История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы
Шрифт:
При правительстве Сапари были выработаны предложения по реформированию отношений церкви и государства, хотя сами реформы проводились позднее, уже кабинетом Векерле. В Венгрии только малая часть католических священников (прежде всего, это Оттокар Прохаска и Шандор Гиешвейн) осознавала необходимость осторожного приспосабливания к современным буржуазным условиям жизни, т. е. восприняла основополагающие идеи движения христианского социализма, представленного фигурой папы Льва XIII. Однако даже папа-реформатор выступил против обсуждавшегося тогда отделения церкви от государства в официальном послании, посвященном именно положению христианства в Венгрии. Его протест был также поддержан глубоко верующим императором, считавшим церковь одной из самых прочных опор монархии, и поэтому католическая церковь эффективно сопротивлялась всем инновациям, уже введенным в большинстве западноевропейских стран несколько десятилетий назад: гражданские браки, государственная регистрация актов гражданского состояния — рождения и смерти, свобода совести и вероисповедания, а также атеизма, признание иудаизма «законной» верой. На фоне неугасавшего интереса общественности к этим вопросам и страстных полемик в стенах парламента реформы эти в 1894–95 гг. все же были проведены и образовали самую прогрессивную область либерального
Франц Иосиф неохотно уступил в вопросах отношений между церковью и государством в надежде, что его уступки, явно отвечавшие требованиям времени, помогут успокоить ситуацию с «национальным вопросом», взятым на вооружение основными оппозиционными партиями. Национальная партия, основанная в 1892 г. особенно популярным и влиятельным тогда Аппони, хотела не только «усовершенствовать» Компромисс 1867 г., сделать его более отвечающим интересам аграриев, но и разделяла часть требований Партии независимости, призывавшей к увеличению доли венгерского элемента в верхушке империи, к тому, чтобы королевский двор почаще и подольше бывал в Будапеште, чтобы шире использовалась венгерская геральдика, чтобы обучение офицеров производилось на венгерском языке и т. д. И хотя эти требования более были связаны с внешними проявлениями государственности, а не с моделью политического устройства, они оказались весьма эффективны в свете эмоционального воздействия на народные массы, особенно в гнетущей обстановке, сложившейся в связи с запретом монарха на организацию публичного траура и официальных похорон Кошута, умершего в 1894 г. в Турине.
Векерле, дискредитировав себя в глазах народа тем, что уступил в вопросе об организации похорон, и вызвав неудовольствие императора своей неспособностью установить мир и спокойствие исключительно церковными реформами, ушел со своего поста и был заменен в январе 1895 г. Дежё Банфи, известным как «паша из Добоки» (фёишпан этого комитата). Прозвище определенно свидетельствовало о его жесткости и вспыльчивости. Говорили, что он буквально «пожирает социалистов» и является горячим приверженцем идеи мадьярского превосходства. Предполагалось, что он сумеет снять общественную напряженность и возьмет под контроль усиливавшийся венгерский национализм, чтобы он обрел формы, приемлемые для политической системы империи, тем более, что приближалась круглая дата — тысячелетие завоевания венграми земель в Карпатском бассейне.
Юбилейный 1896 год действительно не был омрачен сварами между различными политическими силами в стране. Официальные мероприятия, открытие памятных сооружений, в основном в столице, грандиозная выставка, на которой демонстрировались достижения Венгрии за минувшие десять веков, и, прежде всего, последнего времени, должны были создать впечатление о венграх как стабильной, великой нации, цивилизовавшей среду древнего исторического обитания. В основе всего этого политического спектакля лежал венгерский национализм, по внешним признакам заметно отличавшийся от национализма середины XIX в. Если раньше он стремился к максимально полной политической независимости и свободе для всех, то теперь строился на убеждении, что венгерское наследие и ответственность перед потомками обязывают его, используя положительные стороны австро-венгерского соглашения 1867 г., возрождать былое величие Венгрии путем достижений в области экономики, мадьяризации общества и усиления венгерской позиции в объединенном управлении империи, центр которой когда-нибудь переместится в Будапешт.
В целом, отношение к национальным меньшинствам в Венгрии вплоть до Первой мировой войны оставалось достаточно терпимым, особенно в сравнении с национальной политикой в странах Восточной и Юго-Восточной Европы. Защита со стороны закона гарантировалась всем этносам, готовым соблюдать принцип «единой венгерской политической нации». Тем не менее, подогреваемый манией величия, нетерпеливый венгерский национализм начинал материализовываться в постоянном увеличении количества уроков венгерского языка в школе, а также в энергичном его продвижении во все сферы государственной и общественной жизни. В результате сложилась такая ситуация, что для 90 % служащих и общественных деятелей страны венгерский язык был родным, хотя им владело не более четверти представителей ее немадьярских народов. Мадьяризации стала подвергаться даже венгерская топонимика, не говоря уже об именах и фамилиях. Административные и судебно-правовые меры применялись против лидеров этнических меньшинств, которые, указывая на нарушения закона о национальностях 1868 г., критиковали и сам закон, поскольку он, по их убеждению, не учитывал политической самобытности немадьярских народов, а также ратовали за официальное признание своих национальностей и территориальную автономию. Начиная с 1881 г. объединенная Румынская национальная партия Венгрии и Трансильвании требовала отделения от Венгрии Трансильвании с ее прежним автономным статусом. В 1892 г. эта партия, пользуясь покровительством румынского короля Карла I, направила императору Францу Иосифу меморандум, в котором перечислялись нанесенные румынскому народу обиды и формулировались требования. Монарх передал меморандум венгерскому правительству, не прочитав его. Однако документ был также опубликован в печати, что позволило венгерским властям обратиться в суд по обвинению его авторов в подстрекательстве и подрывной деятельности. Суд обошелся с ними сурово. Обвинения в клевете и полицейское преследование обрушились на головы активистов движений этнических меньшинств после Конгресса национальностей в Будапеште (1895), на котором участники отвергли идею единого венгерского национального государства и потребовали территориальной автономии.
Во второй половине 1890-х гг. социально-политические конфликты стали еще более усиливаться. «Декларация принципов» Социал- демократической партии, опубликованная в 1890 г., вполне соответствовала «ревизионистским» стандартам, господствовавшим в то время в западноевропейском рабочем движении. В ней предлагалось, воспользовавшись «всеобщим кризисом» и «неразрешимыми внутренними противоречиями» капитализма, добиться — не путем революционных действий, а методом эволюционной демократизации государства — подлинно всеобщего избирательного права, улучшения законодательства и условий существования масс и т. д. И хотя продолжалось создание профсоюзов и не прекращались забастовки, партия, стремясь к легитимности, даже отказалась в 1897 г. от агитации среди сельских тружеников. Наиболее серьезными были волнения батраков в районах к востоку от Тисы, возглавляемых Иштваном Варкони, бывшим социал-демократом, испытавшим на себе влияние анархических идей. Всеобщая стачка
Правящая Либеральная партия внимательно наблюдала за политическими движениями низших классов общества, однако еще более ее волновали процессы, происходившие тогда на главной политической арене, где множилось число оппонентов и ослабевали ее собственные позиции. Идейно-политическое единство партии подрывалось усилением влияния в ее рядах людей, представлявших интересы аграриев, особенно если учесть то, что эти же интересы разделялись ее главными противниками — Национальной партией и Народной католической партией, основанной в 1895 г. аристократическими противниками церковной реформы, — а также проводились в жизнь могущественной группой консервативных магнатов и землевладельцев, доминировавшей в Венгерской сельскохозяйственной ассоциации, созданной в 1896 г. Как и все европейские неоконсерваторы рубежа веков, венгерские аграрии требовали протекционизма для сельского хозяйства, контроля над «иностранным» и «свободным» капиталом, а также создавали экономические союзы для облегчения доступа к кредитам и рынкам сбыта. Все это сопровождалось легкой антисемитской пропагандой и густой социальной демагогией. Вдобавок Партия независимости еще пользовалась поддержкой масс, хотя все дальше отходила от принципов демократизма, а ее патриотизм становился поверхностным и риторическим. Правящая партия пока еще сохраняла за собой парламентское большинство, однако тот факт, что она победила на выборах 1896 г. в основном благодаря активному использованию грязных технологий, способствовал лишь усилению в стране социальной напряженности.
Ситуация полностью вышла из-под контроля, когда в 1898 г. на повестке дня вновь оказался вопрос о пролонгации экономического соглашения с Веной. Дело в том, что указ уже был согласован на парламентских слушаниях 1896 г., однако его реализация была задержана долгим правительственным кризисом в Австрии. Проект соглашения содержал ряд уступок Венгрии, но увеличивал ее долю в общих расходах империи, с чем была категорически не согласна Партия независимости. Наконец, оба правительства сумели договориться, однако в особой клаузуле Франц Иосиф постановил, что таможенный союз будет сохранен в любом случае, даже без всяких законодательных обоснований. Венгерский парламент буквально онемел от негодования. Нацию явным образом лишали права распоряжаться собственной экономикой. Дебаты получились злыми — дело дошло до личных оскорблений и даже дуэлей. Банфи и молодой Тиса — Иштван — напрасно пытались реформировать ряд процедурных положений, чтобы не давать более возможности оппозиции устраивать обструкцию парламентскому большинству в нижней палате, но не получили поддержки даже со стороны части депутатов собственной партии. Возникла ситуация законодательной неопределенности: 1899 год начинался без утвержденного бюджета. Банфи пришлось оставить свой пост.
Как вскоре выяснилось, весь сыр-бор загорелся не из-за высоких принципов. Оппозицию удалось умаслить мелкими уступками, не связанными с решением краеугольных проблем и поэтому дающими исключительно временный эффект. Новый премьер-министр Калман Селл был зятем Деака. Он идеально подходил для сложившейся ситуации, поскольку мастерски владел тактикой компромисса, столь необходимой конституционному правительству. Сталкивая и разделяя противоборствовавшие фракции, он сумел вернуть в Либеральную партию большое число диссидентов, возглавляемых молодым Дьюлой Андраши. Уступив некоторым требованиям аграриев, он также привлек к сотрудничеству в лагере депутатов, поддерживавших правительство, Национальную партию Аппони. Довольно бессодержательная формулировка относительно того, что Венгрия, не получив пролонгации таможенного союза, как это было предусмотрено Компромиссом 1867 г., фактически стала автономным таможенным пространством, по своей воле сохраняя таможенные соглашения с Австрией, также оказалась вполне приемлемой для оппозиции. Однако парламентское перемирие было обманчивым и продолжалось лишь до тех пор, пока изменения в международном положении не задели самую болевую точку конституционного имперского соглашения: ситуацию с общими вооруженными силами.
На рубеже веков Австро-Венгрия стала сдавать свои позиции на международной арене, и это при том, что великие державы Европы уже начали активно участвовать в гонке вооружений. Временное улаживание отношений Австро-Венгрии с Россией — ее главным соперником на Балканах — не снимало конфликта. Россия пошла на союзнический договор с Францией, чтобы укрепить собственные позиции в Европе, тогда как возобновление в 1902 г. Тройственного союза едва ли устраняло все противоречия между его участниками: сторонники итальянского ирредентизма считали своим Южный Тироль, а Германия с неодобрением относилась к честолюбивым планам Габсбургов на Балканах. Великобритания также стала менять свою международную ориентацию, отказавшись от традиционной поддержки Австрийской империи. По оснащению и численности армия Австро-Венгрии значительно отставала от вооруженных сил других великих держав. При таких условиях увеличение числа ежегодно призываемых в армию новобранцев представлялось необходимостью. Даже венгерская парламентская оппозиция не выступила против законопроекта, предусматривавшего увеличение набора на 25 %. Взамен, однако, она потребовала ввести команды на венгерском языке и венгерские знамена в частях, набираемых в Венгрии, а также уменьшить срок обязательной службы. Последнее требование можно было подать под соусом борьбы против «милитаризма» широким слоям венгерской общественности, которая традиционно с 1848–49 гг. недолюбливала армию за ее прогабсбургские настроения. Селлу не удалось преодолеть обструкцию, которая в июне 1903 г. покончила с его премьерством, а три месяца спустя перекрыла путь в правительство его последователю графу Куэну-Хедервари, бывшему до этого баном Хорватии и доверенным лицом его императорского величества. Приказы Франца Иосифа по вопросам военного строительства, изданные в Хлопи (Галиция), настойчиво подчеркивали единство армии как благо для всех «рас» империи. Это подлило масла в огонь: мадьяры и подумать не могли, что их считают просто одной из «рас» империи. Тогда монарх обратился к Иштвану Тисе, который, уже став лидером Либеральной партии, был убежден, что сохранение дуализма — единственный для Венгрии шанс пережить надвигавшуюся бурю.