История штурмана дальнего плавания

Тимченко Иосиф Георгиевич

Для этого пробного пуска двигателя мной было дано указание механикам подождать очередного перерыва в грузовых работах. Боцману с палубной командой за это время надлежало подобрать втугую обвисшие швартовные концы, а вахтенному помощнику — подвирать почти в горизонтальное положение парадный трап, который в обычное время своей нижней площадкой опирался на причальную стенку. После указанной подготовки судна к этому пробному пуску я поднялся на ходовой мостик и перевёл машинный телеграф на «Самый малый ход вперед». Через минуту заработал главный двигатель и последовательно стал набирать обороты всё больше и больше — уже почти «Средний ход вперёд». На переведённый машинный телеграф в положение «Стоп» нет никакой реакции. Двигатель продолжал «молотить» винтом воду и судно, естественно, растягивая кормовые капроновые концы, начало тут же двигаться вперёд к стоящему впереди

на короткой дистанции японскому судну. Почти, казалось, уже рядом с нашим форштевнем развевающийся на корме этого судна белый флаг с красным солнцем. Наши швартовы на корме вытянулись, вероятно, на все предельные 25 % их удлинения, что является характеристикой именно капроновых концов [74] . Невольно представилось, что при этом случилось бы с парадным трапом, если бы мы не подвирали его. Впереди по ходу нашего перемещения на срезе причала стояла электрическая колонка.

74

Капроновые концы — позже капроновые швартовные концы повсеместно были заменены на полипропиленовые, со значительно лучшими характеристиками.

Наконец-то наш двигатель остановился. Теперь уже судно начало двигаться на задний ход вдоль причала в результате сокращения кормовых швартовов, сработавших как пружина. Пришлось теперь вытягиваться носовым швартовам, тоже как пружина.

Ну, зачем же мне такие испытания своей нервной системы? Ведь только-только сдал документы на получение диплома «Капитана дальнего плавания»! Недоставало к этому тут же аварийного происшествия в результате навала на иностранное судно. Надо же такому случиться!

Опасность со стороны кормы оказалась несколько меньше, так как расстояние до другого судна, стоящего у нас по корме, здесь было значительно больше, чем до впередистоящего «японца».

После остановки главного двигателя через некоторый промежуток времени на ходовой мостик поднялся старший механик, несколько бледный, вероятно от произошедшего сбоя в работе главного двигателя. Стармех тут же сразу спросил всё ли нормально с нашим судном.

— С судном у нас всё нормально, но вы что, там, в машине, все с ума посходили? Разве такие пробы главного двигателя у причала можно делать?

— Не шуми, чиф, пожалуйста. Понимаешь, после ремонта в топливную систему топливо затекло. Никак мы такого не ожидали.

— Да, если бы мы врезались в корму «японца», то ваши объяснения потом никто слушать не стал. Понимаете ли вы это или нет?

Конечно, старший механик, проходивший по морям уже не первый десяток лет, всё прекрасно понимал. К счастью потом, до окончания дальневосточного рейса, больше никаких казусов с нашей машиной не происходило, да и взаимоотношения со старшим механиком стали в дальнейшем почти дружескими — как, например, при изъятии дубликата ключей от артелки у второго механика. Под предлогом проверок работы рефкамер второй механик вдруг с четвёртым механиком стали иногда самостоятельно «отовариваться» продуктами из артелки.

Позже анологичная поддержка была от стармеха при заготовке некоторого количества свежего мяса для нашей артелки (при последующей попутной перевозке живых овец на палубе в порт Джидда — под очередной мусульманский праздник). Более подробно об этих нюансах опишу в своё время несколько позже.

За сутки перед нашим отходом из Находки я отправился в аэропорт Артёмовна проводить свою жену Люсю домой в Тонельную. Она уезжала последней из побывавших на судне двух других жён — капитана и первого помощника, которые уже улетели. До приезда в Жданов Люся должна будет заехать к бабушке Гале, где её ожидают наши дети Людмилка и Саша. За период Люсиного отсутствия, как нам потом стало известно, бабушка Галя успела провести Саше небольшую операцию — по совету врачей удалили аденоиды, залечили вблизи глаза ранку от удара квочки, охранявшей цыплят.

Но всем этим бабушка нас не побеспокоила, старалась, чтобы мы спокойно пробыли вместе как можно больше, не срывая преждевременно Люсю домой. Сказано — родная мать! Вложила в воспитание и учёбу Люси все свои силы и возможности, хотя оставалась одна, так как её муж Павел умер достаточно рано.

При расставании с Люсей мы явно нервничали, высказывали друг другу какие-то последние наставления и пожелания. Расцеловались на дорожку и — в дальний путь.

После её вылета я вдруг обнаружил в своём кармане Люсин паспорт, оказывается, она улетела без какого-либо

официального документа, только авиабилет у неё на руках. Возвратившись тут же в этот аэропорт, я обратился к администрации, чтобы дали телеграмму в Москву и на борт самолёта о том, что у этого пассажира паспорт остался в аэропорту Артёмовска, будет выслан почтой на домашний адрес в город Жданов.

Как потом рассказала Люся, она не проверяла наличие своего паспорта, летела спокойно и только из уст стюардессы узнала, где её паспорт. При пересадке в Москве она спокойно использовала только эту радиограмму об отсутствии паспорта, полученную из Артёмовска. Домой добралась без каких-либо приключений, а паспорт потом получила по почте. Да, такое путешествие без паспорта было возможным только тогда — в то прошлое социалистическое время.

Погрузка выставочных экспонатов, наконец-то, была закончена. Портовики приступили торопливо к закреплению этого груза по-походному, стремясь хотя бы на этой операции наверстать какую-то часть упущенного времени. Поэтому не обошлось без огрехов. Во время шторма пришлось в море ложиться судну по волне и силами палубной команды дополнительно закреплять некоторые грузовые места. В основном это относилось к металлическим конструкциям, которые в период качки издавали неприятные характерные звуки при их переваливании то в одну, то в другую сторону при накренениях судна. Устранение этих упущений, допущенных портовиками порта Находка, отмечено также далее — в главе III.

С выходом в загранрейс закончился наш основной каботажный арктический рейс [75] , ради которого мы были откомандированы на Дальний Восток. У нас сложилось впечатление, что перевозка энергетической угольной шихты всего около 9 тыс. тонн — это такое незначительное количество, ради которого вряд ли было целесообразно гнать судно с Чёрного моря на Дальний Восток. А с другой стороны в такие продолжительные и морозные зимы, как в Арктике, даже прекращение работы теплоэлектростанции на один день сравнимо со стихийным бедствием. Возможно, и в данном случае приемлема будет известная поговорка: мал золотник, да дорог. Все эти вопросы остались вне нашей компетенции. Мы со своей стороны, как моряки, приложили в этом рейсе максимум усилий для выполнения полученного задания, как раньше тогда было принято говорить: выполнили задание партии и правительства с честью!

75

Каботажный арктический рейс — по продолжительности такое название каботажного рейса(от открытия границы до её закрытия) не совпадало с обычными грузовыми отчётами судна, так как последние считаются по продолжительности совсем иначе: от выгрузки всего груза в одном рейсе до выгрузки всего груза в другом очередном рейсе.

Дополнительное крепление выставочных экспонатов в штормовых условиях в Японском море было небезопасной операцией. На ходовом мостике оставались капитан и вахтенный третий помощник, удерживая судно строго по волне. В трюме совместно с палубной командой работал старший помощник. Приходилось выделывать почти цирковые номера в виде канатоходцев или эквилибристов — протаскивали стальные тросы и обжимали их после закрепления с помощью талрепов. При этом надеяться на «авось», что и так сойдёт, не приходилось, море тут же проверяло результаты нашей работы. Техника безопасности была выдержана, разумеется, под строгие окрики старпома, наблюдавшего за каждым перемещением матросов. В результате этого травм удалось избежать. Груз подкрепили надёжно. Крышки трюмов, открывавшиеся поочередно для подкрепления грузовых мест, уложили снова на свои места на уплотнительную резину и закрепили их по-походному. Судно вновь легло на курс, ведущий к Симоносекскому проливу.

Переход по Тихому океану, огибая остров Сикоку, проходил уже по достаточно хорошей погоде. По прибытии в порт Осака т/х «Долматово» без задержек был поставлен к причалу под выгрузку, которая была осуществлена за период чуть более полутора суток. Работали в этот раз на судне профессиональные японские докеры. Увольнение экипажу в город было сделано на короткий период только для посещения припортового рынка. Заполучив пополнение свежих продуктов, мы в балласте вышли снова в море.

Уже был получен на судно очередной наряд нашего диспетчера. Надлежало следовать нам к острову Рождества в Индийском океане для погрузки фосфатов назначением на порт Джилонг (Австралия), находящийся к югу от параллели 38° южной широты, недалеко от австралийской столицы Мельбурн.