История трёх судеб. Игра богов

Григорова Юлия

Ее цвет глаз не настоящий, бог тьмы Алист специально изменил его и дал ей шанс стать частью совета, попытаться войти в жизнь Венториэля, очаровать лидера совета. Ничего необычного в ней самой оказывается нет, кроме высокого происхождения и соответствующего воспитания, на что и рассчитывали высшие силы хаоса и разрушений. Такова природа этого существа, причинять людям боль и радоваться этому, особенно если речь идет об изгнанном боге. Вот почему мужчина на дверях божественного зала в крепости оказался так похож на Венториэля, это на самом деле он и был, бывший бог тьмы, Виндед, свергнутый сто пятнадцать лет назад. От этого ей захотелось взвыть и зарыдать в голос. В «Легенда о конце» так и было сказано: «Как истинный бог полюбит беглянку, и нарушит слово ради жизни ее». В какой-то мере она и была беглянкой, ведь сбежала из дома около трех месяцев назад, а то и больше, а если лидер совета действительно истинный бог, то их сближение может причинить крупный ущерб миру. С другой стороны рассказ

мог оказаться всего лишь сказкой, и в действительности ни о каком конце речи и быть не может. Миаленика всхлипнула и открыла глаза.

Над головой был убран полог кровати и открывался вид на небо с облаками, свет разливался по помещению, создавая впечатление, будто сейчас день. Прохладный ветер проникал в комнату через открытую дверь балкона, вздымая шторы и облегчая боль в голове. Набрав в легкие воздуха, дочь герцога уткнулась пальцами в уголки глаз, протерла их и осмотрелась по сторонам, в надежде, что снова не погрузится в беспамятство. Так часто бывало, что ей удавалось открыть глаза, увидеть чье-то лицо, и через несколько секунд снова провалиться в темноту.

– Сколько времени я здесь лежу? – поинтересовалась она, заранее зная, что не одна в комнате, ведь кто-то вытирал слезы с ее щек, или это было в тот, прошлый раз, когда сознание вернулось на какие-то минуты.

– Времени? Для меня не существует понятия времени, секунды, минуты, дни, года, все стекается в одну полосу жизни, – раздался голос, и Миаленика увидела его. Лайсер сидел в ногах кровати, закинув ногу на колено, и перебирал руками платок, смотря на замысловатый рисунок на нем. Выглядел бог так, словно что-то натворил и ему очень стыдно за содеянное. Прикусив язык, девушка осторожно привстала и приняла сидячее положение. Пусть голова и болела, но лежать при разговоре с богом для нее казалось просто не почтительным. Зная причины, по которым ей досталась нынешняя должность, дочь герцога больше не считала себя необычной, скорее наоборот, и ей стало очень неловко перед ним.

– Простите, я не знала, что это вы, – поспешно извинилась она, и заметила на себе другую одежду. Скорее всего, нашедшие ее на полу божественного зала советники, перенесли лидершу в комнату и переодели. Другого объяснения Миа не видела.

– Я перенес вас из зала сюда, они нашли вас уже в собственной кровати. Это лучше скажется на вашем авторитете в совете. Все будут считать, что боги оказали вам великую честь, доставив из зала прямо в комнату, – прочитав мысли собеседницы, сразу признался Лайсер, и на девушку поднялся выразительный взгляд зеленых глаз бога. Не таких, как у Венториэля и Хенорпа, других, печальных и грустных.

– Благодарю вас за оказанную мне честь. Прошу меня простить, но разве у бога жизни нет более важных дел, нежели я? – честно поинтересовалась Миаленика и затаила дыхание. Высшее создание хотело что-то ей сказать, раз все еще сидит на кровати в человеческом облике. Прежние подобные ему собеседники не показывались, а лишь разговаривали, оставаясь невидимыми.

– Как это ни странно, но сейчас мое самое важное дело, это вы. Пусть я бог, но я не знаю, что мне с вами делать, – мужчина осекся, и дочь герцога поняла, речь снова идет о ее жизни. Сердце стало биться медленнее, дыхание перехватило буквально на несколько секунд, пока глаза его снова не опустились на платок, – если я сотру воспоминания о посвящении из вашей памяти, вы умрете на месте. Я вовремя это понял и вернул все, как было. Оставить вам память о столь близком контакте с богами нельзя, это против правил. Пусть вы и общались с некоторыми из вестников до ритуала, встреча с семью высшими богами, а тем более их препирания друг с другом и изгнание Алиста – совершенно другой уровень, – пока он говорил, в горле Миаленики пересохло, представляя выражение своего лица, девушка поняла, что не дрожит. Как это ни странно, но она оказалась готова к смерти, еще с того момента, в божественном зале, когда думала, что Хенорп убьет ее за непочтение к себе.

– Но как же так, вы же бог, неужели существует что-то недоступное вам? Разве стереть память человеку может быть смертельно? – неожиданно услышала Миа свой голос и застыла в ожидании ответа. Всю жизнь она действительно считала, что богам все подвластно, и они могут творить, что захотят. Такое впечатление складывалось по книгам и рассказам, которые дочь герцога читала дома, но раз Апатия не верила в богов, то они все могли оказаться не правдивыми.

– Все не так просто, как кажется на первый взгляд. Пусть я и создал жизнь, но тело человека – это очень сложный механизм, управляемый душой. Я бы мог отрастить вам новую руку, или тело целиком, но мозг – это своего рода пристанище души, а стереть часть памяти, тоже самое, что вырезать из него кусочек. Когда мы наделили некоторых первых людей способностями, и те умерли, мы поняли, что простой разум не выдержит такой нагрузки, какая требуется. Так и появились советники, они получили от нас зеленые глаза, дар и особенно сильный мозг, способный восстановиться при применении любого на него воздействия. В вашем возрасте я уже не могу наделить необходимым. Если я сделаю то, что должен, вы умрете, и медлю я только оттого, что в этом нет вашей вины, и мне вас жаль, – попытался

объяснить ей ситуацию собеседник, но Миаленика все равно плохо его поняла. Вздохнув полной грудью, она закрыла глаза и откинулась на спинку кровати, словно заранее приготовившись к смерти. Но затем отрицательно закачала головой. Нет, такого просто быть не может, рядом с ней сидит бог, а они всесильны!

– Вы же бог жизни! Неужели нельзя стереть мне память, дать умереть, и вернуть обратно? Вы же всемогущ! – воскликнула Миа, а на лице собеседника появилась едва заметная улыбка. Как бы ему на самом деле хотелось, чтобы в мире все было так просто, как говорит она, но к сожалению это не так. Отрицательно покачав головой, Лайсер нежно дотронулся до нее. Теплая рука бога жизни коснулась щеки девушки, и та затаила дыхание в надежде, что он найдет решение.

– Все сложно, Миаленика, вы бы поняли все сразу и согласились со мной, если бы могли. Помните Хенорпа? Он бог смерти. Он и его вестники приходят к людям в самом привлекательном для них виде. Когда человек умер, его душе проще уходить, если за ним пришел идеал совершенства, в нашем мире их уже ничего не держит. Воскрешение основано на том, что душу умершего привязывают к кому-то, чаше всего тому, кто этот ритуал провел, и он становится зависимым, теряет свою свободу. Любой приказ – и он не имеет права ослушаться, физически не может. Порой бог смерти или его вестники не хотят отдавать некоторые души, они нравятся им самим, и они оставляют их себе, не смотря на ритуал. Я могу стереть вам память и убить вас, но не факт, что после того, что было на посвящении, Хенорп отпустит вас обратно. Даже если его кто-то уговорит, вы потеряете свою свободу, и что бы получить ее назад придется лично убить того, к кому вас привяжут, – попытался разложить ей все по полочкам бог жизни, наблюдая за тем, как меняется выражение глаз девушки. Она уже слышала про воскрешение от Венториэля, но не хотела в это верить.

– Но ведь вы не хотите моей смерти. Что если я дам обещание, что никогда и никому не расскажу о случившемся? Сделаю вид, будто ничего не помню? Я дам вам слово, вы можете мне верить. Если дело только в этом, – поспешила уточнить девушка, дабы узнать все возможные причины будущей смерти.

– Вы же были готовы к этому во время ритуала, что изменилось? – убрав руку от щеки Миаленики, мужчина склонил голову и вопросительно посмотрел на нее. Реакции, подобно этой на свои слова он не ожидал. Бог видел, как та смотрела на Хенорпа, не боясь его, и в ожидании смерти, что тот аж рассмеялся. Наверно оттого и не стал убивать девушку в наказание за непочтение.

– Я должна была попробовать найти выход, не смотря на свою готовность принять смерть. Так будет даже лучше, если меня не станет, строчка из легенды о конца не скоро сбудется, – пожав плечами честно призналась она и набрала в грудь воздуха, – сделайте это быстро, я не хочу чувствовать боли, – попросила Миаленика, в ожидании.

– Может, вы хотите попрощаться с кем-то перед смертью? – эта фраза показалась такой душераздирающей, что из глаз непроизвольно хлынули слезы, но дочь герцога поспешила сама их размазать по щекам руками. Так будет правда лучше. Если она умрет, то истинный бог не влюбится в беглянку и легенда о конце не исполнится. Хоть что-то хорошее принесет миру ее смерть, и это согревало девушке душу. Вспомнив, что от нее ждут ответа, Миаленика перебрала в голове всех, кого знала и с кем действительно хотела бы поговорить на прощанье. Их оказалось почему-то слишком много. Рэндалл, Микалис, Перегрин, Розалинда, даже Виктор, не смотря на попытку убить ее, если он жив, и, конечно же Венториэль, – Только кто-то один, и при условии, что вы сохраните в тайне подробности посвящения. Иначе, если я не смогу стереть этому человеку память о вашем рассказе, его постигнет такая же участь, как бы мне не хотелось так не поступать, – сразу остановил Лайсер размышления девушки, и тогда ответ пришел сам собой.

– Венториэль. Я бы хотела попрощаться с ним, – собеседник положительно кивнул, и растворился у нее на глазах. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь биением сердца лидерши совета. Она лежала в кровати, не решаясь встать, слезы не переставали течь из глаз, дышать становилось все тяжелее. Скоро она так задохнется, всхлипывая и рыдая. «Венториэль не должен видеть меня такой» – неожиданно подумала девушка, откинула в сторону край одеяла и медленно спустила ноги на пол. Ковер был холодный, резкий порыв ветра из окна заставила Миаленику поежиться и обхватить себя руками. Ее переодели в тонкую ночную рубашку, которая совершенно не грела. Встать с кровати оказалось труднее, чем думалось, но тело послушно поднялось и двинулось в сторону уборной. Руки дрожали над раковиной, пока холодная вода наполняла ладони. Умывшись, Миа посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Растрепанные волосы торчали во все стороны, красные от слез глаза, чуть заметно покрасневший нос. Дочь герцога и так была не очень привлекательна, но от своего вида после рыданий ужаснулась. Все это надо срочно исправить. Причесаться придется своими силами, неизвестно сколько времени у Лайсера займет устройство ее последнего свидания с возлюбленным. От мыслей об этом хотелось сжать раковину руками и завопить, бить кулаками по стене, и продолжать рыдать, но лидер совета не могла себе такого позволить.