История всемирной литературы Т.4

Бердников Георгий Петрович

Призыв к борьбе с захватчиками наполняет и произведения погибшего за родину Чжан Хуан-яня (1620—1664) и поэта Цянь Цянь-и (1582—1664), чьи стихи были запрещены в XVIII в., так как в них нашли яркое выражение беды его отчизны.

Большой известностью пользовался поэт У Вэй-е, автор «Песни о Юань-юань», посвященной трагической судьбе наложницы предателя У Сань-гуя, попавшей в руки повстанцев. Во многих ранних произведениях поэт оплакивал падение династии Мин, унижение своей родины, но особенно трагично звучали стихи, написанные им в тот период, когда под страхом смерти он вынужден был нарушить

данную им клятву — никогда не служить захватчикам и принять официальный пост при маньчжурском правительстве:

Я стал седым от скорби и стыда,

От горестных и гибельных событий...

О, если бы мне вынуть из груди

Несчастное, тоскующее сердце,

Чтоб лучший врач мог из него извлечь

Всю боль тоски и позднего стыда!

Но нет, увы, чем больше вспоминаю,

Тем больше скорбь снедает грудь мою.

Мои друзья, с кем жил я, с кем я рос,

В дни страшных бед не изменили долгу,

А я живу позорно, малодушно,

На уровне травы у чьих-то ног...

(Перевод А. Арго)

Произведения большинства поэтов XVII в. не внесли существенно нового в развитие форм китайской поэзии (они написаны в жанрах пяти- и семисловных регулярных стихов и «стихов древнего стиля»), но зато очень обогатили ее содержание, приблизив ее к жизни.

Особого расцвета в XVII в. достигает развитие песенной лирики в жанре цы (стихи, писавшиеся на мелодии, определявшие размер и строфику стиха).

У Вэй-е, Чэнь Вэй-сун (1626—1682), Цао Чжэнь-цзи (ок. 1678), Чжу И-цзунь (1629—1709), Гу Чжэнь-гуань (1637—1704), Налань Син-дэ (1655—1685) и другие мастера поэзии цы, были противниками подражания старым образцам, считали, что поэт должен проявлять свой талант, а не имитировать чужие достижения. Воспевание природы, любовь, тема дружбы, грусть, жалобы на бедность, на неудавшуюся жизнь звучат в этих стихах, раскрывающих внутренний мир поэта.

Чэнь Вэй-сун не придерживался точной метрической схемы цы: для него важно было выразить настроение. Так, в цы на мотив «Луна над городской стеной» он передает зрительные и слуховые впечатления, создающие определенное настроение, которое, не будучи прямо названо, тем не менее передается читателю.

Западный ветер дует над ледяным диском, заставляя его потускнеть,

Тень коричного дерева ровна, как циновка.

Вальки прачек, стучащие у реки в долине,

Удары барабана на сторожевой башне

Усиливают печаль голоса осени.

Под луной алые стяги колышутся и блестят,

Городская стена покрыта серебряным инеем.

Дворцы

и реки тянутся на десятки тысяч ли,

Думы о прошлом — об истекших столетиях

Заставляют меня прислушаться к течению времени,

Отмечаемому колоколом и барабаном на сторожевой башне.

В стихотворении Чжу И-цзуня на мелодию «Возвращенная юность» автор как бы не присутствует, но все стихотворение наполнено его печальным мироощущением, осенний пейзаж вторит его тоске:

Молодой месяц,

Песня лебедя,

Осенняя роса во дворе.

Желтые цветы раскрываются

Бесчисленными золотыми колокольчиками.

Ласточки покинули осеннее жилье,

Оставив следы глины на окнах.

С приближением праздника «двойной девятки»

Город окутан ветром и дождем.

Этот отрывок хорошо иллюстрирует суггестивность, являющуюся основным содержательным принципом стихотворений в жанре цы.

Самым крупным автором в этом жанре в это время был Налань Син-дэ, молодой маньчжур, настолько впитавший в себя китайскую культуру, что она стала для него родной, мастер пейзажных зарисовок, оставивший в стихах блистательные описания китайской природы. Наибольшей известностью пользовались стихи, в которых Налань Син-дэ вспоминал свою безвременно умершую жену, а также его послания друзьям и цикл стихов, посвященный его первой любви, на которой он не смог жениться, так как ее взяли в императорский гарем, и которую он не мог забыть всю жизнь.

В десятую годовщину смерти жены Налань Син-дэ писал:

Когда же кончится эта тоска?

Дождь, льющий в пустом дворе,

Прекратился в эту холодную ночь,

Такая погода подходит для похорон цветов.

В течение трех долгих лет сны были кратки,

И я очнулся от этой долгой грезы.

Наверное, ты тоже почувствовала,

Как бессмыслен этот мир людей,

Несравнимый даже с Террасой Ночи.

Холодна и жестока эта земля,

Пригодная лишь на то, чтобы хоронить в ней горести...

Сможем ли встретиться в новых наших перерождениях?

Я боюсь, что и тогда нас ждет горе,

Против нашей воли

Разлучимся при бледном свете луны и затихающем ветре...