История трёх судеб. Игра богов
Шрифт:
– Как можно убить бога? – неожиданно раздался голос Миаленики и все глаза тут же уставились на нее. Прикусив губу, она сглотнула ком в горле и поняла, что покраснела. Кровь прилила к щекам.
– Когда бог вселяется в тело человека, его можно убить в нем. Или же когда он принимает человеческое обличие и сильно устает, лишается сил. Так же, если кто-то из богов решит показаться на территории Апатии. Тогда их можно убить, – этот голос отличался от первого, но все так же доносился от старика. Волосы на голове девушки встали дыбом, она почувствовала, как сердце ёкнуло. – Но главное оружие против них, это ребенок сосуда, но тут многое зависит от разных факторов.
– Я считала, что боги бессмертны, – честно призналась она, а говорящий с духами отрицательно покачал головой.
– Это не совсем так. Любого бога можно изгнать, а большинство и убить. Бессмертны только двое из богов, жизнь и смерть. Без них не было бы ничего, всех остальных они выбирают из вестников, тех из жрецов, а жрецами
– Зачем бог тьмы напомнил Джораху про воскрешение? Зачем им сосуд, если его можно использовать и против них? Зачем богам исполнение легенды? – подал признаки своего присутствия Венториэль. Лицо парня оказалось напряженным, он вслушивался в слова старика, скрестив руки на груди и незаметно для товарищей водя пальцами по имени на плаще.
– Легенда о конце была всегда, ее исполнение начинает конец эпохи, начало войн, в которых побеждают сильнейшие. Так происходят самые грандиозные изменения в истории. Эта эпоха началась когда совет отвоевал себе Апатию и боги отвернулись от нее. Они обратились к Джораху, потому что его было проще всех обмануть. Аполинария ненавидела орден и могла не пойти на такое. Виндед играл другую роль в плане бога тьмы, более основную. Если бы все получилось, у них был бы сосуд, впитавший какие-то силы, был бастард, которого можно сделать королем, а наследница престола и так будущий член совета, да и сама туда рвется. Последним оставался изгнанный бог, но и об этом позаботился Алист. Джораха убрали за ненужностью и тем более он планировал сделать так, чтобы ребенок сосуда стал оружием против богов, а не за них, – отозвался старик, его голос начал дрожать, слова путались, и он видимо старался рассказать все, что мог.
– Как нам это остановить? – поспешил Вент задать следующий вопрос, но мужчина начал отрицательно качать головой из стороны в сторону.
– Это нельзя остановить. Вы можете лишь отсрочить начало, но не остановить. Процесс запущен, даже если убить сосуд, ее ребенка и всех, кто был воскрешен, они начнут сначала. Пока боги, желающие начать новую эпоху, не сменятся теми, кто этого не хочет, они будут пытаться, постоянно. Как только легенда исполнится и настанет новая эпоха, боги вернут свою власть на территории Апатии. Вот почему Джорах хотел их убить, он все узнал, все понял, и не хотел больше быть чьей-то марионеткой, но было уже поздно. У вас сейчас есть более важная проблема. Рэндалл Агийский объявил войну совету, он казнит каждого советника, которого найдут на территории его страны. Что будет, когда совет, отвечавший перед богами за Апатию, падет окончательно? Боги вернутся в Апатию и все, от кого не добьются почтения, ответят своими головами. С Миаленики Кленской начнут в первую очередь, теперь, когда она не нужна, ее убьют, – он говорил так, словно Мии нет в комнате, а сердце той словно сжали тисками. Ощутив руку Венториэля на своей ладони, она подняла на него глаза, но парень смотрел только на старика. Лицо выражало всю сосредоточенность, и по нему сразу становилось видно, как сильно он погружен в свои мысли. На лбу появились небольшие морщинки, брови сдвинулись к переносице, однако, он оставался все также прекрасен, для нее, как и прежде. Сглотнув возникший в горле ком, беглянка не на шутку взволновалась. Апатия теперь для нее последнее пристанище, она не может покинуть страну, за ее пределами боги ее убьют, как говорил Лайсер. Если их власть распространиться и здесь, то ей не скрыться.
– Что я должен сделать, чтобы спасти Миаленику, – опередил Венториэль ее с вопросом, а девушка краем глаза заметила, как напрягся Виктор, сидевший рядом с ним. Человек по ту сторону костра засмеялся. В этом смехе чувствовалось что-то злое или даже не естественное.
– Бастард не должен быть королем, оставшиеся советники должны найти приют в Апатии и по-прежнему отвечать за нее перед богами, что бы те не смогли прибрать ее к рукам. Ребенок Алерии должен умереть, потому что когда он родится, никто не знает, чью сторону примет, и если она будет не ваша, вы пожалеете о том, что не убили ее вовремя. Но все это лишь оттянет неизбежное, – подобная перспектива Миаленику не устраивала. Как можно забрать у Рэндалла трон после того, через что он прошел ради него? Да и она сама сказала лорду Аравейлу, что не передумает на этот счет. Попросить Виктора предъявить свои права? Он бывший член совета, зеленых глаз у парня больше нет, может и прокатит, но слепой король не лучший вариант, вот только другого у них нет.
– И главный вопрос, кто ты такой и почему все это рассказал нам? – на лице беглянки промелькнула тень понимания. Вот о чем на самом деле все это время думал Венториэль. Он никак не мог понять, с кем разговаривает, и какой этому человеку прок предоставлять им такую важную информацию. Лидер совета выслушал все, взвесил и теперь пытался понять, стоит ли верить всему услышанному. Ведь боги с такой же легкостью могли обмануть их, сообщив
– Некогда меня звали герцог Эдвард Кленский, теперь же я лишь блеклая тень прошлого, обитающая по ту сторону жизни.
– Чушь собачья, – воскликнул Виктор, вскочив на ноги и выпрямившись. Во весь рост он почти доставал головой до потолка дома, оставались какие-то несколько сантиметров. Коснувшись дара, предатель напрягся, но, как и ожидал, смог увидеть только один светящийся огонек перед собой.
– Можешь не верить, но больше не один дух не будет рисковать, чтобы поговорить с людьми, находящимися в немилости у богов. Человек, загубивший несколько сотен жизней, беглянка, ускользнувшая от приговора к казни, и лидер совета, помогающий ей в этом. Лайсер отпустил тебя, дочка, только для того, чтобы вы исполнили свою часть легенды, теперь ты им не нужна, и приговор вступит в силу, от него не отвертеться, его вынес бог жизни, а его убить нельзя, – спокойно проговорил старик, и только теперь Миа начала понимать, что на самом деле они разговаривают не с ним, а с духом, вселившимся в тело мужчины. Так работает эта связь, вот от чего в прошлый раз говорящий устал и приходил в себя неделю. После них, скорее всего, будет так же.
– Убить можно всех, если сильно постараться. Я тоже бессмертен, но никто пока не проверял, что будет, если мне отрубят голову или расчленят. Вырастет ли новая, и останусь ли я прежним? Просто никто пока не проверял, сработает ли. Если придется убить бога жизни, то я это сделаю, не будь я Венториэль Виндед, – отпустив руку Мии, он встал и вышел из дома. Проследив за возлюбленным, пока за ним не закрылась дверь, она вернула внимание старику и вздохнула.
– Спасибо папа, что помогаешь нам, – мужчина переводил взгляд с одного Кленского на другого, словно теряясь между ними и не зная, что кому стоит сказать и стоит ли. Его сын все так же стоял на своем месте, сжимая руки в кулаки и пытаясь при помощи дара выяснить правду, но светящийся огонек этого разума отказывался погружаться в сон, он просто не реагировал на попытки Виктора слиться с ним. Проникнуть в мысли и память так же не удавалось, оттого лицо парня приняло напряженные выражение. Ему не нравилось, когда что-то не работало, и он был в чем-то не уверен, как сейчас. Предатель отказывался верить в то, что разговаривает с отцом.
– Миаленика. Этот человек всю свою жизнь не подпускал к себе людей. Они были для него просто неотъемлемыми частями ордена. И если он о ком-то волновался, то лишь как строитель может переживать за один потрескавшийся в стене кирпич, боясь, что из-за него рухнет все. Для него сейчас все по новому, и он способен на необдуманные, импульсивные поступки, которые погубят и его и вас. Когда речь идет о тебе или твоей жизни, Венториэль больше не будет таким, каким был, рассудительным и спокойным. Сколько бы ему не было лет, в этом вопросе он еще совсем юн и ничего не смыслит. Будь бдительна, если волнуешься за него. Каким же я был глупцом, что не видел твоего интереса к нему с самого начала, – отрицательно покачав головой, старик перевел глаза на Виктора и вздохнул, – ты не проникнешь в этот разум. Пока я здесь, я блокирую его, и даже ты не сможешь повлиять на это. Как только я уйду, все изменится. Мне очень жаль, что наш последний разговор прервали моей смертью, но так вышло, я спал, и не мог ничего сделать, но в этом нет твоей вины. Как и нет вашей вины в том, что вы стали пешками богов, пусть и на время. Алист наделил Виктора даром, предвидя его ненависть к совету, и тем самым подарил возможность начать упадок ордена, он же сделал все, чтобы Миаленика смогла поразить и заинтересовать изгнанного бога, даже не смотревшего в сторону женщин. Вы не знали, и не виноваты ни в чем. Но сейчас у вас есть шанс что-то сделать, и я верю в вас, – с этими словами на лице старика появилась улыбка, его тело снова затряслось, а глаза закрылись. Поднявшись на ноги, Миа встала рядом с братом и смотрела на говорящего с духами. Когда его глаза снова открылись, Кленские увидели, что они приняли обычный серый цвет, какими и были вначале их визита. Очнувшись, старик снова начал болтовню на незнакомом им языке. Поклонившись ему, Миаленика вытолкала брата на улицу.
***
Венториэль сидел на берегу и смотрел на реку. Они провели за разговором с духом не один час, хотя по ощущениям прошло не больше десяти минут. Солнце встало над деревьям, но его осенние лучи совсем не грели. Скоро должна начаться зима, а у них нет постоянной крыши над головой, да и не исключена вероятность попасть в руки людей Рэндалла, желающих смерти членам совета. В груди кипела ненависть, он внезапно понял, что ненавидит богов всем сердцем. Ведь те любыми действиями просто играют с судьбами простых людей, как куклами. Любой каприз высших сил может стоить жизни многим, а их это совершенно не волнует. Конечно, никто никогда не говорит о таком напрямую, но собеседник раскрыл им глаза. Они хотят убить Миаленику за то, что с ней сделал Алист, не обращая внимания, что девушку никто не спрашивал. Решили вернуть себе власть в Апатии и просто воспользовались представившимся случаем, не думая о том, что будет с людьми.