История всемирной литературы Т.5
Шрифт:
Осознанию поэзии на ханмуне как национального корейского достояния способствовало еще одно существенное обстоятельство. XVIII в. был временем активных дипломатических и торговых контактов корейского государства со своими соседями. И у корейцев появилась возможность сравнивать стихи на ханмуне с современной им поэзией Китая, а также — с китаеязычной поэзией Японии и Вьетнама. Кроме того поэзия на ханмуне играла большую роль как средство общения. Во время встреч корейцев с представителями стран дальневосточного региона, для которых китайская письменная традиция была важнейшей составной частью их культуры, обычно «спрашивали кистью», «разговаривали, взяв кисть и бумагу», т. е. апеллировали к значению иероглифа, минуя фонетику. Во время дипломатических встреч было принято экспромтом сочинять стихи и обмениваться ими. Особой популярностью пользовались «стихи на рифмы заданного стихотворения»: в стихотворном ответе полагалось использовать рифмы стихотворения,
Особую значимость имели посольства в Пекин. Они позволяли приобщиться к культуре современного Китая и через него к достижениям европейской цивилизации. По традиции прибывшие с посольством корейцы устанавливали отношения с посольствами других стран, находившимися в то же время в Китае. Так, в XVII—XVIII вв. сложились дружественные отношения между корейскими и вьетнамскими посольствами. На встречах во время бесед «с помощью кисти и бумаги» происходил обмен стихами, обсуждались литературные и научные проблемы. Эти беседы были не только приятным препровождением времени на одинаковый манер образованных людей, но — контактами лучших умов Кореи и Вьетнама (Хон Гехи — Ле Куй Дон) в тот период, когда Дальний Восток был охвачен идеями социальных преобразований на основе реального знания и уважения к внесословной ценности личности. Дружеские и творческие связи поддерживались перепиской и сохранялись на долгие годы.
Ни до, ни после корейская поэзия не выходила в столь широких масштабах за пределы государства, как в XVIII в. Например, как сообщал в своем отчете на имя государя Ким Ингём (см. ниже), за время пребывания на территории Японии членами корейского посольства 1763—1764 гг. было сочинено и подарено жителям этой страны несколько тысяч стихотворений. Эти экспромты ценились не только как поэтические произведения, но и как образцы каллиграфии. В одном из своих произведений Пак Чивон сообщает интересные сведения о рано умершем талантливом поэте У Сане и приводит его стихи. У Сан не был оценен по достоинству у себя на родине, но его талант был признан в Японии, которую он посетил в составе посольства в качестве переводчика. По пути в Эдо он по просьбе местных жителей написал и раздарил автографы нескольких сотен стихотворений. На обратном же пути — узнал, что они уже были напечатаны и получили широкое распространение. Встречи послов при дворе протокольно фиксировались; записывались также и стихи, которыми обменивались обе стороны. Они объединялись в сборники и тиражировались ксилографическим способом. Таким образом факты дипломатических контактов (посольства в Японию, например, в XVII—XVIII вв. посылались раз в десять — двадцать лет), перерастали в литературные явления. Корейская поэзия на ханмуне проникала в соседние страны и иными путями. Известны отдельные случаи издания сборников корейских поэтов за рубежом, как, например, сборника стихов выдающейся корейской поэтессы XVI в. Хо Нансорхон (впервые издан в Японии в 1692 г. и вторично в 1711 г.).
ПОЭЗИЯ НА КОРЕЙСКОМ ЯЗЫКЕ
Корейская поэзия на родном языке в жанрах сиджо и каса в XV—XVII вв. постоянно находилась в поле зрения образованной части общества. Эти традиции унаследовало и XVIII столетие. Однако в связи с общим подъемом культуры и приобщением к литературной жизни средних и низших слоев, поэзия на родном языке переходит в их руки. Именно литераторы из низших и средних слоев общества в это время собирают поэтические произведения на родном языке, изучают их, издают антологии.
Широкий размах приобретает исполнительская деятельность с целью пропаганды лучших поэтических творений, которую ведут профессиональные певцы и музыканты.
Особую роль в эту пору играет содружество поэтов во главе с Ким Чхонтхэком и Ким Суджаном (1690—?), получившее название «Собрание поэтов на горе Кёнджонсан» («Кёнджонсан кадан»). В него входили Ким Юги, Ким Сонги, Пак Мунык, Тхак Джухан и др. В основном это были люди не служилые, не знатные или занимавшие высокие должности, но оставившие службу ради занятий поэзией, как Ким Чхонтхэк и Ким Суджан. Однако по уровню духовных и литературных запросов члены «Собрания поэтов» не уступали литературной элите. Они исполняли и обсуждали стихотворения, изучали и анализировали произведения прославленных поэтов, корейских авторов древности и современности. Показательно одно из длинных сиджо Ким Суджана:
Я
В Юэянский терем мы вместе поднялись
И сели пировать как лучшие друзья.
Там были Лу Чжун-лянь, Ду Му, Су Ши,
Люй Янь, Лю Лин и Бо Цзюй-и,
Наш Чхве Чхивон и Цзя Сю-фу...
В этом стихотворении названы имена лучших с точки зрения Ким Суджана мастеров стиха. Из них семь — китайские поэты и один — корейский. Набор имен «лучшей восьмерки» нестандартен: в него не вошли, например, имена великих поэтов эпохи Тан — Ли Бо и Ду Фу, которых было принято называть в числе первых, но оказались включенными Лу Чжун-лянь, Люй Янь, Цзя Сю-фу, творчество которых сравнительно редко привлекало внимание корейцев. Это характеризует Ким Суджана как автора с широким кругозором, достаточно свободного в своих поэтических пристрастиях.
Знаменательным является и обращение к имени Чхве Чхивона (857—?), крупнейшего поэта древности, писавшего на ханмуне, чье поэтическое наследие долгое время оставалось как бы в тени. Оно говорит о переоценке ранней национальной поэтической традиции, в чем сказался дух времени — внимание к собственным культурным корням и уважительное отношение к поэзии на ханмуне.
За исключением Ким Чхонтхэка и Ким Суджана, известных авторов, оставивших после себя до ста и более сиджо и длинных сиджо, остальные участники «Собрания поэтов» снискали популярность прежде всего как профессиональные музыканты, певцы-исполнители и лишь немногие как поэты-творцы, создавшие всего по два — три сиджо. Основная заслуга этого поэтического общества — собирательство и пропаганда корейской поэзии на родном языке. Его лидерам корейская культура обязана появлением двух крупнейших антологий корейской поэзии. В 1727 г. увидели свет «Чхонгу ёнон» («Песни Страны зеленых холмов») Ким Чхонтхэка. В эту антологию вошло около тысячи стихотворений на корейском языке в различных жанрах. В 1763 г. завершил работу над антологией «Хэдон каё» («Песни Страны к востоку от моря») Ким Суджан, включивший в нее около 900 корейских стихотворений.
Деятельность лидеров «Собрания поэтов» оказала большое влияние на корейские поэтические круги. Возможно, в этом же столетии были изданы «Когым кагок» («Напевы древние и новые»), «Тон га сон» («Избранные песни Востока»). Первая антология включает в себя около 300 стихотворений корейских поэтов (на родном языке) и китайских авторов, вторая — более 200 стихотворений на корейском языке. Всего на протяжении XVIII—XIX вв. было создано около десятка различного рода поэтических антологий.
По мнению историков корейской литературы, XVIII в. — это время хождения по торным дорогам, уже проложенным предшественниками, время собирания и издания антологий, однако это столетие выдвинуло ряд поэтов, стихи которых способны украсить любую антологию. Это прежде всего Ким Чхонтхэк и Ким Суджан, Чу Ыйсик и Ким Самхён, Чо Мёнхи и Ли Джонбо, Ким Дусон и др.
Все большее место занимают в поэзии на родном языке длинные сиджо. В них, пожалуй, ярче всего выражено новое мироощущение эпохи. Человек, в силу даосско-буддийских воззрений традиционно ощущавший себя частицей великого и вечного космоса, здесь перестает осознаваться некоей сущностью, лишенной социально-бытовых примет, равно как и — звеном в социальных отношениях «высшего» уровня: государь — подданный. Почувствовав себя свободным, не привязанным ни к какому сверхпорядку, он обращается к чисто человеческому миру. Этот мир, своего рода микрокосм, не так уж велик, но зато центр его — земной человек, радующийся жизни или сетующий на свои житейские незадачи, посмеивающийся и над другими, и над самим собой, метко и зло клеймящий бездельников и дармоедов. И все, что связано с его немудреной жизнью, — любовные интрижки, семейные ссоры, торговля на базаре — отныне важно и достойно быть предметом поэзии. Изменение картины мира, которое привело к рождению веком ранее длинных сиджо, объясняется осознанием в обществе сложности и многообразия материального мира и обычной человеческой жизни. Происходит резкий поворот к конкретному изображению действительности, увеличивается вес бытовой и психологической детали. В поэзию вливается разговорная речь, большое место начинает занимать диалог:
«Когда за рекою на Лунной скале
Ночью сова закричит,
Это примета верная:
Скоро умрет наложница —
Дура, змея ехидная,
Молодая, да ранняя».
«Что это вы, госпожа,
Несусветное говорите?
Я-то знаю, тогда умрет
Первая жена — старая хрычовка.