История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3
Шрифт:
«Бывший у меня посланник, Магомет-бей, – писал Потемкин Джафар-хану [292] , – возглашал похвалу имени вашего, а сие служит поводом мне, получа известие о благополучном овладении вами великолепным городом Исхафанью, вас поздравить. Персия, раздираемая через толикое время междоусобием, окончит, всеконечно, стенание свое под вашим управлением, удержит текущую кровь и раны болезненные исцелит. Благоразумие ваше подаст древней сей державе спокойство и возвратит ей прежнюю славу, когда вы обратите внимание ваше и на внутреннее Персии устройство, и на возобновление прежних сношений с империей Всероссийскою».
292
От 10 апреля 1786 г.
Вскоре
Между тем Гедает, опасаясь нападения Ага-Магомет-хана, укреплял Энзели, обносил его каменной стеной, охватывавшей и находившуюся там русскую колонию, церковь и консульский дом. Потемкин требовал, чтобы Гедает отменил свое намерение и не забывал, что консул и купечество, живущие в Энзели, подданные русской императрицы, и хан не имеет права заключать в стенах русских подданных. «И место то, – прибавлял П.С. Потемкин [293] , – где консул российский и купечество живут, есть место, вам не принадлежащее, и есть в делах собственное от вас письмо, в котором при возвращении нашего консула в Энзели утверждаете вы порт Энзелинский для России. Извещая о сем, требую, чтоб обитание российское оставили вы, нимало к нему не касаясь».
293
В письме от 18 апреля 1786 г. Госуд. арх. XXIII, № 13, папка 57.
Гедает отвечал, что всегда оказывал покровительство русским купцам. И «кто бы дерзнул, – спрашивал он, – бывающим здесь подданным российским оказать какую-либо обиду или притеснения?». Слова эти расходились с поступками гилянского хана, продолжавшего строить укрепление, окруженное с трех сторон водой, а с четвертой – защищенное густым лесом, через который можно было пройти лишь с большими затруднениями.
В таком положении находился Гедает-хан, когда 20 мая к Энзелинскому порту подошел наш фрегат «Астрахань», на котором находился надворный советник Тумановский. Последний, сообщив консулу Скиличию о своем прибытии, спрашивал его: может ли он сойти на берег и нет ли какой опасности? Получив удовлетворительный ответ, Тумановский сошел с фрегата и имел свидание с консулом. Скиличий уверял прибывшего в дурном расположении к нам Гедает-хана и советовал, не полагаясь на его уверения, быть осторожным. Зная вспыльчивый и гордый нрав хана, Скиличий считал, что снисходительностью скорее всего можно склонить Гедаета на нашу сторону, но Тумановский был противоположного мнения. Я знаю, как должно обходиться с ним, заметил он самонадеянно, эта птица от нас не улетит.
Тумановский настаивал, чтобы до того, как известить Гедаета о его прибытии, Скиличий отправил хану последнее письмо генерала Потемкина о том, что наша колония должна остаться вне черты укреплений [294] .
– Содержание этого письма колко, – заметил Скиличий, – и было бы неблагоразумно возбуждать в хане недоверчивость и причинять ему неудовольствие в такое время, когда его следует ободрять, а не раздражать.
– Напротив, – отвечал Тумановский, – его надо сначала устрашить этим письмом, а потом уведомить о моем приезде.
294
Следственное дело. Архив кабинета, св. 380.
Требование было исполнено, и письмо генерала Потемкина было отправлено хану. На следующий день Гедает собрал приближенных и поручил им прочитать письмо. В Гилян проник слух, что Тумановский послан затем, чтоб овладеть Энзели и увезти старшего сына хана в Россию. Прибытие чрез несколько дней фрегата «Кавказ» усилило подозрение и убедило персиян в справедливости слухов.
Вы видите, сказал хан собравшимся, что подозрения наши были не безосновательны, нам должно стараться предупредить такое происшествие. И Гедает вознамерился захватить Тумановского в свои руки.
Некоторые из приближенных старались разубедить хана, уверяли, что слухи ложны, старались представить всю опасность такого поступка, но хан не слушал советов и настаивал на своем [295] . «Если бы Россия, – говорил он, – желала мне добра и действительно хотела оказать помощь, она не прислала бы сюда двух фрегатов и
Уведомляя о получении письма генерала Потемкина и поздравляя Тумановского с приездом, Гедает писал, что желает иметь с ним личное свидание. В то время Ага-Магомет-хан, увлеченный более сильным врагом в глубь Персии, оставил Решт, и Гедает-хан снова утвердился в нем. Он имел при себе 10 000 войска и, как человек заносчивый, думал, что в будущем не только может устоять против Ага-Магомет-хана, но и сделать некоторые завоевания. Под влиянием минуты он не считал нужным заискивать перед русским посланным, а намерен был захватить его в свои руки как заложника и этим приобрести некоторые выгоды.
295
Письмо Скиличия Потемкину 3 апреля 1787 г. Арх. кабинета, св. 380.
Вечером 29 мая один персиянин предупредил консула, чтобы он был осторожен, так как хан намерен захватить не только Тумановского, но и его, консула, и двух командиров фрегатов. Он уверял, что для этой цели хан прислал в Энзели 300 вооруженных людей, которые скрыты в его дворце и ждут удобного случая, чтобы напасть на русских, когда они соберутся, и захватить их прежде, чем они будут в состоянии защищаться. Не подавая вида, что намерение хана известно, Тумановский и Скиличий сообщили об этом командирам фрегатов и приняли меры, чтобы не быть застигнутыми врасплох и в то же время иметь возможность защитить русскую колонию. Для этого были выставлены орудия, учреждены караулы и ночной обход.
Бывший в Энзели сын хана спрашивал, почему русские принимают такие меры предосторожности. Если имеют, говорил он, какое-либо подозрение, оно несправедливо. Мы делаем это, отвечал Скиличий, не от недоверия к вам, но для собственной безопасности, как обычно поступаем во всякое смутное время.
Удовлетворенный таким ответом, сын хана 2 июня пригласил к себе на обед консула, Тумановского и командиров фрегатов, но те отказались, и план захвата не удался.
Через несколько дней в Энзели прибыл доктор хана с письмом, в котором Гедает благодарил за присланные ему подарки.
– Не имеете ли вы каких особых поручений к хану? – спросил доктор Тумановского.
– Никаких особых поручений не имею, – отвечал тот, – кроме заявления об искреннем участии, которое принимает Россия в нынешнем положении хана.
– Не находите ли вы необходимым, чтобы хан повидался с вами?
– Если хан желает меня видеть, – отвечал Тумановский, – то я готов его принять когда угодно.
– Хан желал бы просить у русского правительства тысячу солдат, если не может получить более для охраны страны.
– Если хан будет просить принять его под покровительство России и предаст себя во власть русской императрицы, конечно, ему будет выслано не только просимое, но и гораздо большее число войска с одним только условием, что русское правительство само уже будет распоряжаться и заботиться о сохранении его владений.
Тумановский намекнул доктору, что если Гедаету будет угрожать какая-либо опасность, то он всегда может сесть на один из наших фрегатов и отправиться в Астрахань. Такое предложение не соотвествовало планам хана, и он не имел никакого желания искать покровительства России. Ослабленная внутренними раздорами, Персия представляла обширное поле для всякого насилия и своевольства. Каждый из более или менее сильных ханов рассчитывал захватить значительную часть территории и стать независимым правителем области. Для достижения этой цели в Персии в то время не пренебрегали никакими средствами: нож, петля и измена – все пускалось в ход и было одинаково законно, если соответствовало намерениям добивавшегося власти. Располагая случайно довольно значительным войском, Гедает мечтал о многом, но только не о признании верховной власти России. Он думал о расширении своей власти, собирал войска и наложил новые пошлины на товары. На протест нашего купечества и консула Гедает отделывался молчанием и не отвечал на письма Тумановского. Последний, будучи нерасположен к хану, отправил посланного к Муртаза-Кули-хану и самовольно предложил ему ханство Гилянское. Муртаза отказался, и тогда Тумановский писал Гедаету, что намерен отправиться сам в Мазандеран к Ага-Магомету, чтобы доставить ему письма генерала Потемкина. Не обратив внимания на эту угрозу, Гедает пожелал ему счастливого пути, но скоро должен был раскаяться в своем поступке: Ага-Магомет уже шел на Гилян тремя колоннами, причем самая главная была двинута на Решт, где находился Гедает.