История всемирной литературы Т.2

Бердников Георгий Петрович

В городской литературе заметный пласт, по крайней мере количественно, составляли произведения, отмеченные ярко выраженными охранительными тенденциями, прославлявшие частное предпринимательство, благонравие, богобоязнь. Эта бюргерская стихия проникает и в произведения, при своем возникновении носившие совсем иной характер. Вообще буржуазную ограниченность, типичную для многих памятников литературы города, ни в коей мере нельзя сбрасывать со счетов, подобно тому как нельзя забывать и о некоторых реакционных чертах, свойственных мировоззрению простого народа.

Охранительные, откровенно реакционные черты городской литературы усиливаются к концу Средневековья, когда особенно разрастается дидактическая направленность, в известной мере заглушая нарастающие в ней мотивы социальной критики и протеста. Вот почему

первые гуманисты Возрождения столь резко отрицательно отнеслись ко многим явлениям городской культуры. Но так было на исходе Средних веков. При своем возникновении литература города заняла свое место рядом с литературой замка, рядом с ней и в полемике с ней, поэтому с самого начала она несла ярко выраженный наступательный сатирический заряд, вбирая в себя творческие импульсы, идущие из широких народных масс.

ФАБЛИО, ШВАНКИ, САТИРИЧЕСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

XII столетие унаследовало от предыдущих этапов исторического развития средневековой культуры зачаточные формы сатирической бытовой словесности, отражавшей настроения и чаяния народных масс средневекового общества — крестьянства прежде всего, но и многочисленного и социально активного городского трудового люда. Теперь эти формы стали крепнуть и приобретать характер более или менее сложных жанров письменности, а не только словесности. Это касается в первую очередь быстрого развития кратких бытовых юмористически-сатирических жанров, к которым относятся фаблио в странах французского культурного ареала, шванки в германоязычных землях, различные предшественницы новеллы («примеры», «экземпла») в Италии и Испании и многие близкие к ним жанровые явления, характеризующиеся юмористической или сатирической тенденцией и ясно выраженным интересом к быту.

Импульсы, способствовавшие появлению сатирической литературы, были весьма различны. Среди них большую роль играли зарубежные веяния — преимущественно восточные, действовавшие и до XII в. Но теперь, активизированные развитием культурных отношений с Востоком, индийские, арабские, еврейские, иранские сюжеты врываются в XII в. в литературы Европы. К числу таких источников, снабжавших западноевропейскую городскую литературу сюжетами, нередко занесенными из далеких стран Востока и из далеких столетий, относятся и два известнейших анонимных сборника — «Книга о семи мудрецах» и особенно «Римские деяния». «Книга о семи мудрецах» восходит к индийским источникам, она примечательна своей обрамляющей композицией и обогатила западноевропейского читателя новыми представлениями о государственной и семейной жизни, о морали и обычаях чужих земель. «Римские деяния» — латинский сборник сказок и анекдотов восточного и античного содержания и происхождения, неисчерпаемый кладезь сюжетов, образов и ситуаций для всей западноевропейской литературы последующих веков; он повлиял на трактовку характеров рождающейся городской литературы. Находчивый ремесленник, хитрый и жадный крестьянин, целая галерея женских типов, известные по сатирической литературе Средних веков, напоминают о героях этой замечательной книги.

Сама действительность, ее ситуации и типы, ее возраставшие общественные и культурные потребности сказались с большой силой во французском фаблио, первом, наиболее развитом жанре бытовой сатиры XII—XIII вв. Если к XII в. относится сравнительно небольшое число произведений этого нового жанра, то в XIII в. фаблио становится едва ли не самым распространенным жанром городской французской литературы и переживает свой расцвет в те годы, когда начинается закат рыцарской словесности, выдвигает таких мастеров, как Анри д’Андели, Жан Бодель, Жак Безьё, Гугон Леруа из Камбре, Бернье, наконец, как знаменитый Рютбёф, первый замечательный представитель французской городской литературы, испробовавший силы во многих стихотворных жанрах.

Фаблио (название произошло от латинского «фабула» в силу первоначального отождествления любой смешной, забавной истории с басней, уже известной под этим старинным латинским названием) представляли собою небольшие (до 250—400 строк, редко больше) рассказы в стихах, преимущественно восьмисложных, с парной рифмой, обладавших простым и ясным сюжетом и небольшим количеством действующих лиц. Основой для фаблио служило какое-нибудь забавное происшествие,

участники которого попадали в смешное положение, невольно раскрывая свои дурные или комические качества. Чаще всего объектом смеха — юмора или сатиры — оказывались представители духовенства. Так, в одном из фаблио поп в наказание за свою жадность лишается коровы («О Буренке, поповской корове»). В другом случае священник высокого сана, епископ, забывает о благочестии, чтобы получить несколько золотых («Завещание осла»), в третьем — веселые монахи уговаривают глупую девушку стать францисканцем на потеху всей братии монастыря, где появляется такой диковинный послушник. Монахи, попы, даже князья церкви становятся предметом безудержных шуток, часто достаточно грубоватых, что не смущало читателей и слушателей того времени. Авторы фаблио дерзали нападать и на святых отцов церкви. В фаблио «О том, как виллан словопрением добился рая» мертвый виллан в ответ на заносчивый окрик св. Петра, не пускающего в рай мужика:

В раю не место вам, вилланам!

Нет, я клянусь святым Аланом,

Здесь люду подлому не быть!

отчитывает апостола:

Кто ж вас подлее может быть?

Ведь вы, апостол Петр, ей-ей,

Вы были тверже всех камней;

Спаситель, право, сплоховал,

Что вас апостолом избрал!

Не вышел прок из вас, как видно:

От бога отреклись бесстыдно

Один, второй и третий раз —

Столь мало веры было в вас!

Уж вам-то вовсе не под стать

В раю у бога пребывать!

Догматическим разглагольствованиям святых простой мужик противопоставляет находчивость и остроумие, простодушие и смелость, а также чувство справедливости и добропорядочности, доброты и сердечности:

Покамест на земле я жил,

Я человеком добрым слыл.

Не прогонял голодных прочь я,

Дверь открывал им днем и ночью,

У очага обогревал,

До самой смерти призревал,

Молил упокоенья праху.

Давал я нищим хлеб, рубаху —

Все, в чем имел нужду бедняк.

Иль грешник поступает так?

(Перевод С. Вышеславцевой)

Наряду с духовенством, фаблио высмеивает глупых богатых горожан, которых легко обмануть, так как они слишком самоуверенны и ограниченны; высмеивает своден, наживающихся на пороках общества («Обере, старая сводня»); обманутых мужей, слишком доверяющих своим женам («О женских косах», «Горожанка из Орлеана» и др.). Зачатки социальной сатиры переплетаются в фаблио с бытовым юмором, с моралистическими мотивами, толпа персонажей фаблио становится все шире, в ней мелькают и рыцари, и шарлатаны-врачи, и пройдохи-слуги, и сутяги-плебеи из города. Становитсяпредметом насмешки и мужик, и порой насмешки довольно злой: характерное средневековое презрение горожанина к мужику дает себя знать достаточно резко и в фаблио. Но все же этот осмеянный мужик-дурак, даже и рогатый, даже и битый, чаще всего выходит победителем из несложных ситуаций фаблио. В подавляющих случаях в фаблио побеждают именно его мораль, его смех. И это самое главное. Уже сама среда фаблио противостоит аристократической среде куртуазной литературы, тем более это относится к герою фаблио — тому во многом демократическому персонажу, о котором шла речь выше. В поздних фаблио XIII в. появляется и прямо презрительное отношение к господам, к их забавам, к их дурачеству, каким выглядит для народа и для степенных горожан куртуазия и ее ритуалы.