История Словакии, Авенариус Александр

История Словакии

на обложку

Авенариус Александр

Шрифт:

Гораздо более сложной представляется история советско-чехословацких отношений после второй мировой войны, особенно после перехода всей власти в стране в руки коммунистов в феврале 1948 г. и последующего установления общественно-политической системы советского типа. Естественно, советское руководство одобряло такие действия, сколачивая военно-политический блок из восточноевропейских стран, противостоящий Западу. Оно играло определяющую роль в процессе советизации всех стран региона. Однако, как свидетельствуют недавно опубликованные документы [12] , чешские и словацкие адепты коммунизма (впрочем, также вели себя коммунисты и в других странах «народной демократии») проявляли в деле насаждения режима советского типа исключительную активность, удивлявшую порой даже кремлевское руководство. Весьма ярко это проявилось в ходе подготовки внутрипартийных репрессий и организации показательных процессов в 1949—1952 гг. Советские советники, имевшиеся во всех странах, в том числе и в Чехословакии, расценили, например, обвинения Р. Сланского в адрес В. Клементиса, Г. Гусака и Л. Новомеского, вошедшие в доклад К. Готвальда на февральском пленуме ЦК КПЧ в 1951г., в «словацком национализме», как проявление борьбы двух группировок внутри

КПЧ [13] . Однако вскоре Сланский сам стал жертвой наветов со стороны К.Готвальда, по инициативе которого обе эти группы были связаны воедино. Характерно, что во время встречи К.Готвальда со Сталиным в октябре 1952 г., когда был поднят вопрос об организации процесса над Сланским и другими, Сталин сказал: «А все-таки Клементис верный человек». Однако на замечание Готвальда, что В. Клементис — враг и его скоро будут судить, Сталин ответил: «То, что вы будете судить его, это ваше дело. Мы считаем его верным человеком» [14] . Тем самым Сталин фактически предоставил ему свободу действий в отношении Клементиса и всех остальных, привлеченных по «делу об антигосударственном заговоре».

Восточная Европа в документах российских архивов. 1944—1953. Т. 1. 1944—1948. Москва — Новосибирск, 1997; т 2.1949—1953. Москва — Новосибирск, 1998; Советский фактор в Восточной Европе. 1944—1953. Документы. Т.1.1944-1948. Москва, 1999; т. 2.1949-1953. М., 2002.

Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф., Покивайлова Т.А. Москва и Восточная Европа. Становление политических режимов советского типа. 1949—1953. Очерки истории. М., 2002. С. 534.

Там же. С. 561.

«Процесс Сланского» был последним показательным процессом такого рода во всей Восточной Европе. Он наглядно высветил реальное положение, сложившееся в Чехословакии к тому времени. На смену былым надеждам и массовой поддержке населения пришли скепсис и разочарование, которые продолжали усиливаться и принимали в отдельных группах и слоях характер антисоветизма, кое-где граничащий с откровенной русофобией. Такая трансформация общественных настроений была характерна для ряда восточноевропейских стран. В Чехословакии она имела свою специфику и была больше характерна для чешских земель. В Словакии, которая за послевоенный период добилась ощутимых успехов в экономическом развитии, недовольство нарастало в основном в связи с упорным игнорированием властями национального вопроса в стране, со стремлением Праги к всеохватному централизму. Здесь все громче стали раздаваться голоса в пользу федеративного переустройства государства. Внутренние противоречия особенно обострились, когда первоначальная хрущевская «оттепель» сменилась в Советском Союзе брежневским «застоем».

В середине 60-х гг. в Чехословакии развернулась борьба между между догматиками и реформаторами, приведшая в самом начале января 1968 г. к смене политического руководства страны и избранию первым секретарем ЦК КПЧ А. Дубчека, словака по национальности. Последний не был креатурой Москвы, но там к его избранию отнеслись спокойно. Имеющиеся ныне в распоряжении исследователей документы позволяют достаточно полно проследить эволюцию отношения советского руководства к последующим событиям в Чехословакии. Характерно, что первым тревогу по поводу Пражской весны поднял В. Гомулка, сам претерпевший в свое время гонения и тюремное заключение, но пришедший в Польше к власти после бурных событий осени 1956 г. Первоначальная поддержка советского руководства стала быстро меняться на негативное отношение, которое разделяли руководители ряда других правящих коммунистических партий. В намечавшихся в Чехословакии реформах они усмотрели угрозу своему господствующему положению. Инстинкт самосохранения взял верх над соображениями объективной необходимости в коренных экономических и политических преобразованиях. Вторжение войск пяти стран Варшавского договора (основную роль играли, конечно, советские воинские части) 21 августа 1968 г. и оккупация страны стали трагедией чешского и словацкого народов. Не менее отрицательное воздействие эта акция оказала на дальнейшее развитие народов всех других социалистических стран, в первую очередь народов СССР [15] .

См.: Волков В.К. Инстинкт самосохранения: советская партократия и «Пражская весна» 1968 года. В кн.: Волков В.К. Узловые проблемы новейшей истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы. М. 2000. С.195—222.

Прямым следствием подавления Пражской весны стала дискредитация самой идеи реформы социалистического общества, неспособности к ней авторитарно-бюрократических режимов. В конечном счете это предопределило судьбу всех коммунистических режимов в Восточной Европе. Неожиданным для партократии следствием чехословацких событий явился открытый выход диссидентского движения в Советском Союзе на арену политической жизни. Демонстрация на Красной площади в Москве 25 августа 1968 г. горстки людей (всего семь человек!), протестовавших против ввода советских войск в Чехословакию, стала определенным этапом в общественном развитии страны и показателем качественных сдвигов в настроениях людей. Идеи, посеянные в период Пражской весны, дали всходы двадцать лет спустя, во время «перестройки» в СССР. Но тогда уже речь шла не о придании социализму «человеческого лица», а об устранении системы коммунистического правления и любых форм социализма советского типа.

Интервенция 1968 г. тяжело сказалась на отношениях чешского и словацкого народов к Советскому Союзу и особенно к русскому народу. Внутреннее неприятие политической системы советского типа нередко трансформировалось в антирусские настроения, хотя сам русский народ пережил за годы существования Советского Союза самые тяжелые испытания. Вместе с тем следует отметить, что в чешских и словацких землях эти процессы значительно отличались. В этом проявилось их разное историческое прошлое, а также различное положение в рамках единого чехословацкого государства.

Было бы однако большим упрощением и отступлением от истины ограничиться

только констатацией отмеченных выше фактов. Наряду с ними существовали и другие. Между двумя странами существовали самые разнообразные связи и контакты, не только политические, но и экономические, культурные, научные, информационные и т.д. Оценивать их надо по реальным достижениям, а они были не всегда однозначными. Так, экономические связи в рамках Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), с одной стороны, тормозили научно-технический прогресс, что проявлялось в замедлении темпов экономического развития и постепенном отставании социалистических экономических систем от развитых западных государств. Эта тенденция все более усугублялась по мере нарастания научно-технической революции в 60-х—70-х гг. и последующего бурного развития информатики. С другой стороны, промышленность европейских социалистических стран стабильно получала советское сырье по ценам, значительно ниже мировых, и располагала необъятным советским рынком для сбыта своей продукции. Это не только стимулировало развитие традиционных отраслей промышленности, но и открывало возможности для создания новых производств. В Чехословакии, в частности, получила значительное развитие тяжелая и военная промышленность. Особенно заметных результатов достигла Словакия. Надо сказать, что такая ситуация постепенно вела советскую экономику к наращиванию отраслей добывающей промышленности, превращало ее в поставщика сырья. Уже тогда, в 70-х и 80-х гг. в Советском Союзе в научных кругах мрачно шутили, что он постепенно превратился в сырьевой придаток при собственных сателлитах, что он стал «империей шерстью внутрь». Неудовлетворенность нарастала с обеих сторон, и она довольно быстро выплеснулась наружу с началом «перестройки».

Однако в области науки и культуры были сделаны весьма серьезные заделы и повсеместно создан значительный потенциал, который впоследствии, к сожалению, не был востребован новым строем и реформированной экономикой. Тем не менее уровень образованности общества, его научный и интеллектуальный багаж, а также достижения национальных культур и по сию пору служат своим народам, давая им силы преодолеть немалые трудности, связанные с коренным общественно-политическим переустройством.

В наши задачи не входит анализ причин, приведших к «бархатной» революции в Чехословакии в ноябре 1989 г. Заметим лишь, что многие стороны этого исторического развития еще нуждаются в серьезном и глубоком освещении, ибо слишком много вопросов остается пока без ответа. «Бархатная» революция в Чехословакии стала составной частью революционной волны, прокатившейся по странам Центральной и Юго-Восточной Европы. Она покончила с авторитарным режимом и открыла новые перспективы развития. И они были использованы, хотя не всегда с тем эффектом, который ожидался первоначально. Не все перемены можно расценить со знаком «плюс». Поспешный разрыв налаженных за предыдущие десятилетия отношений с Советским Союзом (что передалось по наследству и России после его распада) обернулось утратами с обеих сторон. Надежды, что они будут восполнены отношениями с западными странами, осуществились лишь частично. Не были востребованы и идеи о превращении стран Центральной и Юго-Восточной Европы в своего рода мост между Западом и Востоком.

Для российских читателей «Краткой истории Словакии» важно отметил» другое: после свершения «бархатной» революции стали быстро расти устремления словацкого народа к созданию самостоятельного государства. Они завершились цивилизованным «бракоразводным процессом» между чехами и словаками. С 1 января 1993 г. Словакия стала независимой. Россия была в числе первых государств, безоговорочно признавших свершившийся факт. В ноте МИД РФ от 29 декабря 1992 г. говорилось: «Российская Федерация признает Словацкую Республику в качестве самостоятельного, суверенного и независимого государства, одного из правопреемников ЧСФР, и согласна с тем, чтобы с 1 января 1993 года дипломатические отношения между двумя странами поддерживались на уровне посольств».

Первые годы существования независимой Словакии были отмечены сохранением многих позитивных черт в экономических отношениях с Россией, опиравшихся на сложившиеся экономические реалии, достигнутые еще во времена советско-чехословацкого сотрудничества (конечно, уже в формате российско-словацких отношений). Значительную роль при этом играли исторические традиции отношений словацкого и русского народов. Такое состояние дел контрастировало с динамикой отношений России с некоторыми другими странами Центральной и Юго-Восточной Европы. С другой стороны, такая ситуация была использована правительством В. Мечьяра для политической игры и попыток противопоставления России западным державам. Это послужило одной из причин, по которой тогдашнее правительство стало объектом критики как со стороны западных держав, так и со стороны внутриполитической оппозиции. Западные СМИ охотно противопоставляли политический портрет Мечьяра образу В. Гавела, которого они характеризовали как «бесстрашного друга» Запада. Государственный секретарь США М. Олбрайт даже назвала в сердцах Словакию «дырой в Европе».

Однако смена правительства в Словакии после выборов осенью 1998 г. и избрание нового президента Р. Шустера показали, что дело не только в личностях. Позитивный подход к развитию отношений двух стран сохранился. Он получил подтверждение при встречах на высшем уровне, а именно на встречах президентов России и Словакии. Особенно позитивные результаты имел последний визит Р. Шустера в Москву в марте 2002 г. И это несмотря на реальную политику Словакии в вопросе о вступлении в НАТО. Конечно, в отношениях двух стран остаются многие сложные вопросы. Среди них — экономические отношения. Россия занимает третье место среди торговых партнеров Словакии (в 2001 г. их суммарный товарооборот достиг 2,3 млрд. долларов США). Но наблюдается большой диспаритет отношений. Российский экспорт — в основном энергоносители (нефть, газ, уголь составляют 88,7% от общего его объема) — составляет 2,2 млрд. долларов, тогда как импорт — всего 100 млн. (в основном машины и оборудование, медикаменты и товары щирокого потребления). Россия унаследовала значительную советскую задолженность перед Словакией (на 2001 г. — 1,112 млрд. долларов). Она постепенно погашается товарными поставками. Особенно важен тот факт, что российские товарные поставки в значительной части ориентированы на высокотехнологические объекты (строительство циклотронного и лазерного центров). Новым явлением стало участие российских компаний в приватизации стратегических отраслей словацкой экономики (нефтегазовая трубопроводная система). Восстанавливаются также контакты Словакии с рядом субъектов Российской Федерации. К сожалению, уровень научного и культурного сотрудничества пока еще далек от имевшего прежде места, хотя подписаны соответствующие соглашения и межведомственные протоколы.