История страны Алуанк
Шрифт:
344
Халиф Йазид I (680-683).
345
Халиф Абд ал-Малик (685-705).
346
Халиф ал-Валид I (705-715).
347
Халиф Сулайман (715-717).
348
Халиф Умар ибн Абд ал-Азиз (717-720).
349
Халиф Йазид II (720-724).
350
Халиф Хишам (724-743). В армянских источниках hЭшм или Шам, как у Левонда (с. 71). Четвертый сын Абд ал-Малика. По свидетельству Каланкатуаци и Левонда, в первый же год своего правления Хишам велел провести перепись в Армении и увеличил подати (см.
351
Халиф Марван II ал-Химар (744-750).
352
Халиф абд ас Саффах (749-754).
353
Абу Джапр — так называют армянские источники халифа ал-Мансура (754-775).
354
Халиф ал-Махди (775-785).
355
Халиф Харун ар-Рашид (786-809).
356
Халиф ал-Мамун (809-833).
357
Халиф Ибрахим ибн ал-Махди (817-819).
358
В тексте: *** — (дзернарк) — термин, обозначающий письменное обязательство, обещание остаться верным традиционному вероисповеданию скрепленное подписью. Во времена жарких споров по христологическим вопросам, породившим ереси арианства и несторианства, собор, избирающий католикоса, требовал от кандидата *** — письменное обязательство не нарушать исповедание отцов, не вносить никаких новшеств. Причем что относится как к кандидатам на престол верховного армянского католикоса так и на престол Алуанка. Каланкатуаци, например, свидетельствует, что когда на католикосский престол возводили Абраhама, мужа праведного и избранного, то он прежде проклял и предал анафеме Халкидонский собор отступников и лишь после был рукоположен (см. XLVI гл. второй книги). Можно привести факты и из истории Византии, свидетельствующие о том, что официальная церковь в свою очередь также придавала большое значение религиозным убеждениям претендентов на императорский трон и также требовала от них подобных актов. Когда августа Пульхерия вступила в брак с Маркианом, то перед коронацией церковь затребовала от Маркиана письменного акта с обязательством придерживаться официального вероисповедания. Другой подобный факт известен в связи воцарением Анастасия. Сомневаясь в его вполне православных убеждениях, тогдашний константинопольский епископ Евфимий перед венчанием на царство потребовал от Анастасия акта исповедания веры с обязательством оставаться верным православному вероучению (см. Ф. Успенский, История Византийской империи, СПб., т. I, 1912, с. 345-346). Известно также, что перед тем, как впустить Фоку в Константинополь, патриарх прибыл в Евдом и потребовал у Фоки поддержки православных, иначе говоря, верности основному направлению церкви (см. Н. Пигулевская, Византия и Иран на рубеже VI-VII веков, М.-Л., 1946, с. 173).
359
В связи с этими мероприятиями католикоса Елия З. Буниятов обвиняет армянский католикосат в том, что католикосат и армянские нахарары «стирали, как он выражается, — со знаменем креста на своем пути народы исторической Агвании, частью которой является Карабах (Арцах)» (указ. соч., с. 101).
Прежде всего следует напомнить, что в «исторической Агвании», т. е. в Алуанке, в то время жили только армяне и уже поэтому суждения о каком-либо антагонизме между армянами и жителями исторической Агвании не имеют под собой никакой почвы. Во-вторых, З. Буниятов лишь вскользь намекает о том, почему католикос Елиа прибыл в Алуанк. Он обходит молчанием подробности событий, предшествовавших его приезду в Партав. Между тем в III главе третьей книги описывается деятельность католикоса Алуанка, халкидонита Нерсэса-Бакура, который вопреки дзернарку *** в последние годы стал насильно насаждать диофизитское вероучение и начал суровые гонения на епископов монофизитов, не пожелавших сотрудничать с ним, чем вызвал возмущение большинства духовенства и азатов Алуанка. Еще до приезда армянского католикоса Елия великий князь Алуанка Шеро созвал собор влиятельных епископов и азатов, на котором не только были преданы проклятию католикос Нерсэс и все другие еретики, но и об этих злосчастных событиях было письменно сообщено в Армению. Следующая, IV глава — это послание собора, направленное католикосу Армении, в котором, поставив его в известность о деяниях Нерсэса-Бакура, участники собора напоминают Елии о его долге верховного пастыря посетить свою паству и исцелить их раны, т. е. избавить их от притеснений халкидонита Нерсэса-Бакура. Таким образом, армянский католикос Елия прибыл в Алуанк по настоятельному требованию собора епархии Алуанка, чтобы положить конец произволу, чинимому Нерсэсом-Бакуром, а не с целью стереть кого бы то ни было.
В этом отношении особый интерес представляет IX глава третьей книги, где прямо указывается, что местным собором Алуанка Нерсэс-Бакур был не только осужден и предан анафеме, но и лишен сана католикоса Алуанка, однако продолжал упорствовать и не подчинился решению собора.
Участники
Далее З. Буниятов приводит высказывание И. Петрушевского о независимости албанской церкви от армянской как непреложный факт. Но И. Петрушевский признается, что его работа является описанием поездки в Нагорный Карабах и Зангезур, и ни в коей мере не претендует на исчерпывающее исследование взаимоотношений армянского католикоса с епархией Алуанка. Его экспедиция ставила перед собой целью изучить не столько официальные церковные, сколько дохристианские верования, искать подлинные, как он выражается, — верования народа. Много места в ней занимают ссылки на высказывания стариков в застольных беседах и весьма поверхностные, странные суждения автора о религии крестьян, о феодальной церкви и т. п., свидетельствующие о том, что у автора нет ясного представления о религии и церкви вообще, о монофизитстве и халкидонитстве в частности. Так, например, не разобравшись должным образом в обстоятельствах проникновения диофизитского вероисповедания в Закавказье, в частности, в Алуанк, он усматривает в этом какие-то следы протеста против феодальной монофизитской григорианской церкви (см. И. Петрушевский, О дохристианских верованиях крестьян Нагорного Карабаха, Баку, 1930, с. 11). Можно ли допустить, что византийский император-халкидонит Маврикий, стремившийся любыми средствами насадить халкидонитство в Армении, учредивший с этой целью новый незаконный католикосский престол в Аване в противоположность законному католикосату в Двине (см. коммент. 172 ко второй книге) имел целью защищать интересы социальных низов, против феодальной монофизитско-григорианской церкви? Между тем те, кто знаком с историей Византии, знают, что халкидонитское вероучение в руках византийской церкви и государства служило интересам империи, являлось оружием экспансии и распространения сферы политического влияния. Что касается социальных низов, то нужно ли говорить, что их нисколько не волновали христологические вопросы, и они были весьма безразличны к схоластическим спорам о естестве Христа.
Как явствует из «Истории страны Алуанк», халкидонитское вероучение в первую очередь овладевало как раз умами отдельных представителей светской и духовной знати, т. е. умами крупных феодалов, а не низов, как полагает И. Петрушевский. В Алуанке, например, халкидонитами стали в первую очередь католикос Нерсэс-Бакур и княгиня Спрам, ожидавшие выгоды от ориентации на Византию. С другой стороны, в халкидонитство обращались морально разложившиеся представители феодальной знати, вступившие в брак со своими близкими родственниками, поддерживаемые католикосом Иверии халкидонитом Талилэ, обещавшим узаконить их незаконные браки лишь в том случае, если они примут халкидонитское вероучение. И это вопреки принятым в христианской церкви канонам Василия Кесарийского и Афанасия Александрийского, категорически запрещающим подобные браки (см. Каланкатуаци, книга третья, гл. XIII, а также коммент. 31, 32).
Что же касается конкретно вопроса о взаимоотношениях армянского католикосата и его епархий в Иверии и Алуанке, то весьма конкретный и исчерпывающий ответ на него дается в гл. VIII третьей книги. Вот что говорится в ***-е: «Так как с недавнего времени наши католикосы в сан свой возводились нашими епископами и поскольку ныне они проявили неопытность и неблагоразумие, вследствие чего наша страна впала в ересь, то по причине этой мы [ныне] обязуемся перед Богом и перед тобой, hайрапетом, что рукоположение в католикосы Алуанка должно совершаться через престол святого Григора, с нашего согласия, как оно и было со времен святого Григора, ибо оттуда мы получили просвещение свое».
Из сказанного ясно, что высказывания И. Петрушевского в данной брошюре не могут быть приведены в качестве аргумента. Доказательством несостоятельности этих заявлений И. Петрушевского и З. Буниятова, как мы уже говорили, является гл. IV третьей книги, где представителями местной знати Алуанка безоговорочно признается верховная власть армянского католикоса над Алуанком, поскольку Алуанк являлся органической частью Армении, а албанская церковь — одной из епархий армянской церкви.
Наказание всего двоих халкидонитов — католикоса Нерсэса-Бакура и княгини Спрам, З. Буниятов представляет как истребление народов исторической Агвании. Нужно ли говорить, что этим он вводит в заблуждение читателей. Ведь меры, принятые верховным армянским католикосом Елия, не шли вразрез со стремлениями населения Алуанка, а напротив, своей властью верховного католикоса Елия лишь претворил в жизнь решение местного собора Алуанка, уже лишившего Нерсэса-Бакура сана католикоса Алуанка.
Еще долгое время после этих событий армянская церковь была вынуждена вести трудную борьбу против проникновения халкидонского вероучения как в самой Великой Армении, так и в епархиях Васпуракана, Сюника, Алуанка, но это была борьба против византийской церкви, против византийской экспансии, борьба, которая, выражаясь словами Н. Марра, была борьбой за национальную самобытность.
Представлять все это как борьбу армянской церкви против алуанской, якобы автокефальной, как это делает З. Буниятов, значит игнорировать факты и искажать историческую действительность.