История всемирной литературы Т.2
Шрифт:
Обратимся к фабуле романа. Мать Гэндзи, Кирицубо, — наложница невысокого социального ранга. Корейские предсказатели, которых позвали по случаю рождения принца, указывают на признаки грядущего величия принца и на опасность для него большой государственной деятельности. Чтобы уберечь свое дитя, император официально не включает его в число принцев крови, но, желая дать ему покровителей и защитников на случай своей смерти, приписывает ребенка к сильному феодальному дому Минамото (отсюда имя Гэндзи, означающее буквально «человек из рода Минамото»). Таким образом, Гэндзи — это обыкновенный человек и, следовательно, подходящий герой для романа (а не для исторической хроники). Он становится любимцем двора, его награждают высокими титулами, но, по собственному признанию Гэндзи, у него нет вкуса к политике.
«Гэндзи
Фрагмент свитка XII в.
Нагоя, собрание Токугава
В начале романа Гэндзи рисуется в основном в ореоле юношеского обаяния, необычайной красоты и различных талантов. Это, мы бы теперь сказали, чувствительная романтическая натура. На тринадцатом году жизни Гэндзи вступает в брак с дочерью Левого министра Аой, но пылко увлекается и другими женщинами: это придворная дама Рокудзё; жена провинциального чиновника Уцусэми; особенно страстно увлекается он далекой от двора, бедной Югао, брошенной прежним возлюбленным, другом и соперником Гэндзи, молодым придворным То-но Тюдзе. Тонкое, неброское очарование Югао высоко ценит Гэндзи, воспитанный в духе эстетики Хэйана. Но самое сильное и непреодолимое чувство возбуждает в герое Фудзицубо — молодая наложница отца, похожая, по слухам, на покойную мать Гэндзи и заменившая ее в сердце старого императора. Однажды она уступает страсти Гэндзи, и плодом их единственной любовной встречи является ребенок, будущий император Рэйсэн, которого отец Гэндзи считает своим сыном.
Пятая глава романа вводит Вака-Мурасаки (юную Мурасаки), девочку-сиротку, напомнившую Гэндзи Фудзицубо и действительно оказавшуюся ее племянницей. Гэндзи увозит девочку к себе в качестве воспитанницы, а через несколько лет она становится его возлюбленной, а затем верной женой. Их связывает прочная любовь и дружба, но Гэндзи не отказывается от новых увлечений, и Вака-Мурасаки не может не страдать от ревности.
Многие главы романа рассказывают о Гэндзи в расцвете славы, на вершине жизненного успеха. В высшей степени наделенный качествами, характеризующими подлинного хэйанца, обладающий добрым сердцем и чарующей внешностью, Гэндзи вызывает восхищение окружающих, он неотразим для женщин. При дворе он пользуется почетом, достигает самого высокого положения. Постепенно, однако, намечается перелом в этой блестящей и беспечной жизни, как бы второй период в жизни Гэндзи. Старому императору, отцу Гэндзи, наследует его старший сын Судзаку, Гэндзи преследует Кокидэн — его мачеха и мать Судзаку. Обнаруживается случайная — под влиянием лунных чар — связь Гэндзи с Обородзукиё, младшей сестрой Кокидэн, и это служит поводом для изгнания Гэндзи в ссылку на остров Сума, где он проводит некоторое время в тоске и одиночестве, а затем — в страхе перед разыгравшейся морской стихией. Экс-губернатор острова, мечтая устроить судьбу своей дочери, толкает Гэндзи в ее объятия. От Гэндзи Акаси рождает дочь.
Вскоре Гэндзи возвращают во дворец. На престоле теперь император Рэйсэн, фактический сын Гэндзи от Фудзицубо. Узнав тайну своего рождения, он делает Гэндзи первым человеком в государстве. Вместе с Вака-Мурасаки и несколькими прежними возлюбленными, которых он опекает, Гэндзи поселяется в роскошном жилище, его дочь от Акаси становится женой императора, вступившего на престол после отречения Рэйсэна. И все же атмосфера печали и разочарования все более окрашивает повествование. Гэндзи стареет, его обаяние становится менее неотразимым для юных красавиц, например для Тамакадзуры, дочери его трагически погибшей любовницы Югао. Гэндзи ухаживает за ней, прикрываясь маской приемного отца. По просьбе бывшего императора Судзаку Гэндзи берет на себя заботу о его юной дочери, для чего делает ее своей официальной женой с полным статутом супруги принца. Вака-Мурасаки молча страдает от унижения, а потом тяжело заболевает. Нёсан однажды, правда против воли, изменяет Гэндзи и рожает ребенка от другого, который считается сыном Гэндзи. Повторяется история, героем которой был сам Гэндзи, соблазнивший наложницу своего отца, Фудзицубо. Во всем чувствуется приближение возмездия (карма). Смерть Вака-Мурасаки наносит Гэндзи неизлечимую душевную рану. Глава «Призраки» («Мабороси») рисует Гэндзи погруженным в печальные воспоминания о прошлом, постепенно отдаляющимся от окружающих. Главой «Сокрытие в облаках» кончается роль Гэндзи в романе.
Следующую главу своего повествования писательница начинает словами: «После того как свет сокрылся в облаках...». Н. И. Конрад расценивает отсутствие последней главы как изумительно тонкий стилистический прием писательницы.
Мурасаки осознает ту роль, которую призван играть роман в литературе ее времени. Она, не колеблясь, ставит этот жанр выше исторической хроники «Нихонги», первой и самой значительной из «шести официальных историй» страны, важного памятника предыдущей эпохи; хроника изображает лишь одну сторону жизни — исторические деяния, в то время как романы (а также и дневники) подробно повествуют о частной жизни людей. Такой взгляд писательницы, утверждающей эстетическое значение событий, происходящих в жизни человека, был, несомненно, чрезвычайно смелым и указывал на понимание ею специфики романа. При этом автор романа не должен, считает Мурасаки, искусственно отделять хорошее от дурного, не должен изображать «все, что он не может скрыть в своем сердце». Мурасаки рассматривает художественный
Поразительную по глубине мысль высказывает Мурасаки и о воздействии романа на читателя. Романисту нужно, считает она, особое искусство: он должен заставить читателя, сознающего, что речь идет о чем-то вымышленном, в то же время переживать изображаемое так сильно и полно, как если бы перед ним была сама действительность. Мурасаки уловила здесь то сочетание правды и вымысла, которое необходимо для возникновения художественной правды в искусстве. И она не только изложила в романе свои мысли, но и воплотила их в художественных образах.
Мурасаки противопоставляет свой роман более архаичным, в частности сказочным, формам моногатари. Признавая мудрость древних, ее герой Гэндзи настаивает на превосходстве современников в области художественного вкуса, восхищается расцветом литературы, создаваемой на основе японского письма (национальной азбуки кана). Все это в известной мере противоречит и конфуцианскому культу старины, и «эпическому» сознанию, с его культом прошлого.
Писательница далеко ушла от сказочности старых моногатари. Своеобразными «реликтами» сказочности в романе выступают образ матери Гэндзи, подвергающейся гонениям со стороны старшей жены императора и придворных, сиротство самого Гэндзи и Вака-Мурасаки (отметим, что писательница лишилась матери, видимо, также в самом раннем детстве), отрицательная роль мачехи в судьбе Гэндзи, Вака-Мурасаки и Тамакадзуры, сбывающиеся предсказания о судьбе Гэндзи и его будущих детей, «счастливое» спасение Тамакадзуры в результате встречи со старой служанкой и т. п. Сказочна и начальная формула романа: «Когда же, в чье царствование было это?» Но сказочные мотивы тонут в сложном переплетении бытовых и психологических деталей, а иногда и интерпретируются пародийно: спасенная Тамакадзура оказывается в еще более сложном положении при дворе, грустная история Акаси и грустно-комическая история Суэцумуханы — критическое переосмысление истории героини «Уцубо моногатари» и вообще сказочного мотива типа «спящей царевны».
В отличие от сказки и сказочных моногатари Мурасаки в своем романе концентрирует внимание не на внешних превратностях, а на внутренних переживаниях своих героев, связанных прежде всего с любовью, — тут она использует лирическую традицию поэзии и опыт дневников.
Перед нами цепь галантных приключений любвеобильного Гэндзи (как и в «Исэ моногатари»), описанная и прозой, и стихами, которыми герой обменивается с различными дамами. Не только в самих стихах, но и в прозаических диалогах, в описаниях природы Мурасаки широко применяет сравнения и фразеологию традиционной японской лирики, сохраняя условность и даже жеманность. Стилизованные выражения чувств должны свидетельствовать не только о галантности, но и о чувствительности героев; меланхолическое элегическое настроение прямо или косвенно ассоциируется с буддийскими представлениями о всеобщей изменчивости и бренности. Однако по мере развертывания повествования условный язык традиционной лирики и буддийской риторики раскрывает все более сложные и индивидуализированные душевные переживания. Лирическая элегичность и буддийская меланхолия получают серьезную мотивировку в жизни героев. Мастерство психологических описаний поддержано опытом психологических дневников.
С развитием жанра японского романа, начиная с «Исэ моногатари» и «Уцубо моногатари», любовь становится его главной темой. Жизнь Гэндзи заполнена многочисленными любовными увлечениями, и неудивительно, что в исследовательской литературе о романе мы встречаем сопоставление Гэндзи с Дон Жуаном. Однако в отличие от Дон Жуана герой Мурасаки далек от того, чтобы сознательно бросить вызов общепринятой морали, общественным и религиозным установлениям. Кроме того, он навсегда сохраняет память о раз возникшем чувстве и всю жизнь опекает тех, кого однажды полюбил. Эта эмоциональная «память» составляет специфическую черту душевного склада Гэндзи и делает его идеальным героем, своего рода чувствительным инструментом, чутко реагирующим на все прекрасное. Сама любовь сродни способности ощущения «очарования вещей».
Вместе с тем любовные истории Гэндзи изображены в романе далеко не идиллически. Индивидуальная любовная страсть как «благородное безумие», угрожающее основам общества, изображалась в истории Тристана и Изольды, Лейлы и Меджнуна, китайского императора и его наложницы Ян-Гуйфей. Не случайно трагическая история Ян-Гуйфей упоминается на первых же страницах романа о Гэндзи: любовь старого императора к матери Гэндзи, по общему мнению, угрожает нормальной жизни государства. Гэндзи увлекается женщинами, стоящими либо слишком высоко (Фудзицубо, Обородзуки-но ё), либо слишком низко (Югао), и тем самым он нарушает социальную иерархию. Порой любовные связи героя приводят его на грань инцеста: Фудзицубо не только наложница императора, но и молодая мачеха, напоминающая наружностью мать Гэндзи. Связь с ней — основной грех Гэндзи, повлекший за собой возмездие (карму). Инцестуальный оттенок ощущается в любви Гэндзи к его воспитаннице Вака-Мурасаки, в увлечении другой приемной дочерью, Тамакадзурой. С исключительным мастерством Мурасаки изображает драматизм любовных переживаний своих героев — вспышки любви, возникающие перед разлукой, временной или вечной (пострижением в монахини, смертью), ревность, которая приносит душевные страдания соперницам, гибель. Кроме того, всякая любовь в описании Мурасаки ведет к потерям, переживаниям и, в силу зыбкости всего прекрасного, соседствует со смертью.