История всемирной литературы Т.6
Шрифт:
«Жизнеописание восьми псов» обнаруживает следы заметного влияния китайской литературы, причем не только авантюрно-героического повествования, но и раннесредневековых рассказов о сверхъестественном. Так, занимающая ключевое место в романе история Фусэхимэ и Яцуфуса сюжетно восходит к рассказу из «Записок о поисках духов» (IV в.) Гань Бао о собаке Паньху, принесшей мифическому правителю Гао-синю голову вражеского полководца и получившей в награду за это дочь государя. Паньху поселился с женой в горной пещере; от их потомков и пошли племена, обитающие на юге Китая. Использование этого сюжета, отразившего древние представления о тотемных предках, в романе Бакина оказывается не просто эффектным литературным приемом, но и опорой для самостоятельного авторского мифотворчества. Фусэхимэ и Яцуфуса в известном смысле сродни мифическим героям-первопредкам. Они — родоначальники нового поколения доблестных рыцарей и благородных мужей, призванных восстановить гармонию в мире на основе неукоснительного соблюдения конфуцианской морали.
Роман Бакина представляет собой сложную сюжетно-композиционную структуру. Судьбы и поступки огромного числа персонажей не только связаны воедино, но и взаимообусловлены. Существенным организующим моментом в романе служит буддийская идея кармы. Бакин видит причину испытаний, выпавших на долю рода Сатоми, в том, что некогда Ёсидзанэ совершил
Произведениям Бакина близки романы другого писателя — Рютэя Танэхико (1783—1842). Выходец из знатного самурайского рода, он не знал нужды п писал скорее для развлечения, чем для заработка. Как и Бакин, он создавал преимущественно авантюрно-героические романы, но при этом опирался не столько на традицию китайской прозы, сколько на поэтику «исторических» драм Кабуки. Самое знаменитое произведение Танэхико — роман «Лже-Мурасаки и деревенский Гэндзи», представляющий собой переделку прославленного романа Мурасаки Сикибу «Повесть о Гэндзи» (XI в.), который на протяжении всей истории японской литературы сохранял свою эстетическую значимость и активно воздействовал на творчество последующих поколений писателей. В XVII в. «Повесть о Гэндзи» послужила объектом художественного переосмысления в романе Ихары Сайкаку «История любовных похождений одинокого мужчины», где рассказ о любовных авантюрах пародийного двойника принца Гэндзи — горожанина Ёноскэ — подчинен воссозданию широкой и реалистически достоверной картины жизни Японии того времени. Рютэй Танэхико совершенно иначе подошел к материалу романа Мурасаки Сикибу. Он переносит действие «Повести о Гэндзи» в XV век, время кровавых междоусобиц и смут. События романа разворачиваются не в галантной обстановке хэйанского двора, а в атмосфере политических заговоров, коварных интриг, жестоких убийств. В центре повествования — высокородный самурай Мицуудзи, сын сёгуна Асикаги Ёсимасы (1435—1490) и его любимой наложницы Ханакири, женщины невысокого происхождения. Слово «деревенский» в названии книги не следует понимать буквально, в данном случае оно синонимично понятию «воинственный», потому что для аристократов XI в., в которых придворная дама Мурасаки Сикибу видела носителей столичной цивилизованности, представители нового класса, военного дворянства (а именно об этой среде и ее идеалах рассказывает Танэхико), были грубыми варварами. Подобно «блистательному принцу Гэндзи», Мицуудзи наделен необычайной красотой и талантами и далек от честолюбивого стремления властвовать. Однако, узнав об исчезновении драгоценных семейных реликвий, он решает во что бы то ни стало их разыскать. Начинается длинная цепь приключений, связанных с поисками похищенного, в духе драм оиэмоно. Значительное место в романе отводится описанию любовных похождений Мицуудзи, однако они носят подчеркнуто авантюрный характер и не претендуют на изображение внутренней, эмоциональной жизни героев.
Преобразуя любовный роман Мурасаки Сикибу в остросюжетное повествование, Танэхико начисто лишает его лиризма и психологической глубины. Утонченный эстетизм «Повести о Гэндзи», связанный с культом «моно-но аварэ» (печального очарования вещей), уступает место активному эпическому началу, культу мужества, бесстрашия, хитроумия. Психологическая достоверность характеров подменяется «типажностью», открытой ориентацией на условные театральные амплуа. Но именно эта установка на авантюрность и театральную эффектность и привлекала читателей того времени. В течение многих лет (первая часть романа вышла в свет в 1829 г., а последняя, тридцать восьмая, — в 1842 г.) они с нетерпением ждали каждого нового выпуска книги. Роман написан изящным языком, его фабула увлекательна. Дополнительную прелесть ему придают сюжетные переклички с «Повестью о Гэндзи». И все же в книге Танэхико нет, пожалуй, самого основного — того сложного жизненного и «человеческого» содержания, которое свойственно произведению Мурасаки Сикибу. Роман «Лже-Мурасаки и деревенский Гэндзи» наглядно воплощает в себе многие существенные черты художественного стиля эпохи и в то же время служит свидетельством его исторической ограниченности. Авантюрно-героический роман является одним из любопытных и своеобразных порождений литературы первой половины XIX в., но почву для дальнейшего развития японской прозы подготовил не он, а произведения реалистического характера, достоверно изобразившие жизнь людей своего времени.
К числу таких произведений относятся прежде всего любовные повести и романы «ниндзёбон» (букв. «книга о чувствах»). Этот жанр сформировался в начале XIX в. на основе популярных в предшествующем столетии повестей о приключениях незадачливых повес в «кварталах любви». Любовные повести ниндзёбон тоже живописуют нравы «веселых кварталов», но они серьезны и даже мелодраматичны. Повествование в них сосредоточено не на любовных авантюрах как таковых, а на изображении чувств и переживаний персонажей. Несомненно влияние на характер ниндзёбон оказал китайский бытовой роман «Цзинь, Пин, Мэй», однако главным героем «книг о чувствах» выступает не распутник, подобный Симынь Цину, а благородный чувствительный юноша, способный на глубокие любовные переживания. По сравнению с китайским романом эротика в них заметно смягчена и приглушена. Главным сюжетоформирующим принципом служит не буддийская идея тщетности и иллюзорности земных страстей, а рассказ о том, как верность в любви помогает героям преодолеть все испытания и добиться счастья.
Созданием многочисленных произведений в жанре ниндзёбон прославился Тамэнага Сюнсуй (1790—1843). Выходец из среды горожан, он хорошо знал жизнь обитателей
Главная ценность этого произведения заключается в том, что оно обращено к реальной жизни своего времени, полнокровно и достоверно рисует нравы простых горожан. В отличие от книг Бакина и Танэхико человек в прозе Сюнсуя предстает не отвлеченным воплощением добродетели или порока, а объектом живого художественного наблюдения. Стремление осмыслить человеческую личность «изнутри», проникнуть в сложный мир душевных движений и чувств героев — особенность творчества Сюнсуя, от которого тянется прямая нить к реалистической прозе нового времени. Новаторство Сюнсуя выразилось и в том, что он был одним из первых японских писателей, осознавших богатые возможности живого языка при создании художественного произведения. Роман написан на разговорном языке, значительное место в нем отоводится диалогу. Речь персонажей в достаточной степени индивидуализирована и служит одним из основных приемов создания образа. Обращенные к эмоциональному миру человека, «книги о чувствах» объективно носили антифеодальный, антиконфуцианский характер и поэтому служили объектом нападок правительственной цензуры. В 1841 г. произведения Сюнсуя были объявлены «безнравственными», писателя приговорили к домашнему аресту и продержали в ручных колодках пятьдесят дней, его книги были изъяты из обращения и сожжены. Эти репрессии не могли не сказаться на дальнейшем творчестве Сюнсуя и его преемников. Любовные повести последующих десятилетий носили откровенно нравоучительный характер, что, безусловно, снизило их художественную ценность. Возрождение интереса к эдоским ниндзёбон наступило лишь в конце XIX в., когда японская интеллигенция вслед за периодом увлечения европейской литературой обратилась к национальной традиции. Романы Сюнсуя оказали активное воздействие на творчество видных прозаиков конца XIX — начала XX в.
Одновременно с любовной повестью и романом в первой половине XIX в. развивалась другая разновидность демократической прозы — авантюрно-комический и комический роман коккэйбон (букв. — «забавная книга»). Подлинно народные по духу произведения этого жанра продолжают традицию средневековых фарсов кёгэн, пародийной прозы XVII и XVIII вв., новеллистики Ихары Сайкаку. Ведущим автором коккэйбон был Дзиппэнся Икку (1765—1831). О его жизни сохранилось немало преданий и анекдотов, рисующих его эксцентричным чудаком, гулякой, балагуром. Народная фантазия перенесла на любимого писателя черты его популярных персонажей. В действительности Икку происходил из дворянской семьи; порвав со своим кланом, он долго странствовал, прежде чем стать писателем. Вначале он сочинял пьесы для кукольного театра, затем, обосновавшись в Эдо, создал немало фантастических и любовных повестей, он обессмертил свое имя плутовским комическим романом «На своих на двоих по Токайдоскому тракту» (1802—1822). Сюжетной канвой книги служат приключения двух эдоских простолюдинов, веселых плутов Ядзиробэя и Китахати, которые, наслышавшись о красотах древней столицы Киото, отправляются туда по Токайдоской дороге. По пути они сталкиваются с представителями различных общественных слоев и профессий — торговцами, самураями, монахами, крестьянами, погонщиками, куртизанками, жуликами. На страницах книги разворачивается широкая панорама жизни Японии, запечатленной с обилием красочных деталей и комических подробностей.
Образная система романа восходит к традиции народной смеховой культуры. Центральные персонажи — Ядзиробэй и Китахати — напоминают простолюдинов средневековых фарсов. Им свойственны неиссякаемое жизнелюбие, полная свобода от сословных предрассудков, умение с шуткой выбраться из любого трудного положения. Они — представители мира веселой вседозволенности и поэтому отказываются принимать официальный мир с его жесткой регламентацией и иерархией. Все в окружающем мире, включая их самих, служит для них объектом пряного острословия, грубоватой шутки. Но при этом изображенный писателем мир — не карнавальная небывальщина, а вполне реальная историческая действительность, дающая автору немало поводов для насмешки и сатирической издевки. Высокомерный, но нищий самурай, врач, берущийся вылечить любую болезнь, но при этом не умеющий ни читать, ни писать, монахи и монахини, вовсе не склонные отказывать себе в мирских удовольствиях, купцы, старающиеся во всем подражать самураям, — все эти комические и сатирические образы характерны для тогдашней действительности. Смех в романе Икку призван не только веселить — он срывает покровы благопристойности с фальшивой цивилизации, показывает ее изнанку и ущербность. «На своих на двоих по Токайдоскому тракту» — по-настоящему народная книга. Написанная живым языком, украшенная блестками «раблезианского» юмора, пародии, сатиры, она остается одной из самых читаемых книг в Японии.
Другим признанным мастером комического романа коккэйбон был Сикитэй Самба (1776—1822), автор популярных произведений «Новомодная баня» (1809—1813) и «Новомодная цирюльня» (1813—1814). Баня и цирюльня в токугавской Японии служили своеобразными клубами для горожан, где посетители обсуждали городские происшествия, отдыхали и развлекались. Этот выбор места действия как нельзя лучше соответствовал замыслу автора создать комедию нравов своей эпохи: посетители бани и цирюльни встречаются и расходятся, но их беседа служит поводом для остроумной зарисовки, меткого наблюдения. Персонажи Самбы как бы выхвачены из жизни. С большим мастерством писатель создает комические образы столичного щеголя, гейш, жеманно рассуждающих о достоинствах и недостатках мужчин; чиновника в отставке, который не может удержаться от того, чтобы дать каждому «дельный» совет; купца, даже в бане расхваливающего свой товар; ученого старца, дающего изысканные китайские наименования самым будничным вещам. В книгах Самбы нет определенного сюжета. Сценки из городской жизни нанизаны друг на друга в произвольном порядке. Основу повествования составляет диалог. Пытаясь с помощью одной лишь речевой характеристики воссоздать облик того или иного персонажа, автор использует как столичный говор, так и диалекты других областей страны. Как и в романе Икку, в «забавных книгах» Самбы звучит многоголосье — голоса автора и персонажей не только не сливаются, но интонационно оттеняют друг друга. Стилизация и индивидуализация речи персонажей, стремление запечатлеть наиболее характерное в них — важнейшее завоевание комического романа первой половины XIX в. на пути к становлению современной японской прозы.