История всемирной литературы Т.5
Шрифт:
Лирика Вагифа была полностью обращена к земным делам, к земным радостям; ее отличает глубоко оптимистичный настрой. И эти качества завоевали ему особое место в азербайджанской поэзии Позднего Средневековья. Интересно проследить диалог двух поэтов — Вагифа и Видади. Они обмениваются мыслями и спорят о вечных вопросах бытия, жизни, смерти, любви, призвания человека. Диалог полон дружеских шуток, лукавства, поэтической игры, но за ними — вопрос вопросов: может ли человек, знающий о бренности всего сущего и взирающий на человеческие страдания, оптимистически смотреть на мир? Видади дает отрицательный ответ, Вагиф — положительный.
Как бы ни был ничтожен и суетен или трагичен и жесток сей бренный мир, он ближе и
Если сердца живого не кончился бой,
Все султаны и ханы ничто пред тобой,
Наслаждайся своей беспечальной судьбой!.
Почему ж огорчился ты, я не пойму, и заплакал?..
(Перевод Л. Длигача)
Вагиф утверждает, что истинное счастье возможно только на земле, среди людей, вопреки любым испытаниям: «Свадьбою, праздником считаю я страдания мира сего // умный выдержит все это».
Художник, вдохновенно воспевавший радости жизни, хорошо знал и страдания людей. Трагические события в конце жизненного пути (кратковременный приход к власти в Карабахском ханстве враждебных ему сил, предательство близких людей) чрезвычайно обострили социальное мироощущение поэта. Мухаммас «Я правду искал...» — гражданский манифест Вагифа.
Здесь поэт уже не певец радости бытия, а обвинитель своего века, своей среды:
Я правду искал, но правды снова и снова нет.
Все подло, лживо и криво — на свете прямого нет.
Ненасытна алчность — и владык, и тех, кто рвется владычить:
Всякий чего-то ищет, погонею поглощен,
Ищут себе престолов, венцов, диадем, корон,
Шах округляет земли — за ними в погоне он...
Но все это суета, и счастье на земле не нашел никто из них:
Все вместе и каждый порознь, нищий, царь и лакей —
Каждый из них несчастлив в земной юдоли своей.
Их всех сожрала повседневность, оторванность от людей...
Я мир такой отвергаю, он в горле стал поперек,
Он злу и добру достойного места не приберег,
В нем благородство тщетно: потворствует подлым рок,
Щедрости нет у богатых — у щедрых пуст кошелек.
И ничего в нем, кроме насилия злого, нет.
(Перевод К. Симонова)
Художественно-изобразительные средства лирики Вагифа многообразны. Поэт часто использует синтаксические параллелизмы, повторы одного и того же слова или словосочетания. Эти повторы либо усиливают его основную мысль, либо придают ей новые оттенки. Поэзия Вагифа богата образными сопоставлениями, сравнениями.
Глубоко проникнув в тайную тайных классической тюрко-и персоязычной поэзии, в специфику ее художественно-изобразительных средств и приемов, Вагиф соединил их с оригинальными открытиями и находками ашугского творчества. При этом он шел зачастую от фольклора, от народного языка и добивался совершенно нового звучания стиха. Благодаря Вагифу, народная стихотворная форма — гошма — стала широко применяться в письменной поэзии и сыграла большую роль в демократизации литературы, в ее приближении к реалистическому восприятию жизни.
Герой поэзии Вагифа — конкретный человек своего века, с индивидуальными чертами. Историко-бытовая,
Примечательным событием в литературе XVIII в. следует считать и появление интересных образцов прозаической литературы. Наиболее значительный прозаический памятник XVIII в. — «Сказание о Шахрияре», написанное анонимным автором на основе народного дастана «Шахрияр и Санубар». В нем рассказывается о том, как бездетный богатый купец совершает доброе дело и у него рождается сын, которого нарекают Шахрияром. Проходят годы и юный Шахрияр влюбляется в дочь правителя Кирмана, Санубар, и после ряда приключений женится на ней.
В сказании довольно отчетливо проводится мысль о бесчеловечности социального неравноправия. Автор создал ряд выразительных образов честных, умных, мужественных людей, представителей демократической среды. Положительно обрисованы главные герои — Санубар и Шамамабегим. С большой симпатией показана и Перизад — простая девушка, находчивая, умная и смелая.
Новелла «Вор и казий» (судья), сюжет которой навеян восточными сказками и анекдотами Моллы Насреддина — другой интересный образец прозы XVIII в. Новелла построена на диалоге вора и казия. Вор изобличает неблаговидные поступки казия, который пытается защищаться с помощью религиозной софистики. Автор тонко иронизирует над догматами, которые можно истолковать и так, и этак. Все попытки казия опереться на них тут же опровергаются другими подобными же цитатами из Корана, удачно подобранными его хитроумным оппонентом. В новелле казий и вор ставятся по существу на одну доску: ведь оба они строят свое благополучие на обмане простых людей, хотя и пользуются для этого различными средствами.
Но основные достижения азербайджанской литературы XVIII в. связаны не с прозой, а с поэзией. Именно она подготовила почву для последующего развития азербайджанской литературы.
Реалистические тенденции этой эпохи стали как бы фундаментом для становления реализма XIX в., его главных и вершинных достижений в творчестве К. Закира, М. Ф. Ахундова.
*Глава третья*
ГРУЗИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Для истории грузинского народа XVIII столетия характерны сложные, зачастую противоречивые идейно-эстетические и идеологические течения. На протяжении этого трудного, более того, трагического века Грузия не раз оказывалась на грани национальной катастрофы. Но народ и передовые общественные деятели всегда находили в себе достаточно сил, чтобы восстановить прерванные духовные традиции. Поистине самоотверженная борьба за культурное возрождение затронула почти все области духовной жизни грузинского народа и, конечно же, в первую очередь — грузинскую литературу.
В этом же столетии получил принципиальное решение вопрос будущей политической ориентации грузинского народа. В первой половине XVIII в. вступили в решающую фазу своего развития русско-грузинские отношения. В 1721 г. был заключен военно-политический союз между Петром I и царем Вахтангом VI (1675—1737) для совместного похода на Иран. Успешно начавшийся поход, однако, вскоре был приостановлен из-за осложнений на северной границе России. Петр I, продвинувшийся до прикаспийской крепости Дербент, повернул войска обратно. Шах лишил Вахтанга VI власти, он был вынужден покинуть страну. Летом 1724 г. в сопровождении огромной свиты (в составе свыше 1200 человек, считая женщин и детей) Вахтанг VI выехал в Россию. Грузию оккупировали сначала персы, а потом турки.