История странной любви

Райт Лариса

Да уж… Вполне мог исчезнуть, не попрощавшись.

Так сказать, оставить ее в покое.

И что теперь? Принять эту версию? А если все-таки что-то стряслось? Добавить еще одну графу в скромный список своих переживаний и изредка вспоминать о том, что так и не удосужилась найти человека? Ну уж нет. Пусть список и небольшой, но новых пунктов она не потерпит.

Искать – так искать!

Вика решительно схватилась за телефон.

– Очередная больница? – тоскливо поинтересовалась Лялька.

Вика качнула головой и, не поздоровавшись, произнесла в трубку:

– Мне

нужна твоя помощь! Записывай адрес и приезжай как можно быстрее!

15

Матвей спал и видел во сне яркое солнце.

Оно беспощадно светило, но совсем не обжигало. Матвею было уютно и тепло под его палящими лучами. Он чувствовал себя защищенным и довольным. Таким, каким не чувствовал себя уже давно. Матвей даже сумел удивиться: откуда взялось это ощущение счастья, спокойствия и удовлетворения жизнью?! И тут же получил ответ. Солнце высветило перед ним знакомую картинку: он стоит перед загоном белых медведей в Московском зоопарке, рядом с ним сын, на плечах сидит дочь.

– Смотрите, смотрите, машет! – восторженно кричит Максимка и показывает на высунувшегося по пояс из воды медведя, лапой призывающего почтенную публику бросить ему в вольер какую-нибудь вкусняшку.

– Где? Где? – Ксюша вытягивает шею и, увидев, восторженно хохочет и прыгает на плечах у отца.

А Матвей улыбается, глядя на восхищенные лица детей, и думает: «Вот оно, счастье!»

Неожиданно солнце резко погасло, видение исчезло. Вместо него до сознания донесся какой-то шорох и чье-то перешептывание:

– Сколько можно человеку в лицо светить?

– Да у вас фонарь сломанный, не выключается.

– Сам ты сломанный!

– Это ты права, Викуль, меня давно сломали.

Долгая пауза, а потом опять перешептывание:

– А ты покраснела…

– Не придумывай! Здесь так темно, что ты не можешь видеть.

– А я и не вижу. Я чувствую. Вот-вот, сейчас еще больше краснеешь.

– Эй, взрослые! – прибавился третий голос. – Вы здесь не одни.

– Прости, пожалуйста! – хором ответили первые двое.

– Да ладно, чего уж там, – снисходительно прошелестел девичий шепоток, – любезничайте на здоровье.

«Все, – подумал Матвей, – здравствуй, белая горячка! С чего бы это? Вроде и не пил совсем. Так, стаканчик какой-то бормотухи в соседнем магазине знакомая продавщица налила. Я ведь и не опьянел даже, а тут такое…»

Разговоры между тем продолжались.

– Что делать-то теперь? – поинтересовался детский голос. – Я спать хочу.

– Не знаю, – сказал мужчина, – вы меня сюда притащили, вы и решайте.

– Вы идите, а я подожду, когда он проснется, – произнесла женщина.

– Мам! Как мы тебя тут оставим?! Еще припрется кто-нибудь страшный.

– А по-моему, можно и разбудить этого прынца, – решил мужчина. – Ишь, развалился. Столько хлопот людям доставил – и спит себе без задних ног.

«Ой! Так это же они обо мне! – дошло до Матвея. – И солнце было – не солнце, а луч фонаря. А Ксюша с Максимом откуда? Они что здесь?!»

Он мгновенно открыл глаза и резко вскочил на ноги.

Перед ним стояли

Вика с дочерью и какой-то незнакомый мужик. Впрочем, на первый взгляд вполне симпатичный и беззлобный. Смотрел он на Матвея без брезгливости, с неподдельным участием и не без некоторого, впрочем, вполне объяснимого любопытства. Не каждый ведь день обычного человека приводят посмотреть на живого бомжа. А тут, так сказать, бесплатная ночь в музее. Да еще и с экскурсоводом. Шикарно!

Матвей нахмурился и прохрипел:

– Чем обязан?

Какое-то время все молчали.

Лялька была слишком мала, чтобы что-то вразумительно объяснить. Она просто не хотела оставаться дома одна. Ей было и страшно, и любопытно, и просто не хотелось расставаться с матерью, с которой вдруг начали складываться вполне приличные отношения.

Мужчина с Матвеем знаком не был. Что он мог ответить? Ничего.

А вот Вика могла бы, но не знала как.

Сказать, что волновалась? Смешно. Он ей не муж, не любовник и даже не друг, чтобы о нем волноваться. Он либо испугается, либо возгордится, либо просто поднимет ее на смех.

То холодное молчание, то волнения до одури. Цирк, да и только.

Но ведь зачем-то она поперлась на эту заброшенную стройку среди ночи, и провожатого себе вызвонила, да еще и ребенка прихватила, идиотка!

А зачем?

– Почему ты ушел? – выдавила она из себя.

– А почему я должен был остаться? Мы, бомжи, – птицы вольные.

– Я волновалась.

– С какой стати? Не смеши меня!

Чего и следовало ожидать…

– Я думаю, тебе лучше вернуться. Не стоит оставаться на улице…

Вика очень постаралась убрать из голоса привычные начальственные нотки. Но незнакомый мужчина кивнул, соглашаясь с ее утверждением. И даже Лялька тихо добавила:

– Возвращайтесь.

– В качестве кого? Вашего повара? Или, возможно, просто шута? Приятно же приходить домой – а там клоун, который веселит тебя своими вопросами.

Вика закусила губу. Видно было, что она разозлилась и ей стоит больших усилий сдержать себя.

Но все получилось. То, что она тайно обдумывала уже несколько дней, теперь вдруг обозначилось в ее голове четким планом и оформилось в простые слова:

– Поваром ты не потянешь, – она вдруг нежно взглянула на незнакомца, и тот ответил ей понимающим взглядом, – но ты угадал: у нас к тебе деловое предложение.

– Ко мне?

– У нас?

Оба обращенных к Вике мужских голоса звучали одинаково удивленно.

Она сдержанно кивнула в ответ и начала говорить тихо, медленно и весомо, как всегда начинала свои выступления на важных совещаниях:

– Мое предложение на первый взгляд заманчивым не выглядит. Само по себе оно не обещает никакой финансовой прибыли, одни убытки. Но участие в нем, как мне кажется, может оказаться выгодным и полезным для всех присутствующих. Для того, кто еще не знает, могу сообщить, что обладаю, без ложной скромности, большим опытом в строительстве и открытии гостиниц самого разного уровня и профиля. И мне в голову пришла идея об открытии еще одной узконаправленной гостиницы – благотворительного характера.