, — ответила она.
— Выйду, — эхом повторил Беттон.
Гветер, приняв на себя формальную корабельную роль поддержки, которую принял бы один из двух других, если бы наружу выходил он, помог им надеть шлемы и стерилизовать костюмы; открыл для них внутренний и наружный шлюзы и, когда они вышли из наружного, начал наблюдение на экране и через окна. Беттон вышел первым. Его худая фигурка, удлиненная беловатым костюмом, светилась в рассеянном сиянии прожекторов. Он отошел от корабля на два шага, повернулся и стал ждать. Тай спустилась по лесенке и коснулась грунта. Ее фигура словно укоротилась — она что, встала на колени? Гветер переводил взгляд с экрана на окно и обратно. Она съеживается? Или тонет? Должно быть, она медленно погружается, и поверхность планеты в таком случае не твердая, а болотистая, или суспензия наподобие зыбучего песка. Но ведь Беттон по ней ходит, вот он приближается к матери на два шага, вот на три, шагая по невидимому для Гветера грунту, и тот в таком случае должен быть твердым, а Беттона удерживает, потому что тот легче( но нет. Тай, наверное, шагнула в какую-то яму или канаву, потому что теперь он ее видит только выше пояса, а ноги ее скрывает темный туман, но она движется, и движется быстро, удаляясь от лэндера и от Беттона.