История Украинской ССР в десяти томах. Том пятый

Коллектив авторов

Большое значение армия, ее позиция играли в политической жизни Украины. Здесь в значительной степени сказывалось то обстоятельство, что территория была театром военных действий самого протяженного (615 км) тогда Юго — Западного фронта. На Украине располагались тылы этого и Румынского фронтов. Крупнейший в стране Киевский, а также Одесский военные округа в период войны официально считались относящимися к театру военных действий. Основная база Черноморского военного флота, который обслуживал Румынский и Кавказский фронты, находилась в Севастополе. Из общей численности более 9 млн. человек, служивших в армии накануне свержения царизма, в частях Юго — Западного фронта находилось более 2700 тыс. и Румынского фронта — свыше 1500 тыс.

солдат и офицеров. Личный состав Черноморского военного флота превышал 40 тыс. матросов и офицеров.

Получив известие о свержении царизма, генералитет, и прежде всего Ставка верховного главнокомандующего, предприняли отчаянные меры к ограждению солдат — фронтовиков от влияния революционных рабочих и солдат столицы и других городов, где победила революция. В частности, 3 марта Ставка предложила главнокомандующим фронтов установить на всех узловых станциях надежные заслоны, чтобы не допустить проникновения на фронт агитаторов, которых рекомендовалось «предавать на месте военно — полевому суду, немедленно приводя приговоры в исполнение».

В начале марта главнокомандующий Юго — Западным фронтом А. А. Брусилов издал приказ с требованием к генералитету и офицерству «во что бы то ни стало оградить армию от политики», укрепить власть командиров с тем, чтобы довести войну до победного конца. Опасаясь волнения среди солдат, командиры ряда частей убеждали Брусилова в целесообразности сообщения о свержении царизма. В связи с этим Брусилов в разговоре по прямому проводу со штабом Ставки доложил, что дальше не объявлять войскам о случившемся нельзя и что оп направил в Киев приказ исполнять распоряжение новых министров, ибо в противном случае возникли бы беспорядки, «окончившиеся бы так печально для войска, как в Петрограде и Москве».

2 марта начальник Одесского военного округа сообщил в Ставку, что в связи с событиями в Петрограде он опасается возможности возникновения волнений в руководимых им войсках, прежде всего в запасных полках. Еще с большим опозданием (10 марта, а кое — где и позже) известия о победе революции дошли до солдатских масс отдаленного от основных политических и пролетарских центров страны Румынского фронта. Однако, несмотря на всяческие преграды, известие о свержении самодержавия в конце концов дошло и до фронтовых частей. Солдаты встретили его с радостью, надеясь, что победа революции приведет к окончанию войны и улучшит их положение. Но по — иному отнеслись к этому генералитет и реакционное офицерство. В гвардейских частях офицеры — монархисты сделали даже попытку выступить в защиту царя. 5 марта они разослали командирам кавалерийских корпусов и дивизий воззвание, в котором призывали не признавать «государственный переворот». Контрреволюционные призывы встретили решительный отпор со стороны солдат, которые нередко арестовывали или просто изгоняли офицеров.

Революция продолжала развиваться на фронте. Рассказы солдат, возвращавшихся из тыла, выступления приезжавших на фронт представителей Петроградского, Московского, Харьковского, Одесского и других Советов рабочих и солдатских депутатов, сообщения газет, ознакомление с приказом № 1 Петроградского Совета — все это революционизировало фронтовиков. Они отмечали свержение ненавистного царского самодержавия торжественными парадами и манифестациями: 8 марта — в Виннице, 9 марта — в Бердичеве, 11 марта — в Проскурове и Казатине, 17 марта — в Житомире, Белой Церкви, Василькове, Староконстантинове и др. В ряде местностей Подольской, Волынской, Херсонской губерний революционно настроенные солдаты вместе с рабочими, ремесленниками в эти дни участвовали в освобождении политических заключенных, арестах представителей царской власти.

Временное правительство, как и в тылу, не решалось, да и не имело силы подавить движение масс на фронте. Военный министр А. И. Гучков даже посоветовал генералам держаться более сдержанно по отношению к революционным

рабочим, солдатам и офицерам, «не применять суровых мер против участников беспорядка» [379] . Ставка разослала в штабы фронтов и армий соответствующее распоряжение. Разъясняя позицию Временного правительства, один из высокопоставленных чиновников штаба верховного главнокомандующего генерал А. С. Лукомский писал командующему 8–й армией А. М. Каледину, что правительство не имеет «никакой силы» и поэтому оно делает «лишь то, чего избежать теперь нельзя».

379

Красный архив, 1927, т. 3 (22), с. 53.

Таким образом, на фронте от политики «твердой руки» генералитету предписывалось перейти к политике частичных уступок революционным солдатам. Этим господствующие классы надеялись сохранить свою власть над армией. Делегаты от Советов рабочих и солдатских депутатов получили разрешение приезжать на фронт. Начали создаваться выборные солдатские комитеты.

Одной из мер укрепления власти Временного правительства была присяга ему воинских частей. Текст присяги, утвержденный правительством без согласования с Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов, фактически был направлен против влияния Совета на армию. Войскам предлагалось присягать лишь Временному правительству. Присяга содержала требование подчиняться всем решениям воинских начальников.

На Юго — Западном и Румынском фронтах принятие новой присяги проходило 11–15 марта. Торопясь быстрее овладеть армией, правительство, генералитет даже не сняли со знамен, под которыми заставляли войска присягать, царские эмблемы. Возмущенные солдаты ряда частей, понимая, чем это им грозит, отказались от присяги. 12 марта солдаты ряда частей 11–й дивизии, расположенной в Ворохте и ее окрестностях, не подписали бумаги с текстом присяги, поскольку это означало бы верность старым порядкам. Уговоры офицеров, в том числе и командира дивизии, успеха в этот день не имели. Хотя на следующий день один из полков этой дивизии все же принял присягу, но солдаты потребовали отправить в Петроград своих делегатов «для проверки — все ли дарованные свободы им объявлены». Когда 127–й пехотный полк 8–й армии выстроили для принятия присяги, солдаты потребовали снять с полкового знамени царский вензель. Командир полка отказался выполнить это требование, и принятие присяги не состоялось.

Генерал А. М. Каледин в это время доносил главнокомандующему Юго — Западным фронтом, что сразу же после присяги в Черновцах «были выступления солдат политического характера; солдаты устраивали манифестации», что толпа рабочих и солдат арестовала коменданта города и двух полковников.

14 марта солдаты 87–го Сибирского полка, находившегося в Каменке, арестовали и под конвоем отправили в Киев командира полка. Возмущение солдат было вызвано тем, что полковник сделал им замечание о неуместности ношения в строю красных бантов. Красные знамена, красные ленты и банты были для солдат символом революции, и поэтому офицеры, которые не признавали этих атрибутов революции, вызывали их протест.

Под давлением революционных масс Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, хотя и с запозданием, опротестовал текст присяги. Временное правительство вынуждено было пообещать приостановить ее принятие, но на деле проводило ее. Формально же вопрос о присяге был отложен до Учредительного собрания. Генералитет, офицерство не очень полагались и на те воинские части, где удалось привести солдат к присяге буржуазному правительству. По свидетельству командира одного из корпусов, действовавших на Румынском фронте, генерала А. И. Деникина приведение войск к присяге «идиллических ожиданий начальников не оправдало: ни подъема, ни успокоения… оно не внесло».