История Средневекового мира. От Константина до первых Крестовых походов

Бауэр Сьюзен Уайс

«Англо-Саксонская хроника» [50] повествует, что Хорса был убит в бою. Гибель одного из вождей заставила захватчиков замешкаться, и на несколько кратких мгновений Вортигерну могло показаться, что он смеет надеяться на победу. Но сын Хорсы встал на место отца, и стрелка весов качнулась обратно. Война длилась еще пятнадцать лет, и каждый год случалась новая жестокая стычка между людьми Вортигерна и новоприбывшими. Ни одна сторона не имела преимуществ, никто не хотел уступать.¹³

50

«Англо-Саксонская хроника» – собирательное название серии хроник, посвященных истории Англии с V по XII век нашей эры. Состоит

из девяти частично пересекающихся хроник, самой ранней из которых является так называемая «Хроника Паркера» (или манускрипт А), созданная на рубеже IX и X веков – в значительной мере на основе сочинений монаха Беды Достопочтенного. Остальные манускрипты представляют собой монастырские хроники, частью на древнеанглийском, частью на латыни, отчасти являющиеся переписью более старых, не сохранившихся трудов. (Прим. ред.)

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 19

Глава двадцатая

Конец римской легенды

Между 454 и 476 годами вандалы разоряют Рим, а последний император покидает Равенну

Аэций не ответил на просьбу Вортигерна о помощи, потому что сам был в беде.

Недовольство его правлением в Западной Римской империи росло, а вторжение гуннов в Италию добавило ему плохой репутации. При дворе у него были влиятельные враги – прежде всего Петроний Максим, римский сенатор, дважды занимавший должность префекта Рима. В 454 году Аэций сделал последнюю ошибку, договорившись о браке своего сына с дочерью Валентиниана III. Было ясно, что тем самым он пытался поставить свою семью в очередь на римский трон.

Валентиниану III было тридцать шесть, но уже тридцать лет он был императором Рима, всегда оставаясь в тени своего военачальника. Он утратил значительную часть империи: Испания и большая часть Галлии отошли свевам и вестготам, Северная Африка – вандалам, которые под руководством короля Гейзериха уже завоевали Сицилию и присматривались к Италии. Гунны пронеслись через Италию, почти не встретив отпора, и патриарх Римский исполнил долг Валентиниана, так как тот струсил. Петронию Максиму было легко убедить императора выместить досаду на Аэции. «Положение Западной Римской империи было неясным, – рассказывает историк Иоанн Антиохийский, – и Максим… убедил императора в том, что если он не убьет Аэция как можно быстрее, тот сам убьет его».¹

В 455 году Валентиниан III находился в Равенне, когда Аэций, как обычно, прибыл ко двору с целью обсудить сбор податей. Он стоял перед Валентинианом III, увлеченно расписывая сложности сбора денег. В этот момент Валентиниан III поднялся с трона, крикнул, что больше не в состоянии терпеть измену, и ударил Аэция мечом по голове. Великий полководец умер на полу тронного зала, а придворные ошеломленно наблюдали за ним.

Иоанн Антиохийский пишет, что Валентиниан с выражением удовлетворения повернулся к одному из своих офицеров и спросил: «Как, по-твоему, неплохо я покончил с Аэцием?»

Офицер ответил: «Не знаю, хорошо ли – но я знаю, что ваша левая рука сейчас отрубила вашу правую руку».

Так оно и было. Убив человека, который мешал ему насладиться полной властью, Валентиниан уничтожил свой единственный шанс сохранить хоть какую-то власть вообще. Через несколько недель Петроний Максим уговорил двух старых закадычных друзей Аэция убить императора, когда тот будет упражняться в стрельбе из лука на Марсовом поле. Они похитили корону убитого и бежали с нею к Петронию Максиму. Тот же взял корону и объявил императором себя.²

Так началась семилетняя череда смертей и разрушений. Петроний Максим пытался усмирить вандалов, направив в Тулузу ушедшего в отставку префекта (и уроженца) Галлии. Звали его Авит, и он мирно жил в своих галльских поместьях. Ему поручили заключить союз с королем вестготов. Но Авит не успел еще вернуться с союзниками-вестготами, когда Гейзерих со своими вандалами бросил якорь у берегов южной Италии.

Эту новость в Риме встретили паникой

и беспорядками. Петроний Максим, видя, что настроения в городе стремительно выходят из-под контроля, попытался покинуть Рим, но когда он отъезжал от городских стен, камень, брошенный одним из бунтарей, убил его. Рим остался без императора и без военачальника. Через три дня после смерти Максима, 22 апреля 455 года, вандалы дошли до города и ворвались в его ворота.³

Две недели подряд североафриканские варвары буйствовали в городе, руша и разоряя всё с такой тщательностью, что от их имени пошло новое понятие – «вандализм», то есть бесцельное разрушение. На деле же у разорений была своя цель. Гейзерих не собирался удерживать захваченный город. Ему нужны были только здешние богатства, и вандалы делали свою работу, собирая золото и серебро Рима – они даже сорвали золотые пластины с крыши Капитолийского храма.

Вмешательство папы Льва I Великого предотвратило сожжение города и массовую резню, но даже Лев I не смог помешать Гейзериху похитить вдову Валентиниана и его двух дочерей-подростков. Вандалы вернулись в Карфаген с тремя женщинами и кораблями, полными сокровищ; один из кораблей, груженый статуями, утонул и до сих пор лежит где-то на дне Средиземного моря, но остальные успешно прибыли к берегам Северной Африки. Гейзерих женил своего сына Хунериха на старшей из дочерей Валентиниана, Евдокии (её же ранее выбрал Аэций для своего сына), а двух других женщин отправил в Константинополь с наилучшими пожеланиями.⁴

В Константинополе новый император Восточной Римской империи Маркиан принял родственниц Валентиниана, но отказался посылать солдат мстить за разграбление Рима, так как свыше двадцати лет назад поклялся никогда не выступать против вандалов. Это было условием, при котором Гейзерих, захвативший его с армией в плен под Карфагеном, отпустил их.

Когда новость о смерти Петрония Максима и захвате Рима вандалами достигла Тулузы, где галльский посол Авит до сих пор вел переговоры с вестготами, король вестготов Теодорих II предложил Авиту объявить императором себя, дав в поддержку свои войска. Авит принял предложение и направился на юг через Альпы, войдя в Рим с триумфом и став третьим императором в этом году.

К тому моменту Рим был разграблен, сломлен и голоден. Авит очутился в городе, где царили голод и разруха. Еды было так мало, что он отослал вестготских союзников домой, поскольку их было нечем кормить. Но сначала ему пришлось заплатить союзникам – а поскольку денег в сокровищнице не было, он снял всю оставшуюся бронзу с государственных зданий и отдал её.⁵

Это разъярило римлян, в то время приходивших в ярость от малейшей неприятности; не прошло и года, как попытка Авита править Римом провалилась. Своим магистром армии он назначил полководца по имени Рицимер, наполовину германца, в молодости служившего под началом Аэция. Пока Авит пытался успокоить римлян, Рицимер отправился на юг, чтобы изгнать остатки вандалов с берегов Италии. Этим он заслужил народную любовь – в отличие от Авита, чья популярность быцстро падала. В 456 году, когда Авит наконец бежал из Рима в страхе за свою жизнь и возвращался в свои владения в Галлии, Рицимер встретил его на пути и взял в плен. Мнения ранних историков о том, что произошло дальше, расходятся, но похоже, что Рицимер держал его под стражей несколько месяцев, после чего Авит умер по неизвестной причине.

Рицимер стал самым могущественным человеком в Риме – но он знал, что варварское происхождение помешает римскому сенату признать его императором. Поэтому он подготовил на эту должность своего соратника, офицера по имени Майориан, ставшего императором Западной Римской империи и марионеткой Рицимера.

Майориан был публичным лицом Рицимера, и тот мог перекладывать вину за собственные ошибки на императора. В 460 году Майориан и армия Западной Римской империи пришли к берегам Испании (чему поспособствовала дружба с вестготами) с сотнями кораблей, готовые пойти на королевство вандалов в Северной Африке. Прокопий Кесарийский пишет, что корабли собрались у Геркулесовых столбов, ведущих в Средиземное море. Римляне собирались «пересечь море по прямой, а далее по суше дойти до Карфагена». Гейзерих начал подготовку к серьезной войне; народы Италии, ожидая победы, готовились праздновать.⁶