История Византийской империи. Том 1
Шрифт:
Однако, к сожалению, скудость информации не позволяет поддержать положительный ответ по вопросу о возможности отнесения данного закона к рассматриваемому периоду. В качестве подведения итогов рассмотрения этих трех законов отметим, что ни Земледельческий закон, ни Морской, ни Военный не могут рассматриваться с уверенностью как результат законодательной деятельности исаврийских императоров [599] . [науч.ред.52]
599
Ш. Диль и Коллине поддерживают точку зрения, что эти три закона были результатом законодательной деятельности Исаврийской династии (Cambridge Medieval History, vol. IV, pp. 4—5, 708—710). Однако во введении к этому же тому (р. XIII) Дж.Б. Бьюри утверждает, что, согласно его точке зрения, после исследований Эшбернера такой взгляд неправомерен по меньшей мере в том, что касается первых двух кодексов.
Фемы. Большинство ученых, начиная с Финлея, относят реорганизацию и дополнение провинциальной фемной системы, которая возникла в VII веке, к VIII веку, и, в частности, ко времени правления Льва III. Финлей писал: «Новая географическая организация по фемам была введена Львом и просуществовала столько, сколько само византийское правительство» [600] . Особенно категорически в этом смысле высказывается Гельцер; по его словам, «Лев совершенно устранил гражданскую администрацию и передал гражданское провинциальное управление военным представителям» [601] . «Лишь со времени Льва Исавра, – пишет Ф.И. Успенский, – происходит крутой поворот в сторону усиления власти стратига фемы за счет гражданской администрации провинций» [602] . Но дело в том, что о мероприятиях Льва III в области провинциального устройства нет прямых известий. Существует перечень фем с некоторыми указаниями на их организацию, принадлежащий уже известному нам арабскому географу первой половины IX века Ибн-Хордазбеху [603] . Сопоставляя его данные с данными о фемах VII века, ученые приходят к некоторым выводам относительно фемных изменений в VIII веке, т.е.
600
G. Finlay. History of the Byzantine Empire from DCXIV to MLVII. Edinbourgh, London, 1856; ed. H.F. Tozer. Oxford, 1877, vol. II, p. 29.
601
H. Gelzer. Die Genesis der byzantinischen Themenverfassung. Leipzig, 1899, S. 75.
602
Ф.И. Успенский. История Византийской империи. СПб., 1914, т. 1, с. 812; Л., 1927, т. II, с. 55—56.
603
Арабский текст Ибн-Хордазбеха с французским переводом см. в следующем издании: M.J. de Goeje. Bibliotheca Geographicorum Arabicorum. Leiden, 1889, vol. VI, pp. 77 ff. См. также: H. Gelzer. Die Genesis der byzantinischen Themenverfassung. Leipzig, 1899, S. 82 ff; E.W. Brooks. Arabic Lists of Byzantine Themes. – JHS, vol. XXI, 1901, p. 67ff. См. также список византийских фем в персидской географии конца IX века: Hudud al-Alam. The Regions of the World. A Persian Geography 372 A.H. – 982 A.D. Trans. V. Minorsky, pp. 156—158; 421—422.
604
De Thematibus, 28.
605
Theophanes Continuatus. Historia. Bonn. ed., p. 6.
606
См.: Ю.А. Кулаковский. История Византии, т. III, с. 338—339; E. Stein. Ein Kapitel vom persischen und vom byzantinischen Staate. – Byzantinisch-neugriechische Jahrbucher, Bd. 1, 1920, SS. 75—77; G. Ostrogorsky. Ober die vermeintliche Reformtatigkeit der Isaurier. – Byzantinische Zeitschrift, Bd. XXX, 1929—1930, S. 397; G. Ostrogorsky. Geschichte des byzantinischen Staates. Munchen, 1940, S. 105, Anm. 4; Ch. Diehl, G. Marcais. Le Monde oriental… Paris, 1936, p. 256.
Завершение и распространение системы фем при Исаврийской династии было неразрывно связано с внешней и внутренней опасностью, которые испытывала империя. Образование новых фем путем разделения огромных территорий прежних фем диктовалось политическими соображениями. На своем собственном опыте Лев очень хорошо знал, как опасно оставлять слишком большую территорию в руках всемогущего военачальника, который мог восстать и потребовать титул императора. Так, внешняя опасность требовала усиления централизованной военной власти, особенно в провинциях, которым угрожали враги империи – арабы, славяне и болгары; с другой стороны, внутренняя опасность, исходящая от слишком сильных военачальников (стратегов), зависимость которых от центральной власти часто напоминает вассальные отношения, делала крайне необходимым сокращение огромных размеров территорий под их властью.
Лев III, желая увеличить и упорядочить финансовые средства империи, столь необходимые для его многосторонних предприятий, увеличил на одну треть поголовную подать с Сицилии и Калабрии, и для того, чтобы эта мера была проведена полнее, приказал составить точный список рождений детей мужского пола. Враждебно настроенный к иконоборцам хронист сравнивает последнее распоряжение Льва с поведением египетского фараона по отношению к евреям [607] . В конце правления Лев III наложил на жителей империи специальную подать для восстановления поврежденных сильными и частыми землетрясениями стен столицы. Стены были исправлены, о чем свидетельствуют сохранившиеся до нашего времени надписи на башнях константинопольской внутренней стены с именами Льва и его сына и соправителя Константина [608] . [науч.ред.53]
607
Theophanes. Chronographia, ed. C. de Boor, p. 410. См.: F. Dolger. Corpus der griechischen Urkunden des Mittelalters und der neueren Zeit. Regesten 1. Regesten der Kaiserurkunden des ostromischen Reiches. Munchen, Berlin, 1924, Bd. I, S. 36, Num. 300; E. Stein. – Byzantinische Zeitschrift, Bd. XXIX, 1930, S. 355.
608
A. Van Millingen. Byzantine Constantinople, the Walls of the City and Adjoining Historical Sites. London, 1899, p. 98—99, а также иллюстрации между этими страницами.
Религиозные противоречия первого периода иконоборчества
История иконоборческого [науч.ред.54] движения делится на два периода: первый период продолжался с 726 по 780 год и официально закончился седьмым Вселенским собором 787 года; второй период продолжался с 813 по 843 год и закончился так называемым Восстановлением Православия.
Изучение иконоборческой эпохи представляет очень большие затруднения из-за состояния источников. Все сочинения иконоборцев, акты императоров, деяния иконоборческих соборов 753—754 и 815 годов, богословские иконоборческие трактаты и т.д., были уничтожены восторжествовавшими иконопочитателями. Остатки иконоборческой литературы известны нам из отрывков, помещенных в творениях иконопочитателей в целях их опровержения. Определения иконоборческого собора 753—754 гг., например, сохранились в деяниях седьмого Вселенского собора. Определения собора 815 года сравнительно недавно были открыты в одном из трактатов патриарха Никифора. Немало отрывков иконоборческой литературы заключается в полемических и богословских трактатах иконопочитателей. Особенно важное значение в этом смысле имеют три знаменитых «Слова против порицающих святые иконы» известного богослова, полемиста и песнопевца Иоанна Дамаскина, современника двух первых императоров-иконоборцев. Таким образом, дошедшие до нас источники об иконоборстве имеют тенденциозный, враждебный иконоборцам характер, вследствие чего и значение этого периода оценивалось учеными по-разному и нередко неправильно.
Прежде всего, поднимался вопрос о причинах на первый взгляд не совсем понятного для VII—VIII веков движения против икон, продолжавшегося с некоторым промежутком более ста лет и имевшего для империи очень серьезные последствия. Одни исследователи видели в политике императоров-иконоборцев религиозные причины, другие – причины политические. Думали, что император Лев III решил уничтожить иконы, надеясь этой мерой удалить одну из главных преград для сближения христиан с иудеями и мусульманами, отрицательно относившимися к иконам, и этим самым облегчить их подчинение империи. Особое внимание на иконоборческий период обратил известный нам греческий историк Папарригопуло, с тенденциозным взглядом которого на Эклогу мы уже знакомы. В его представлении неправильно называть данную эпоху иконоборческой, так как подобное определение неполно; параллельно с религиозной реформой, осуждавшей иконы, запрещавшей мощи, уменьшившей число монастырей и вместе с тем не коснувшейся основных догматов христианской веры, производилась реформа социальная и политическая; имелось в виду изъять народное образование из рук клира. Императоры-иконоборцы действовали не по личным или династическим капризам, а после зрелого и долгого размышления, с полным разумением общественных нужд и требований общественного мнения. На стороне их стояли наиболее просвещенная часть общества, большинство высшего духовенства и войско; конечную же неудачу иконоборческой реформы надо объяснять тем, что много оставалось еще ревнителей прежней крайней набожности, бывших противниками реформы, а именно – простой народ, женщины и многочисленные монахи; да и сам Лев III не сумел воспитать общество в новом духе [609] . Таковы вкратце взгляды Папарригопуло по поводу этой эпохи. Греческий историк, безусловно, переоценил реформаторскую деятельность императоров VIII века, называя ее замечательной попыткой революции социальной, политической и религиозной, но значение его трудов заключается в том, что он первый обратил внимание на сложность и важность иконоборческой эпохи и заставил других внимательнее к ней относиться. Были такие, кто видели в иконоборческой политике императоров религиозные и политические интересы с преобладанием последних; желая быть единым полновластным государем во всех сторонах жизни империи, Лев III надеялся при помощи запрещения иконопочитания вырвать народ из-под сильного влияния церкви, для которой иконы служили одним из главных оснований влияния, и этим самым иметь возможность властвовать над объединенным и в религиозном отношении народом. Итак, религиозная жизнь страны должна была подчиниться иконоборческой политике государей, для которых последняя была одним из средств к достижению их политических идеалов, «окруженных, – по словам историка, – сиянием религиозного (реформаторского) рвения» [610] . В новейшее время ученые (например, француз A. Lombard) видят в иконоборчестве чисто религиозную реформу, имевшую целью остановить «успехи поднимавшего голову язычества» в форме неумеренного иконопочитания и «возвратить христианской религии ее первоначальную чистоту», причем религиозная реформа развивалась параллельно с реформой политической, имея отличную от последней историю [611] . Наконец, французский византинист L. Brehier обратил особое внимание на то, что иконоборчество заключает в себе два различных вопроса: во-первых, обычно трактуемый вопрос о почитании икон и, во-вторых, вопрос о законности религиозного
609
C. Paparrigopulo. Histoire de la civilisation hellenique. Paris, 1878, pp. 188—191. Те же идеи были развиты автором в третьем томе изданной ранее (Афины, 1871—1877, переиздание – Афины, 1925) «Истории греческого народа».
610
К. Schwarzlose. Der Bilderstreit, ein Kampf der griechischen Kirche um ihre Eigenart und um ihre Freiheit. Gotha, 1890, SS. 42, 46, 48, 50.
611
A. Lombard. Etudes d'histoire byzantine: Constantin V, empereur des Remains (740—775). Paris, 1902, pp. 105, 124, 127, 128.
612
L. Brehier. La Querelle des images. VIII-IX siecle. Paris, 1904, pp. 3—4.
613
К.Н. Успенский. Очерки по истории Византии. М., 1917, с. 213.
Ввиду этих разнообразных мнений очевидно, что иконоборческое движение было очень сложным явлением и, к сожалению, состояние источников до сих пор препятствует его прояснению [614] . [науч.ред.56] Прежде всего интересно отметить, что все императоры-иконоборцы были родом с Востока: Лев III и его династия были исаврийцами или, может быть, сирийцами; возобновителями иконоборства в IX веке были Лев V из армян и, наконец, Михаил II и его сын Феофил, родом из Фригии, т.е. одной из внутренних областей Малой Азии. Если же мы обратимся к восстановителям иконопочитания, то увидим следующее: во-первых, оба раза восстанавливали иконопочитание женщины, Ирина и Феодора; во-вторых, родом они были: Ирина – гречанка из Афин, Феодора – из Пафлагонии, малоазиатской области на берегу Черного моря, рядом с Вифинией, недалеко от столицы, – одним словом, не внутри полуострова. Указанная особенность в происхождении иконоборческих государей не может быть объяснена случайностью, и их восточное происхождение поможет лучше понять как их роль в движении, так и саму суть последнего. Восстановительницы же иконопочитания были родом из других областей.
614
Последние обзоры иконоборческого движения сделаны Леклерком и Ф.И. Успенским. См.: Н. Leclercq. Culte et querelle des images. – Dictionnaire d'archeologie chretienne et de liturgie, vol. VII, 1, 1926, col. 180—302; Ф.И. Успенский. История Византийской империи, т. 2, Л., 1927, с. 22—53, 89—109, 157—174. См. также: E.J. Martin. History of the Iconoclastic Controversy. London, 1930; J. Marx. Der Bilderstreit der byzantinischen Kaiser (в сводной библиографии у А.А. Васильева упоминаний об этой работе нет. – Науч. ред.); G.B. Ladner. Origin and Significance of the Byzantine Iconoclastic Controversy. – Medieval Studies, vol. II, 1940, pp. 127—149; L. Brehier. «Iconoclasme». Histoire de l'Eglise. Ed. A.'Fliche, V. Martin. Vol. V, 1938, pp. 431—470. Материал рассмотрен до 754 г. Работа очень важна. Она имеет прекрасную библиографию.
Иконоборчество VIII и IX веков не было явлением совершенно новым и неожиданным; оно уже раньше пережило длительную эволюцию. Христианское искусство, изображавшее человеческие фигуры, было ли то в форме мозаики, фрески, скульптуры или резьбы, давно уже смущало многих истинно верующих людей, напоминая им об отвергнутом язычестве. В самом начале IV века один из испанских соборов постановил, что «не должно быть рисунков (picturas) в церкви, чтобы на стенах не изображалось то, что почитается и чему поклоняются» (ne quod colitur et adoratur in parietibus depingatur) [615] .
615
J.D. Mansi. Sacrorum conciliorum nova et amplissima collectio, vol. II, 11. (Conciliorum Liberitanum, par. XXXVII). О другой интерпретации текста см.: Н. Leclercq. Culte et querelle des images. – Dictionnaire d'archeologie chretienne et de liturgie, vol. Vll, 1, 1926, col. 215. Текст, однако, ясный. По поводу подлинности актов собора в Эльвире см.: A. Harnack. Geschichte der altchristlichen Literatur bis Eusebius. II. Die Chronologie der altchristlichen Literatur bis Eusebius. Leipzig, 1904, S. 450. О дате собора: A. Piganiol. L'Empereur Constantin ie Grand. Paris, 1932, pp. 81—82.
Когда же в IV веке христианство получило право на законное существование, а в конце того же века сделалось государственной религией, церкви стали украшаться иконами. IV и V века считаются временем, когда иконоупотребление в церкви утвердилось и распространилось. Но тем не менее смущение продолжалось. Церковный историк IV века Евсевий Кесарийский называет почитание изображений Иисуса Христа и апостолов Петра и Павла «языческим обычаем» [616] . Также в IV веке Епифаний Кипрский писал в одном из своих писем, что он разорвал на куски церковную завесу (velum) с изображением Христа, или одного из святых, так как «оно оскверняло церковь» [617] . В V веке один сирийский епископ, еще до своего посвящения в этот сан, учил не признавать иконы. В VI веке в Антиохии было настоящее возмущение, направленное против почитания икон, а в Эдессе возмутившиеся солдаты бросали каменьями в чудотворную икону Христа. Известны примеры нападения на иконы и их уничтожения в VII веке. Из примеров в Западной Европе интересно письмо папы Григория I Великого в конце VI века к епископу Массилии (Марселя), который приказал в подведомственных ему церквах разбить и выбросить иконы. Папа, хваля его за рвение в том отношении, что ничто, сделанное человеческой рукой, не может служить предметом поклонения (nequid manufactum adorari posset), вместе с тем упрекал епископа за то, что он, разбив иконы, лишил исторического образования людей неграмотных, «которые, смотря, по крайней мере, на стены, могли бы прочесть то, чего они не могут прочесть в рукописях» [618] . В другом письме к тому же епископу папа писал: «За то, что ты запретил поклоняться иконам, мы тебя вообще хвалим; за то же, что ты их разбил, порицаем… Одно дело поклоняться картине (picturam adorare), другое дело при помощи содержания картины узнавать то, чему должно поклоняться» [619] .
616
Historia ecclesiastica, Vll, 18, 4.
617
Греческий текст есть у Г. Острогорского: Studien zur Geschichte des byzantinischen Bilderstreites. Breslau, 1929, S. 74. Латинский перевод там же – S. 74, 86. См. также: P. Maas. Die iconoclastische Episode in dem Briefe des Epiphanios an Johannes. – Byzantinische Zeitschrift, Bd. XXX, 1929—1930, S. 282; PG, vol. XLin, col. 390. Против подлинности эпизода – D. Serruys в «Comptes-rendus de l'Academie des inscriptions et des belles-lettres» (Paris, 1904, vol. I, pp. 361—363); G. Ostrogorsky. Studien zur Geschichte des byzantinischen Bilderstreites, SS. 83—88. Ср. однако – H. Gregoire in: Byzantion, vol. IV, 1909, pp. 769—770; F. Dolger в «Gottingische gelehrte Anzeigen» (1929, SS. 357—358; весьма интересная рецензия на книгу Острогорского); P. Maas в «Byzantinische Zeitschrift» (Bd. XXX, 1929—1930, SS. 279, 286); E. Stein в «Byzantinische Zeitschrift» (Bd. XXIX, 1928, S. 356).
618
Epistolae, IX, 105 (PL, vol. LXXVII, col. 105); ed. L.M. Hartmann. Mon. Germ. Hist. epistolarum, II, 195
619
Epistolae, XI, 13 (PL, vol. LXXVII, col. 1128); ed. Hartmann, VI, 10.
Итак, с точки зрения Григория Великого, как и многих других, иконы являются средством для народного образования.
На иконоборческое настроение восточных провинций оказывали некоторое влияние иудеи, не признававшие на основании своей религии иконопочитания и допускавшие иногда резкие выступления против икон. Со второй же половины VII века начинают подобным же образом влиять мусульмане, которые, помня слова Корана о том, что «кумиры гнусны и суть дело сатаны» (V, 92), видели в иконопочитании подобие идолопоклонства. Часто приводимое историками сообщение, будто арабский халиф Иазид II за три года до эдикта Льва издал в своем государстве указ, предписывавший уничтожение икон в церквах своих христианских подданных, многими учеными подвергается сомнению [620] . Во всяком случае, с мусульманским влиянием на восточные области в смысле отрицания икон также надо считаться. Один хронист и самого императора Льва называет «сарациномыслящим» [621] , хотя о прямом влиянии ислама на него оснований говорить нет. Наконец, одна из известных средневековых восточных сект, а именно секта павликиан, живших внутри Малой Азии и далее к востоку, также отрицала иконы. Одним словом, в восточных областях Византии, в Малой Азии, создалось ко времени Льва III уже довольно сильное иконоборческое движение. Один из наших церковных историков (А.П. Лебедев) о данном моменте пишет: «Можно положительно утверждать, что иконоборцев до времени иконоборства (в VIII веке) было много, и что они представляли собой силу, которой считала себя вправе опасаться сама церковь» [622] . Одним из иконоборческих центров в пределах империи была, между прочим, внутренняя малоазиатская область Фригия.
620
См.: C. Bekker. Vom Werden und Wesen der Islamischen Welt: Islamstudien. I. Leipzig, 1924, S. 446. (Он утверждал, что эдикт Йазида действительно имел место.)
621
Theophanes. Chronographia, ed. С. de Boor, p. 406. Иорга назвал этот эпитет образцом клеветы: Bulletin de la section historique de L'Academic roumaine, vol. XI, 1924, p. 143, note 3.
622
А.П. Лебедев. Вселенские соборы шестого, седьмого и восьмого веков. СПб., 1904, с. 142.