История всемирной литературы Т.5
Шрифт:
Основными мотивами «Манаса» являются воспевание мужества главного героя — Манаса — и его ближайших соратников, прославление их доблести и отваги, описание многочисленных битв и сражений во имя защиты Родины, а также доблестных походов с целью отвоевать занятые врагами земли.
Героический эпос «Манас» — монолитное стихотворное произведение — передается речитативом. Наиболее древние пласты эпоса содержат анимистические представления людей с описанием волшебно-фантастических героев и событий, характерных для первобытнообщинного строя. На последующих этапах развития эпос постепенно трансформируется и его основной герой — батыр — приобретает функцию феодала со всеми присущими ему атрибутами. В более поздних частях эпос отображает батальные сцены, имеющие историческую
В XVIII в. в литературу Средней Азии и Казахстана включается творчество акынов и жирау — у казахов, киргизов и каракалпаков, шаиров и бахши — у туркмен и узбеков, хафизов — у таджиков. Эти певцы-импровизаторы были профессионалами, находились на службе биев (баев) и ханов, а некоторые из них служили в отряде последних батырами и одновременно ближайшими их советниками. Песенное творчество многих казахских акынов и жирау типологично творчеству поздних поэтов, служивших при дворах Бухарского, Кокандского, Ферганского, Хивинского ханств и писавших на тюркском (джагатаи) и фарси. Их творчество близко к книжной поэзии, поэтому многие жирау (XV—XVIII вв.) считаются, например, у казахов и каракалпаков зачинателями письменной литературы. Однако их произведения распространялись исключительно изустно. Исполнители обладали феноменальной памятью и из поколения в поколение передавали эти произведения в неизменной форме. Их «вмешательство» в текст своих предшественников было не более чем «вмешательство» переписчиков рукописей поэтов-классиков. Благодаря подобной школе сказительства до нас дошли имена и произведения многих поэтов-импровизаторов, в том числе XVIII в. Их творчество ныне составляет золотой фонд литературы туркмен, узбеков, казахов и каракалпаков.
Духовная культура среднеазиатских народов была единой в рамках ислама. Первая ступень — начальная конфессиональная школа (мектеб), где вплоть до конца XIX в. преподавание вели исключительно духовные лица; учащиеся получали весьма скудное образование: детей обучали только чтению, письму и редко толкованию религиозных текстов. Но даже такое ничтожное приобщение к культуре было доступно лишь немногочисленной обеспеченной прослойке общества. Следующей ступенью образования было медресе (более высокое конфессиональное училище). Медресе в пределах Средней Азии и Казахстана были в Самарканде, Бухаре, Хиве, Коканде, Ташкенте, Семипалатинске. Учиться в медресе мог или материально обеспеченный человек, или тот, кто получал помощь мецената. Книга, даже в рукописной форме, была большой редкостью. До нас не дошло, например, ни одной рукописи-автографа туркменских поэтов, хотя туркменская литература в XVIII в. достигла очень высокого уровня. Сочинения наиболее выдающихся поэтов (например, Махтумкули) собраны в антологии, составляемые преимущественно в Бухарском, Хивинском, Ферганском и других ханствах.
В Средней Азии проявились во всем многообразии взаимодействие литературы и фольклора, с одной стороны, и взаимосвязи литератур различных народов — с другой. Соседние народы — таджики, узбеки, туркмены и др. — на протяжении всей истории поддерживали между собой теснейший контакт, способствовавший общности их духовной и материальной культуры при сохранении, разумеется, национальной специфики каждого народа.
*Глава первая*
ТАДЖИКСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Таджикская литература XVIII в. развивалась в основном на территории двух ханств Средней Азии — Бухарского и Кокандского.
Несмотря на неблагоприятное для поэтического творчества время (последствия междоусобных войн), наследие ряда поэтов первой половины XVIII в. представляет определенный
В их творчестве вместе с налетом эпигонства прослеживаются лучшие демократические традиции прошлого — отражение в поэзии негативных сторон бытия, что соответствовало духу и идейно-эстетическим вкусам времени.
Часть поэтов первой половины века вышла из ремесленной городской среды (Сафаи был кожевником, Саидходжа Насафи — садовником, Ризаи — писцом), что наложило существенный отпечаток на их творчество. Так, Саидходжа Насафи в маснави «Багча ва бустан» («Садик и цветник»), воспевая землепашество и садоводство, расширяет диапазон поэтических тем и вызывает определенное уважение читателя к крестьянскому труду.
Начиная с середины XVIII в. на смену Аштарханидам приходит к власти Мангитская династия, при которой происходит существенная централизация правления в Бухарском эмирате и Кокандском ханстве, что в определенной степени стабилизирует экономическую и культурную жизнь этих районов. С этого времени, особенно с 60-х годов XVIII в., произведения на таджикском языке, несмотря на то что они по-прежнему создаются в различных культурных центрах, сливаются в единую таджикскую литературу.
Поэзия в целом продолжает развиваться в русле традиций. Однако для данной эпохи характерно большее сближение литературы с реальной действительностью и более отчетливо выраженное личностное начало. Характерным также является преобладание лирических жанров (газель, рубаи, кыта, мухаммас). Торжественная хвалебная касыда к этому времени потеряла свое значение как жанр. Возможно, одной из причин ее упадка является нарушение института меценатства: поэт, как правило, перестал получать материальную и духовную поддержку правителя, а значит, стал свободен от обязательного восхваления благодетеля.
В малых лирических жанрах этого периода отражены чувства, которые испытывает поэт как личность, его угнетенное и низкое социальное положение, его печаль и горе.
В 80-е годы Кокандское ханство превращается в самостоятельное государство, укрепляется и Бухарский эмират, литературная жизнь страны сосредоточивается в основном в этих двух политических центрах.
Но кокандские ханы (например, Умар-хан, который сам был поэтом и собрал вокруг себя литературный кружок) использовали литературу исключительно в политических целях — придворные панегиристы, приспосабливаясь к политическим задачам хана, отражали в своей поэзии лишь узкоместнические интересы и мелкое соперничество между Бухарским и Кокандским ханствами, стертыми, надоевшими гиперболами вознося до небес правление Умар-хана.
Однако в это же время писали поэты и другой ориентации, не связанные с двором. Они критически воспринимали действительность, в их творчестве были заметны демократические тенденции. В этом они солидаризировались с наиболее передовыми литературными кругами Бухары, культурная ситуация в которой отличалась от обстановки, сложившейся в Коканде.
Эмиры Мангитской династии были равнодушны к поэзии, поэтам и мало привлекали их ко двору. На территории Бухары литература большей частью развивалась вне двора, а в различных городах и провинциях. Она стала преимущественно выражением чаяний народа, примером чему могут служить маснави «Дахма и Шохон» («Усыпальница царей») Садика, «Зарбулмасал» («Пословицы») Гулхани, «Рубаят-и ирсалулмасал» («Рубаи, завершающиеся пословицей») Назила. Постановка проблем, художественная композиция и решение конфликтов в этих произведениях полностью соответствуют духу времени, миропониманию и литературно-эстетическим вкусам простого народа.
Другим заметным литературным явлением XVIII в. стало создание стихотворных произведений на двух языках: таджикском и узбекском. В XIV—XV вв. поэты тюркского происхождения писали, кроме родного языка, еще и на фарси, а в XVIII в. таджикские поэты (Садик, Хазик, Шавки, Мадан, Назил, Надим и др.) создавали стихи как на таджикском, так и на узбекском языках, обогащая одновременно сокровищницу узбекской литературы. Это литературное явление характерно для всех поэтов кокандской школы, но в меньшей мере — для творчества бухарских поэтов.