История всемирной литературы Т.3
Шрифт:
К названным поэтическим формам тяготели в XIV и XV вв. многие поэты бюргерского круга. Так, Генрих Тейхнер из Австрии (ок. 1300—1377) в своих рифмованных поучениях вслед за Гуго Тримбергским обличал пороки больших господ, причинявших великий вред беднякам («О знатных господах»), а также греховную жизнь клириков («О попах», «Монастырские нравы»), касался вопросов морали, религии, быта, проявляя при этом большую наблюдательность и знание народной жизни.
Прочное место в бюргерской поэзии заняла басня, вполне отвечавшая эстетическим запросам бюргерской литературы с ее склонностью к практической житейской морали и назидательным иносказаниям. Басни писались на немецком языке с XII в., но самым видным баснописцем немецкого Средневековья был бернский клирик Ульрих Бонер, автор книги «Самоцвет» (ок. 1350). Широко используя различные иноземные и местные источники,
Пристрастие поэтов Средних веков к аллегории нашло свое наиболее характерное выражение в появлении аллегорических поэм. Пристрастие к аллегорическому мудрствованию придавало поэзии схоластический характер, естественный для той поры, когда схоластика с ее тяжеловесной эрудицией и логическими хитросплетениями процветала в немецких университетах. В результате этого поэтические произведения приобретали весьма абстрактные очертания, вместе с тем авторы получали возможность преодолевать плоский эмпиризм бюргерской литературы, искони тяготевшей к красочным частностям и анекдотическим курьезам.
В аллегорических поэмах дебатировались самые различные вопросы. Так, знаниям и добродетелям была посвящена поэма «Венец Девы» Генриха из Мюгельна (ум. после 1371 г.). Ряд поэм касался любовной темы. Следует отметить, что в любовных аллегориях XV в. нередко звучали скорбные ноты. Поэты сетовали на то, что Пфенниг одержал решительную победу над Любовью («Любовь и Пфенниг» Злосчастного малого). К сфере социальной обращены стихотворные шахматные аллегории, опиравшиеся на латинскую книгу, написанную в конце XIII в. Иаковом Кессолийским из Ломбардии. Жизнь человеческая отождествляется здесь с шахматной игрой. Из немецких обработок наиболее интересна «Книга о шахматах» (окончена в 1337 г.) Конрада из Амменхаузена, сельского пастора из Северной Швейцарии, вероятно выходца из крестьянской среды.
Шахматные фигуры обозначают в поэме сословную иерархию феодального мира. На верхних ступенях располагаются король, королева, блюстители правосудия (слоны), рыцари (кони) и ландфогты (туры), а нижние ступени занимают бюргеры и крестьяне (пешки). Подходя ко всем с высокими нравственными требованиями, поэт не щадит сильных мира сего. Его, как и других моралистов, удручает торжество корыстолюбия, попирающего справедливость и закон. Разбойниками стали рыцари, нагло обирающие крестьян, «как это можно видеть ежедневно». А к трудовому люду Конрад относится с большим уважением. Он хорошо знает жизнь поселян и ремесленников, знает, какую пользу приносят они обществу. Впрочем, и об их недостатках он говорит нужные слова. Успеху книги содействуют многочисленные «примеры», состоящие из притч, исторических анекдотов, библейских и средневековых легенд, рассказов о событиях недавнего прошлого, вплетенные в поэму. Читатель XIV в. уже встречался с подобным приемом в «Скакуне» Гуго Тримбергского. Примеры разнообразили текст книги, расширяли ее географические и хронологические рамки, придавали поэме универсальный характер, что вполне соответствовало духу времени, одним из характерных выражений которого являлась схоластическая философия, тяготевшая к универсализму.
Рост социальных и идеологических противоречий отразился в сатирико-дидактической поэме «Сети дьявола» (видимо, 1414—1418) неизвестного автора, жившего возле Боденского озера. Подобно своим предшественникам, он развертывает широкую панораму неустройства, царящего в Германии. Только краски сго становятся более резкими, отсутствуют в поэме и веселые побасенки, появлявшиеся у Гуго Тримбергского. Мотивировано это тем, что речь в поэме ведет сам дьявол, несклонный к шуткам и веселью. Поэт стремится показать, что мир идет по ложному пути, ведущему в царство погибели. Дьявол, называющий себя «палачом господним», дает убийственную характеристику большим господам, погрязшим в грехах. Феодалы заливают страну кровью невинных людей, рвут на части империю, притесняют бедных тружеников. Особенно тяжелым является положение крестьян, задавленных барщиной и всяческими поборами. По словам хорошо осведомленного дьявола, бедняки громко вопиют о бесчеловечной тирании графов и баронов. Духовенство забыло заветы св. Петра. Князья церкви помышляют только о приумножении своих земных богатств. Вертепом разврата
Автор поэмы хорошо знает то, о чем пишет. Его бытовые зарисовки и точны и убедительны. А общий тон поэмы свидетельствовал, что в стране укреплялись идеи и настроения, ведшие к Реформации.
Значительным явлением в истории немецкой литературы Средних веков и эпохи Возрождения были шванки, обычно веселые, занимательные рассказы, первоначально стихотворные, а затем и прозаические. Они возникли как противовес изысканному рыцарскому эпосу, тяготевшему к необычному, сказочному. В шванках, представляющих собой немецкую параллель французским фаблио, утверждалась повседневная жизнь простых людей, склонных к шутке и даже озорству, находчивых, смекалистых, ловких. Наряду со шванками, никак не связанными между собой, появлялись сборники шванков, объединенные фигурой какого-нибудь ловкача, оставляющего в дураках представителей различных сословий, в том числе больших господ. Еще в XIII в. увидела свет такая книга, имевшая заслуженный успех. Это был «Поп Амис» Штрикера, книга, герой которой — находчивый сельский священник. У Штрикера были последователи. Австрийский поэт Филипп Франкфуртер в конце XIV или в начале XV в. написал занимательную «Историю священника из Каленберга», в которой вновь вывел пронырливого клирика, совершающего не без пользы для себя всяческие проделки. Иные озорные выходки каленбергского попа не могли не умалять авторитета католического духовенства, и без того сильно подорванного в Германии. Так, герой книги топил печь деревянными статуями святых, на пасху нацепил на шест вместо хоругви свои штаны, в полном церковном облачении пас деревенский скот.
Похождениям черта в монастыре посвящеан атиклерикальный шванк «Братец черт» (1488).
С помощью черта, проникшего за монастырскую ограду, в монастыре, и до того не отличавшемся добрыми нравами, воцаряются распутство, чревоугодие и прочие грехи.
На смену рыцарскому миннезангу приходил бюргерский мейстерзанг. Одним из его видных представителей во второй половине XV в. был нюрнбергский брадобрей Ганс Фольц (ок. 1450 — до 1515), наряду с религиозными песнями сочинявший шванки, морально-дидактические и сатирические шпрухи, а также забавные фастнахтшпили, в которых смекалка простого человека одерживала верх над «высокоумием» большого господина («Соломон и Маркольф»). Бюргерская литература набирала силу, повсюду заявляя о себе.
Вместе с тем Германия продолжала оставаться страной феодальной. В стране вспыхивали междоусобные войны, которые ослабляли и без того шаткое сооружение, торжественно именовавшееся Священной Римской империей германской нации. Передовые люди страны мечтали о замене территориально-княжеской системы централизованным государством, оплотом которого должны были стать экономически развитые города империи. Это требовал, например, памфлет «Реформация императора Сигизмунда» (ок. 1439), написанный неизвестным автором, примыкавшим к радикальным бюргерским кругам. В памфлете осуждается феодальное своеволие, пороки клира, эгоизм богачей, а крепостное право решительно названо «великом беззаконием».
Политическую слабость империи использовал в своих интересах папский Рим. Церковь хозяйничала в стране, раздираемой противоречиями. В широких слоях немецкого общества зрела ненависть к римско-католической церкви, особенно к ее феодальной верхушке. К тому же патриотические элементы Германии видели в папском Риме врага немецкого единства, иноземного хищника, заинтересованного в ослаблении Германской державы. Поэтому достаточно было выступления Лютера в 1517 г., чтобы вспыхнула Реформация, которую Ф. Энгельс рассматривает как первую в Европе буржуазную революцию «с Крестьянской войной в качестве критического эпизода» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 417).
Так обстояло дело в Германии к началу XVI в.
Все в ней предвещало близость грозных событий. В то же время сильны были в Германии и консервативные элементы, в том числе в бюргерской среде. Бюргерство, связанное со средневековыми цеховыми порядками, не являлось последовательно революционным, как это обнаружилось во время Великой крестьянской войны. Напуганное размахом движения, оно отшатнулось от народной Реформации и тем самым содействовало победе феодального лагеря.
НЕМЕЦКИЙ ГУМАНИЗМ И ЕГО ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ