История войны 1813 года за независимость Германии

Богданович Модест Иванович

Наконец – все недоразумения прекратились. 22 февраля (6 марта) генерал Йорк получил от Шарнгорста, из Калиша, следующий отзыв: «Долгом считаю сообщить, что его величеству королю угодно, чтобы находящиеся в вашей команде войска, по возможности, неотлагательно двигались к Одеру и переправились через сию реку 10 числа 16 сего месяца»²⁸.

Таким образом, было решено наступление союзных войск на левую сторону Одера. Но положение Йорка, угрожаемого карой за самостоятельные его распоряжения, было весьма тягостно. Еще 15 (27) февраля послал он из Коница к королю «Подробное объяснение причин, побудивших генерал-лейтенанта Йорка заключить в Пошерун-ской мельнице, близ Таурогена, конвенцию с русским генералом Дибичем». Король поручил исследование по этому предмету не формальному военному суду, а особой комиссии. Но окончательное решение дела замедлилось до 12 марта (н. ст.). Повеление короля на имя Йорка, объявленное в сей день, было следующего содержания: «Так как заключенная вами с генералом российской императорской службы Дибичем конвенция признана комиссией, составленной из генерал-лейтенанта Дирике и генерал-майоров Саница и Шюлера, не подлежащей какому-либо упреку, то я, отдав прилагаемый при сем приказ, поручаю вам разослать его по всем вверенным вам войскам».

16

26 февраля (10

марта). – Примеч. ред.

В приказе по армии король, объявляя о совершенном оправдании генерала Йорка, не только утвердил его в командовании корпусом, состоявшим под его начальством, но еще, в ознаменование своего совершенного одобрения и неограниченного доверия, подчинил ему войска генерал-майора Бюлова²⁹.

Несколько дней спустя император Александр пожаловал генералу Йорку орден св. Александра Невского³⁰.

В продолжение описанных событий наши партизаны перешли за Одер.

Генерал-адъютант Чернышев, с 6 слабыми казачьими полками, 4 эскадронами Изюмского гусарского, двумя эскадронами Финляндского драгунского полков и с двумя донскими орудиями, подойдя 5 (17) февраля к Одеру, в 20 верстах ниже Кюстрина, у местечка Целина, нашел, что лед на реке едва держался и даже отстал от обоих берегов. Устроив подмостки, Чернышев перешел на левую сторону Одера, между тем как генерал-майор Бенкендорф и полковник Тетенборн, со вверенными им летучими отрядами³¹, также переправились – первый близ Франкфурта, а второй у Шведта. В следующие два дня казачьи партии, высланные Чернышевым, рассеяли два французских отряда и захватили в плен 300 человек. Затем Чернышев и Тетенборн, съехавшись в Врицене, условились действовать совокупными силами на Берлин, и, так как на прямом пути к сей столице, в Вернейхене, стоял довольно значительный неприятельский отряд, то, по соглашению обоих партизан, положено обойти его влево, от Альт-Ландсберга, и направиться через Марцан и Шенгаузен к Панкову, на большую штетинскую дорогу. Против неприятеля, занимавшего Вернейхен, оставлена небольшая часть казаков с приказанием беспрестанно тревожить французов, а в ночи разводить большие огни; главные же силы обоих отрядов соединились в Альт-Ландсберге 8 (20) февраля, и на следующий день, в 4 часа утра, пришли в Панков. Маршал Ожеро занимал Берлин, по крайней мере, 6000 человек с 40 орудиями; у наших партизан не было и половины этого числа войск, и к тому же они вовсе не имели пехоты. Но зато на их стороне была выгода неожиданности, вознаграждавшая недостаток в силах.

По прибытии к Панкову Чернышев и Тетенборн заняли позицию у сего местечка, выслали подполковника Власова, с двумя казачьими полками, к Шар-лотенбургу, где находилась большая часть французской артиллерии, и расставили пикеты на всех путях к Берлину. Положено было напасть на неприятеля, занимавшего сей город, в следующую ночь. Но около полудня казаки, стоявшие на передовых постах, донесли о выходе из города, по-видимому, для разведания о наших силах, небольшого кавалерийского отряда. Желая разузнать дело, наши отрядные начальники сами отправились на рекогносцировку 17 . Полковник Тетен-борн, завидев неприятельскую конницу, сбивавшую наши посты, кинулся на нее в атаку с казачьим полком Коммисарова и, опрокинув французов, на плечах их ворвался в город. Появление наших партизан произвело в Берлине и окрестностях сей столицы неописанную суматоху: войска спешили на сборные пункты; артиллерия неслась во всю прыть из Шарлотенбурга. Между тем генерал-адъютант Чернышев подвел к городской ограде остальные полки обоих отрядов, рассеял картечью неприятеля, вышедшего из Ораниенбургской заставы в обход Тетенборна, и послал ему в помощь через Гамбургскую заставу бригаду полковника Ефремова и через Королевскую заставу (K"onigsthor) казачий полк Грекова 18-го. Эти три полка внеслись в город, промчались под выстрелами неприятельских команд, занимавших улицы и дома, и остановились не прежде, как по достижении реки Шпрее, на которой все деревянные мосты были сломаны, а у каменного поставлена 6-орудийная батарея. Полковник Тетенборн также проскакал по Шенгаузерской улице, но, выехав на Александровскую площадь, был встречен огнем пехотного каре с 8 орудиями. В продолжение боя берлинцы изъявляли свое участие нашим войскам громкими восклицаниями, но были удержаны в повиновении французам городской полицией, которая стреляла по собиравшимся толпам и рассеивала их. По донесению Чернышева: «Если б доброе расположение жителей, покушавшихся подать нам руку помощи и заметных в исступлении самих женщин, нас приветствовавших всеми их полу предоставленными способами, не было остановлено неприязненными распоряжениями городской полиции, и в особенности господина Лекока, то могу уверить, что подвиги кавалерии в сей день не ограничились бы нанесенным неприятелю вредом». Невозможность утвердиться в городе заставила партизанских начальников вывести войска в поле, где они расположились в виду города, а на следующий день отошли к Ораниенбургу. С другой стороны, полковник Власов, с казачьим Сысоева полком, овладел с боя местечком Шарло-тенбургом, причем захвачено 168 пленных, и занял потсдамскую дорогу. Вообще же, кроме урона убитыми и ранеными, неприятель потерял одними пленными 6 штаб-офицеров, 12 обер-офицеров и более 600 нижних чинов. С нашей стороны убито и ранено полтораста человек; в числе убитых был состоявший в отряде Тетенборна прусский подданный капитан Блумберг; ранен тяжело войсковой старшина Коммисаров³².

17

Рекогносцировка – проводимые командиром разведывание местности, определение численности и размещения вражеских войск. – Примеч. ред.

Вице-король, узнав еще 7 (19) февраля о переправе наших войск через Одер, решился приблизить свою небольшую армию к Берлину и прибыл туда с 500 человек гвардейской кавалерии 9 (21) февраля. Прочие же войска, за исключением дивизии Жерара, на время оставленной во Франкфурте, также двинулись к Берлину двумя колоннами, на Мюнхенберг и Фюрстенвальде: 4-й итальянский конно-егерский полк, в числе около 1000 человек, следовавший по первому из этих направлений, был настигнут отрядом Бенкендорфа 10 (22) февраля в окрестностях Мюнхенберга и совершенно уничтожен, с потерей 700 человек одними пленными³³. Затем генерал Бенкендорф обратился к Фюрстенвальде, чтобы отвлечь вице-короля от Берлина, и покушался овладеть Франкфуртом, где в то время находился неприятельский гарнизон, но, не успев в этом, возвратился к Мюнхенбергу и, достигнув окрестностей Берлина, открыл сношения с Чернышевым и Тетенборном.

Занятие нашими партизанами путей, ведущих к Берлину, заставило вице-короля принять строжайшие меры предосторожности от нечаянного нападения: все въезды в город на правой стороне реки Шпрее были завалены; по левому же берегу Шпрее

расположены батареи и расставлена на биваках пехота. Кавалерии было запрещено расседлывать лошадей. Никому, без особого разрешения, не дозволялось выходить из города; на всех улицах и площадях господствовало мертвое молчание, и даже почтовый дом был заперт, потому что казаки совершенно прервали все сообщения Берлина с окрестной страной. Вице-король усилил берлинский гарнизон до 15 000 человек, но оставался со своей главной квартирой в Кепнике (в 10 верстах от Берлина), вероятно, опасаясь восстания жителей города. Войска его были опять переформированы: корпус Гренье вместе с полками, прибывшими из Познани, составил 3 дивизии под начальством генералов Шарпантье, Фрессине и Жерара; резервная дивизия, из двух батальонов Старой гвардии, двух Молодой и отряда итальянской дивизии, в числе 2400 человек, осталась под командой генерала Роге. Кавалерия состояла всего-навсего из 500 человек гвардии, 200 всадников вюрц-бургского контингента и остатка 4-го итальянского конно-егерского полка. Вообще же силы вице-короля в Берлине и окрестностях сей столицы простирались до 26 000 человек³⁴. Но малочисленность его кавалерии способствовала нашим летучим отрядам, не превосходившим в совокупности 4000 человек, занять пути к городу и держать неприятеля в постоянной блокаде.

Положение жителей в окрестностях Берлина было весьма тягостно. В самом городе, кроме стоявших там войск, было множество генералов, офицеров, нестроевых и больных солдат бывшей «Великой армии». Повальные болезни, свирепствовавшие в госпиталях, распространились оттуда по всем соседственным округам. Жители, и без того уже разоренные, были принуждены продовольствовать не только ненавидимых ими французов, считавшихся союзниками их государя, но и казаков, встречаемых во всей Пруссии как вестников избавления. Должно отдать справедливость вице-королю в том, что он старался облегчить бремя зол, тяготевшее над обывателями; начальники русских войск поддерживали во вверенных им частях строгую дисциплину; но снабжение фуражом нашей многочисленной кавалерии и поставка для партизан огромного числа подвод весьма истощали страну. За все это выдавались только квитанции, а иногда даже не выдавалось ничего; в особенности же как жители, так и наши войска затруднялись невозможностью объясняться одни с другими. Сметливые немцы, желая пособить этому горю, тотчас составили небольшие словари и руководства, в которых объяснялись на русском и немецком языках значение и выговор нужнейших слов и целых речей, но изучать их в это хлопотливое время было некогда. Не должно упускать из вида, что жители Пруссии, удовлетворяя волей и неволей требованиям настоящих союзников своих французов и будущих союзников русских, должны были также исполнять требования своего правительства, выставлять отпускных, рекрутов, лошадей, припасы, снаряжать охотников, отправлять их в Силезию либо в Померанию, и проч. Такие распоряжения, нередко противоречившие одни другим, распространяли суматоху и беспорядок и выводили из терпения хладнокровных немецких чиновников. Ко всем этим заботам присоединилось еще противодействие французских властей. Как маршал Ожеро, так впоследствии и вице-король всевозможно старались затруднять военную эмиграцию на сборные пункты; но прусские волонтеры продолжали уходить не только поодиночке, но целыми толпами, без начальников, нередко без оружия. Эти народные дружины не имели никакого понятия о дисциплине, но им служила крепкой связью святая любовь к родине³⁵.

Покушение наших партизан на Берлин подало повод прусскому принцу Генриху, брату короля Фридриха-Вильгельма III, писать к маршалу Ожеро, что в случае вторичного нападения русских нельзя отвечать за жителей, и потому принц просит маршала не обороняться в городе, а выступить навстречу нашим войскам. По отъезде же Ожеро 13 (25) февраля, за болезнью, из Берлина Сен-Сир, занявший его место, предложил вице-королю присоединить к главным силам его корпус Лористона, расположенный в Магдебурге, и, сосредоточив более 40 000 человек на Одере, удерживаться на сей оборонительной линии и в Берлине, что, по мнению маршала, могло замедлить отложение Пруссии от союза с Наполеоном. Но, когда Сен-Сир заболел нервической горячкой, вице-король отказался от дальнейшей обороны Берлина и стал готовиться к отступлению за Эльбу³⁶.

Таково было положение дел в Берлине во время заключения союзного договора в Калише. Обратимся к изложению последующих военных действий.

Глава III

Освобождение Берлина

Страна, служившая театром важнейших военных действий в 1813 году, ограничена с севера Балтийским морем, с востока – течением Одера, с юга – горами, отделяющими Богемию от Саксонии, Лузации 18 и Силезии, с запада – течением реки Заале и нижней Эльбы. Действия значительными силами вне этих пределов до сражения при Лейпциге велись только лишь при кратковременных вторжениях французских войск через Рудные горы в Богемию. Это пространство и прежде было поприщем событий, решавших судьбу народов: здесь укрывался Видукинд от ударов могущественного своего противника Карла Великого, на этих же местах Густав-Адольф отстаивал и искупил ценой своей жизни политическую и религиозную независимость Германии. Подобно шведам и мужественному королю их, предлежало русским и благословенному Александру I содействовать народам в святой борьбе за родину и восстановить престолы, поколебленные в самом основании властолюбием завоевателя.

18

Имеется в виду Лужица или Лаузиц. – Примеч. ред.

Страна эта уже в течение 6 лет была занята французами, которые распоряжались в ней как в собственных владениях. Почти все крепости на этом пространстве были заняты французскими войсками: на Одере они владели Глогау, Кюстрином и Штети-ном; на Эльбе – укрепленным городом Дрезденом и крепостями Торгау, Виттенбергом и Магдебургом. Обладание этими пунктами давало французам большие выгоды, усиливая их оборонительные линии и доставляя им, в случае перехода к наступательным действиям, превосходные базы. На пространстве между Эльбой и Рейном кипела ненависть к ним в народах германских, но владетели Рейнского союза держали сторону Наполеона, частью из малодушия, частью из себялюбивого опасения понести потери при другом порядке вещей. Что же касается страны от Одера до Немана или до русской границы, то большая часть ее народонаселения, состоявшая из поляков, была на стороне Наполеона; почти все крепости там были заняты французами и союзниками их. И, хотя наполеонова армия была ослаблена содержанием гарнизонов в сих крепостях, однако же обложение и осада их ослабляли еще более русскую армию.

Рассматривая вообще свойства этого театра войны, находим, что северная часть его, прилежащая к морю, представляет страну плоскую, наполненную множеством озер и болот; почва этой полосы большей частью глиниста, песчана либо камениста и требует усиленного труда от земледельца; напротив того, южная часть театра войны, от границ Богемии до черты, проходящей от Эйслебена через Альтенбург, Дрезден,

Бауцен и Бунцлау до Бреславля, гориста, населена и плодородна; средняя полоса волнообразна, но в ней встречаются местами довольно обширные равнины.