История всемирной литературы Т.7
Шрифт:
В начале 90-х годов наблюдается идейно-художественный спад в творчестве Ожешко (романы «Два полюса», 1893; «Австралиец», 1895, и др.). В «Эмансипированных женщинах» (1893) Пруса отразилось бессилие писателя выпутаться из мировоззренческих противоречий, оставивших мистический осадок в этом романе из современной жизни. Сенкевич, осудив в «Без догмата» пессимизм и декаданс, не мог найти лучшего противоядия, как только противопоставить им в романе «Семья Поланецких» (1894) апологию буржуазного практицизма и филистерский идеал семейного счастья.
После расцвета польской прозы в 80-х годах кризисные явления в творчестве писателей-реалистов были весьма заметны.
НАТУРАЛИСТИЧЕСКИЕ ТЕНДЕНЦИИ. А. ДЫГАСИНЬСКИЙ
Стремясь наперекор апологетам
Начало активной переработки поэтики Золя в Польше положил журнал А. Грушецкого «Вендровец» (1884—1887). Эстетическая программа журнала, включавшая отдельные элементы теории экспериментального романа, содержала, однако, существенные оговорки. Тем не менее выступления таких влиятельных критиков, как Станислав Виткевич (1851—1915) и Антони Сыгетыньский (1850—1923), и особенно художественная практика А. Дыгасиньского и других членов группы «Вендровец» объективно способствовали натуралистическим веяниям.
Крупнейшим представителем натуралистического течения был Адольф Дыгасиньский (1839—1902), выдающийся педагог и публицист, едва ли не более всех способствовавший своими переводами ознакомлению польской общественности с трудами западноевропейских позитивистов и с учением Дарвина. Беллетристическую деятельность Дыгасиньский начал лишь на сорок пятом году жизни и тем не менее оставил богатое литературное наследство. Выходец из бедной шляхты, участник восстания 1863 г., он проникся позднее верой в историческую миссию крестьянства, с которым связывал надежду на возрождение Польши.
Самой ценной частью его наследства, обогатившей польскую классику, являются рассказы, сочетающие в себе композиционные принципы классической европейской новеллы и польской гавенды. Большинство из его новелл воссоздает будни захолустных деревень, а также мир животных, которые иногда становятся главными героями («Собачья доля», 1887).
Последователь натурализма Золя, Дыгасиньский выработал, однако, свой оригинальный стиль повествования, сочетающий подробнейшую бытовую детализацию с лирическими пейзажными зарисовками, стиль, искрящийся тем безыскусственным юмором, который позволяет ему выдерживать эстетическое чувство меры даже в изображении самых отталкивающих явлений. В большинстве его повестей и рассказов говорится о «слабых», которые пользуются неизменной авторской симпатией, и «сильных», нравственно неразборчивых и по-звериному хищных. Эти произведения — своеобразные попытки опереться при художественной интерпретации уродливых социальных отношений между людьми на научные принципы дарвинизма и социологическую теорию Спенсера. Такие попытки вели к идейно-схематической нарочитости и к преувеличению роли биологического начала в человеке, затемняющему социальную природу человеческих отношений даже в его превосходных этюдах («Волк, собаки и люди», 1883; «Что делается в гнездах», 1883; «Дворовые драмы», 1886) или в повести «Маргеля и Маргелька» (1901). Но в приложении к царству животных, где действительно властвует закон борьбы за существование, та же творческая установка на анализ природы «слабых» и «сильных» давала блестящие художественные результаты. В искусстве изображения четвероногих и пернатых, в меткости описания их повадок, юмористической оценке их характеров Дыгасиньский неподражаем. Дыгасиньский открыл читателям мир «фольварка и кухни», вывел ряд типов помещичьей дворни, сумел подметить в национальной жизни, и особенно в жизни деревни, такие явления и пороки, которых не видели или не смели касаться другие писатели его поколения. Его творчество — переходная ступень от искусства Ожешко, Сенкевича и Пруса к реализму Жеромского, Реймонта и Оркана.
Кроме Дыгасиньского к натурализму в этот период тяготели А. Сыгетыньский, Г. Запольская и др. Поскольку они противостояли апологетам мещанства, их творчество играло известную прогрессивную роль. Несмотря даже на ущербность натуралистического метода, его приверженцы сумели все же расширить изображение социальной сферы и заострить внимание на далеко зашедшем морально-бытовом разложении буржуазного общества. Это был еще один шаг по пути разрыва с буржуазными
РАЗВИТИЕ ПОЭЗИИ. М. КОНОПНИЦКАЯ
С закатом эпохи шляхетского освободительного движения наступили сумерки и для романтической поэзии. На первом послеповстанческом этапе развития польской литературы из поэтов только А. Аснык и В. Гомулицкий поднимались над романтическим эпигонством и позитивистской бесплодностью в области поэзии.
Мария Конопницкая
Фотография
Адам Аснык (1838—1897), поклонник музы Словацкого, до прихода в литературу Конопницкой был крупнейшим поэтом своей эпохи. Он прославился как певец печальных раздумий. У Асныка — автора фантастической поэмы «Сон могил» (1865), несущей следы влияния Данте, Словацкого и Гейне, — не было сомнений, что январское восстание, которому он отдал свою молодость, — это последняя вспышка уходящей героической эпохи. Но, в отличие от эпигонов романтизма, он верил в неотвратимость прогресса и понимал, что «надо с живыми идти вперед» («Тщетные жалобы», 1877). Именно эта позиция мыслителя, сердцем прикованного к прошлому, но разумом понимающего необходимость считаться с реальностью, не видящего в жизни движущих сил прогресса, но и не принимающего за благо мещанское благополучие, — эта позиция благородного и думающего человека обеспечила его поэзии в «век рационализма» огромный успех у читателей. Особой благосклонностью у современников Асныка пользовались его любовная и пейзажная лирика («В Татрах», 1880) и цикл философских сонетов «Над глубинами» (1894).
В сравнении с лирикой Асныка поэзия «певца Старой Варшавы» Виктора Гомулицкого (1848—1919) не отличалась глубиной философского осмысления бытия. Кроме восьми поэтических сборников, нескольких поэм и многочисленных переводов из Пушкина, Некрасова, Гюго, Мюссе, Врхлицкого и др. ему принадлежит немало романов, повестей, рассказов и научных публикаций. Среди польских поэтов Гомулицкий был первым крупным урбанистом.
Поэт поднимает голос против мира унизительной буржуазной несправедливости («Варшавянка» и др.).
Сатирическое направление в польской поэзии этого периода, как и в прозе, достигло наибольшего развития в Галиции. Его представляла группа демократических поэтов во главе с Миколаем Бернацким (1836—1901), известным под псевдонимом Родоць. Прирожденное чувство комизма и едкое остроумие при его страстной патриотической и гражданской целеустремленности делали сатиру Родоця, прозванного «польским Беранже», безошибочно разящей.
Решающую роль в утверждении реализма в польской поэзии сыграла Мария Конопницкая (1842—1910). Ее отец, юрист, прививал детям вкус к литературе, особенно к поэзии. Между тем интересы мужа, заурядного шляхтича, оказались настолько чужды ей, что в 1878 г. Конопницкая порывает с ним и с шестью детьми переезжает к отцу в Варшаву. На следующий год, после смерти отца, начинающей поэтессе, чтобы прокормить семью, пришлось уже зарабатывать на хлеб уроками.
Мировоззрение Конопницкой складывалось под воздействием вольнодумно-просветительских тенденций позитивизма, однако позитивистские иллюзии не обременяли поэтессу — она начала свою деятельность в пору их крушения. Овеянные «мятежным», «жаждущим» духом стихи Конопницкой очень скоро завоевали ей признание поэта нового поколения, «поколения социальных бунтовщиков» (Л. Кшивицкий).
Конопницкая начала с того, на чем остановились Аснык и Гомулицкий, — с мотивов несоответствия действительности возлагавшимся на нее надеждам. В этом она следовала бунтарским традициям романтизма (ее кумирами были Словацкий, Мицкевич и Гюго). Ранние стихи Конопницкой не свободны от выспренней риторики и сентиментальности. Овладевая искусством версификации, она вскоре находит и тот «оригинальный ключ», который помог ей открыть новую страницу в польской поэзии.