История всемирной литературы Т.5

Бердников Георгий Петрович

«Зритель» уделял пристальное внимание национальной драматургии и театру. Программный характер носят две опубликованные в нем втатьи драматурга Петра Алексеевича Пласильщикова (1760—1812), купца по происхождению, выступавшего за изображение в искусстве жизни мещанства. Плавильщиков ратует в них за расширение национального репертуара, воспроизведение живых русских нравов и характеров. В трагедиях Плавильщикова сочетаются принципы трагедии и чувствительной драмы, а его комедии воспроизводят ряд колоритных черт купеческого и крестьянского быта («Бобыль», 1790; «Сиделец», 1803), предваряя порой комедии А. Н. Островского.

Выдающимся драматургом был и сам Крылов — автор комической оперы «Кофейница» (1782), нравоописательных

комедий «Бешеная семья» (1786), «Сочинитель в прихожей» (1786), «Проказники» (1788) и ряда других — вплоть до направленной против Павла I «шутотрагедии» «Подщипа» (1799—1800) и написанных уже в XIX в. и сделавших его одним из видных предшественников Грибоедова сатирических комедий «Модная лавка» и «Урок дочкам» (обе — 1807).

Вообще 80—90-е годы XVIII в. — время интенсивного развития русской драматургии и театра, в которых все более явно развертывается в различных формах то борьба, то сложное взаимопроникновение традиций классицизма, просветительского рационализма и сентиментальной чувствительности. Жанры высокой стихотворной трагедии и комедии сосуществуют и конкурируют на сцене с прозаической бытовой комедией и драмой — переводными и оригинальными.

Из стихотворных комедий этих десятилетий, продолжавших традиции классицизма, наиболее значительны «Хвастун» (1784 или 1785) и «Чудаки» (1790) Я. Б. Княжнина, переводчика комедий Гольдони, и написанная не позднее 1794 г., но напечатанная и поставленная в 1798 г. «Ябеда» В. В. Капниста (1757 или 1758—1823). Особенно остра по общественно-политическому звучанию «Ябеда», где с необычайной наглядностью обнаружены скрытые пружины тогдашнего судопроизводства. Длительная тяжба, которую пришлось вести самому Капнисту, помогла ему на своем опыте изучить судебные порядки самодержавно-крепостнической России. Острота их критики сделала комедию Капниста непосредственной предшественницей гоголевского «Ревизора».

СЕНТИМЕНТАЛИЗМ. КАРАМЗИН

Последнее десятилетие XVIII в. — время расцвета сентиментализма и зарождение преромантизма в России.

Проникновение в русскую литературу элементов сентиментализма начинается уже в 60—70-х годах. Особенно заметно оно в творчестве М. М. Хераскова и поэтов его круга, объединившихся в московском университетском журнале «Полезное увеселение» (1760—1762). В 70-х годах Михаил Никитич Муравьев (1757—1807), провозглашая идеал внутренней свободы человека («Того лишь, кто владеть умеет сам собою, // Зову свободным я»), признает, что в нем самом заключен источник и его бед, и его счастия. Гражданской поэзии классицизма и его «громкости» предвестники сентиментализма противополагают идеал нравственного воспитания личности, поэзию «тихого» покоя и мечтательного уединения. Богатой питательной почвой для сентиментализма явилось увлечение масонством. В русле идей сентиментализма развивается в творчестве того же Муравьева и других поэтов и прозаиков конца XVIII в. русский оссианизм, сочетающий в себе поэзию мечтательного уединения и овеянный меланхолией героико-патриотической культ противопоставленного убогому настоящему великого исторического прошлого.

Наиболее выдающимся деятелем русского сентиментализма был Николай Михайлович Карамзин (1766—1826) — теоретик этого литературного направления, практически развивший его принципы в своих произведениях.

Ранний период творчества Карамзина связан с кругом Новикова. В годы, когда Новиков арендовал университетскую типографию и возглавлял Типографическую компанию, он привлек Карамзина к сотрудничеству в качестве переводчика, поручил ему редактирование первого в России специального журнала для детей «Детское чтение» (1785—1789).

Мистические идеи масонства, с деятелями которого общался Карамзин в это время, остались

ему чужды. Но он разделял интерес своих друзей из круга масонов к проблемам этическим, их стремление к внутреннему самопознанию и нравственному самоусовершенствованию. В то же время уже с молодых лет Карамзин испытал воздействие философских и эстетических идей английского, французского и немецкого Просвещения. Он верил «в изящность законов чистого разума», усвоил учение просветителей о внесословной ценности личности. Культура, просвещение навсегда стали в глазах Карамзина «палладиумом благонравия» .

«Республиканец в душе», Карамзин переводит на русский язык шекспировского «Юлия Цезаря» (1787) и трагедию Лессинга «Эмилия Галотти» (перевод напечатан в 1788 г.), увлекается в молодые годы ораторами Французской буржуазной революции. Относя ее к «таким явлениям, которые определяют судьбы человечества», Карамзин внимательно следит за развертыванием событий во Франции вплоть до эпохи якобинской диктатуры, которую он переживает болезненно и под влиянием которой испытывает глубокий внутренний кризис. В письмах — «Мелодор к Филалету» и «Филалет к Мелодору» (1793—1794) — сказалось трагическое разочарование писателя в идеалах Просвещения. «Век просвещения! Я не узнаю тебя — в крови и пламени не узнаю тебя, среди убийств и разрушения не узнаю тебя!» — восклицает Мелодор. В ответ на его сетование Филалет горестно призывает искать «источника блаженства в собственной груди нашей».

Утверждая вслед за Руссо, автором «Общественного договора», что республика — лучшая форма правления для малых стран, Карамзин отныне твердо отстаивает благотворность для России и для крупных государств вообще монархии как гарантии прочного общественного порядка. Он признает прочными лишь те изменения государственного и общественного уклада, которые осуществляются мирно, «неприметным действием времени», «посредством медленных, но верных, безопасных успехов разума, просвещения, воспитания, добрых нравов».

Карамзин-художник формировался под широким влиянием западноевропейской культуры. Впервые он выступил в печати с переводом идиллии С. Геснера «Деревянная нога». Особенно сильным было воздействие, оказанное на Карамзина творчеством Руссо.

Эстетика и поэтика классицизма в России, как и на Западе, имели иерархический характер. «Высокими» жанрами искусства слова поэты и теоретики классицизма считали в первую очередь стихотворство и ораторское красноречие. Первым из признанных и авторитетных русских писателей XVIII в. Карамзин избирает главной областью своей творческой деятельности прозу, желая поднять ее в России на уровень высших достижений прозы европейской, сделать ее предельно гибкой, высокоодухотворенной и поэтичной, способной не только изображать все богатство явлений внешнего мира, но и передавать «музыку души» — сложные оттенки человеческих чувств и настроений.

Н. М. Карамзин

Портрет Ж. Б. Дамон-Ортолани. 1805 г.

Карамзин-просветитель оспаривал в статье «Нечто о науках, искусствах и просвещении» мнение женевского философа о пагубном влиянии наук и искусств на развитие человечества. Но это не мешало ему находить, что «в самых заблуждениях» Руссо «сверкают искры страстного человеколюбия». С горячим восхищением Карамзин относился к Ариосто, Шекспиру, Т. Мору, Ричардсону, Руссо, Стерну, Юнгу, Гольдони, Гердеру, Гете. Его знание европейской культуры — литературы, философии, общественной мысли — носило подлинно энциклопедический характер.