История всемирной литературы Т.3
Шрифт:
Обогатила чешскую культуру также просветительная и литературная деятельность Яна Благослава. Принадлежавший к Чешским братьям, Ян Благослав выпустил сборник духовных песен Братской общины. Многие из них сочинил он сам. Благослав перевел на чешский Новый Завет (1564), приняв во внимание латинский перевод с комментариями Эразма и немецкий перевод Лютера. Язык Благослава значительно богаче, чем у предыдущих переводчиков Библии. Он насытил текст пословицами, поговорками, образными оборотами народного языка. Ученики Благослава во главе с Онджеем Штефаном (ум. 1577) по заказу Общины чешских братьев перевели и Ветхий Завет (так называемая «Кралицкая Библия», 1579—1588), язык перевода
изысканного, а в своем учении о благозвучии следовал Бембо. Исходя из живой речи, Благослав принял за основу литературного языка пражский диалект.
Много жизни и поэзии в чешских песнях XVI в., народных и полународных (балладного типа). Они восходили к творчеству средневековых бродячих певцов и миннезингеров. Тематика чешских народных песен XVI в. довольно разнообразна. Преобладали политические и сатирические мотивы. В них отразились антинемецкие и противолютеранские настроения, турецкое нашествие на Европу, гонение на гугенотов во Франции, местные пражские события. Любовная лирика встречается реже.
С народным творчеством связан был поэт Микулаш Дачицкий (1555—1626). Дачицкий наблюдал за повседневной жизнью на площадях и в кабачках старой Праги, на дорогах и в сельских харчевнях, в судах и у ворот господских замков. Слог его резок, шутка порой груба и непристойна. Падкие на деньги красотки, жадные попы всех мастей, судейские крючки, сутяги и пьяницы, хитрые бабы и глуповатые черти мелькают в его песнях и комедиях о масленичной гульбе. Иногда он впадал в раскаяние и писал благочестивые гимны. В его поэтическом сборнике «Просто правда» много сатирических стихов, особенно сатир на духовенство.
В чешском театре XVI в. из-за влияния немецкой школьной драмы еще отчетливее, чем в религиозной поэзии, обнаруживаются средневековые темы и настроения. Библейские сюжеты, заимствованные протестантскими драматургами XVI в. у авторов мистерий и чудес, но очищенные от католической идеологии, были уснащены лютеранскими сентенциями. В 30-х годах в Праге возник студенческий театр, где учениками магистра Коллина представлялись латинские пьесы, в частности Плавта. Магистр Ян Кампан-Воднянски (1572—1622), один из плодовитых латинских поэтов начала XVII в., вдохновляясь чтением хроники Гаека, написал, заимствовав у Плавта лишь некоторые сцены, самостоятельную латинскую пьесу о легендарном Бржетиславе — «чешском Ахиллесе», австрийскими властями запрещенную в 1604 г.
Театр на чешском языке многое связывало с немецким театром. В 40-х годах издатель М. Конач перевел «Юдифь» Греффа. Уступая духу времени, сам Коллин тоже обращался к библейским сюжетам. В то же время деятели Контрреформации обращаются к средневековому чешскому театру. Иезуиты поддерживали культ старочешских святых в пику протестантам (драма о св. Вацлаве, 1567). Но выразительную простоту чешского театра XIV в. они заменяли пышностью и сложностью постановки, предвещавшей сценические ухищрения барокко.
Фарсы и масленичные веселые представления подготовили чешскую интермедию и комедию XVII в. Из трагикомического жанра интерес представляет «Ссора нищих с купцом», переведенная,
В XVI в. появились в Чехии два значительных историка. Взгляды их на прошлое родной страны не столь противоположны, как можно бы ожидать, хотя один — католик, а другой — утраквист. Это Вацлав Гаек (ум. 1553) и Прокоп Лупач (1530—1587). В последующее время (вплоть до начала XIX в.) Гаек оставался в Чехии самым популярным историком благодаря занимательности изложения и возвеличению национального прошлого. Вообще же исторические события освещены у Гаека подчас предвзято и в католицистском духе. Немало страниц посвящено восхвалению чешской шляхты.
Иной угол зрения избрал Прокоп Лупач (1530—1587), ученик М. Коллина. Лупач много лет трудился над изучением чешских хроник и документов, исследовал архив Пражского университета. Он распределил исторические события по дням и месяцам. В 1584 г. в Праге вышли его латинские «Заметки о чешских деяниях, или Исторический календарь», где рядом с достопамятными датами мировой истории помещены и чешские события, а также описания жизни и деятельности вождей гуситского движения (в оценках таборитов привлекаются цитаты из Гаека). Большое внимание уделяла историческим трудам Община чешских братьев (среди работ такого рода выделяется труд Яна Благослава «О происхождении Братской общины и ее устава», 1552).
Для гуманистической культуры в Чехии в конце XVI в. немало сделал ректор Пражского университета Петр Кодицил из Тулахова (1533—1589), стремившийся преобразовать преподавание в школах. В «Наставлении о том, как следует преподавать филологические науки, а также поучаться» он подчеркивал необходимость изучать греческих авторов, а главное — историю, без постижения которой «нельзя ничего правильно понять и познать». Кодицил составил первый в Чехии светский учебник логики (1590), соперничавший с учебником Меланхтона. Перевел он с греческого и «Антигону» Софокла, писал также латинские стихи «на случай». Не только для истории медицины, но и для филологии интересны труды ректора Пражского университета, магистра Яна Есения из Вроцлава (1566—1621), учившегося в Лейпциге и Падуе. Есений стремился научно обосновать изучение фонетики. Противник Габсбургов,
он был казнен после белогорской катастрофы 1620 г., когда чехи утратили свою независимость.
Контрреформация, наступившая после битвы при Белой Горе, надолго задержала развитие чешской культуры и помешала прямому продолжению тех тенденций, которые определили ее облик в XIV—XVI вв. Новое органическое слияние латинской и народной литературы произошло позже, в период чешского барокко, величайшим представителем которого был Амос Коменский.
*Глава четвертая*
СЛОВАЦКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Монголо-татарское нашествие, гнет инонациональных (венгерских) феодалов и рьяное преследование католической церковью светского искусства и словесности сдерживали развитие культуры и литературы в Словакии.
Сравнительно поздно начала складываться национальная письменность. В «Жилинской городской книге» (1380—1524), написанной на немецком языке и латыни, начиная с 1451 г. появляются записи на своеобразном чешско-словацком языке. Особенно много словакизмов встречается в записях свидетельских показаний. В пору гуситского движения и Реформации чешский письменный язык был вместе с тем и проводником демократизации мышления. Гуманистическая же латынь доносила в Словакию и возрожденческие веяния.