История Введенского женского монастыря в Тихвине
Шрифт:
Имеется рецепт и для женских обителей- насельницам женских обителей предлагается «должность диаконисс… воспитательниц подрастающих женских поколений», преподавательниц женских школ при монастырях, бесплатных сестер милосердия и фельдшериц. [62, c. 266]
Не было единства по этому вопросу и в среде русского духовенства. «На одном изъ заседаний экстреннаго Епархиальнаго съезда духовенства, бывшаго в 1906 году, некоторые о.о. депутаты возбудили вопрос о постепенном закрытии некоторых монастырей, якобы как не имеющих исторических заслуг или не известных строго идеальной жизнью монашествующих, причемъ имущество и капиталы монастырские, по мнению тех о.о. депутатов, следует отобрать и обратить в фонд на содержание белаго духовенства, материальная необезпеченность котораго якобы слишком для всех очевидна. По мнению одного из депутатов съезда некоторые монастыри являются скопищем дармоедов и тунеядцев и, следовательно, людей совершенно безполезных и вредных, и такие монастыри следует закрыть, а монашествующих этих монастырей перевести в другие монастыри, где бы они и доживали свою жалкую жизнь. Что ужасно
Звучали голоса и в защиту монастырей, в свете последующих событий истории России просто пророческие: «Монастыри что-то начали особенное внимание обращать на себя, и притом своими воображаемыми богатствами… Мы не утверждаем, основываемся на догадках; едва ли на чем, кроме догадок, основываются и досужие исчислители монастырскихъ богатств. Самым лучшим средством было бы, разумеется, привести доходы в известность. Несомненным во всяком случае остается одно, что монастыри наши считаются богатыми и что на богатства их зарятся. Независимо от сведений, появившихся уже в печати, в последнее время поступали и к нам не один из запросов о богатствах монастырских, и не одно из предложений, куда употребить их производительнее. Заходит речь, например, о дороговизне квартир. Г.П. Клеус находит в числе средств готовое в виде пустующих монастырских помещений. Другой ищет в монастырях же обязательного приюта для нищих малюток. Пора заметить, что все эти разсуждения о том, как распорядиться монастырскими богатствами (согласимся даже, что вычисления вполне верны), построены вообще на ложном основании: на неуважении к частному праву. Начало это худое, едва ли станет кто спорить. Одно из двух: или терпеть монастыри, или нет; или признавать их юридическою личностью, или отрицать в них это право. … «Каково богатство! Оно могло бы быть употреблено на общественныя цели полезныя»: если подобное соображение уполномачивает на самовольное распоряжение имуществами монастырскими, состоящими на частном праве, то почему оно будет не основательно в приложении к имуществам, состоящим на частном праве в теснейшем смысле, т.е. к личным владениям? Единоличным господам, которые имеют несчастие владеть сотнями тысяч десятин и миллонами процентных бумаг, еще труднее будет доказать право свое на неприкосновенность своей собственности, чем монастырям, которые во многих случаях способны доказать и происхождение имуществ более безукоризненное и даже употребление более производительное, чем иной, проживающий на парижскихъ лореток сотни тысяч с имения, доставшагося его отцам за заслуги весьма сомнительныя, и пожалуй именно из числа тех же монастырских имуществ (в свое время подвергнутых отчуждению)». [64, c. 341-343]
Нападки на монастыри и монашествующих продолжались и в первые десятилетия XХ века, и вновь звучали голоса в их защиту: «… естественно в наше время порицание русскаго монашества и монастырей иудеями и протестантски мыслящей интеллигенцией, что даже сами православные, духовные, и даже высокопоставленные особы, подают в этом отношении (может быть, ради приобретения популярности в обществе) достаточный порицания пример. Печальное это явление в русской жизни. Русские не умеют уважать самих себя, свои ценности. Мы русские даже стесняемся, особенно поэтому вопросу, сметь свое суждение иметь». Мы обсуждаем этот вопрос под углом зрения на него инородцев и иноверцев. Мы как бы даже стыдимся пред ними, что у нас еще есть монастыри и монашество и, как бы извиняясь в этом пред ними, вслед за ними, а то и впереди их, начинаем безпощадно порицать монашество и монастыри. Это стало как бы признаком хорошего тона…, показателем степени интеллигентности, просвещенности. … трудно понять современному иудействующему и протестантствующему интеллигенту смысл служения наших монастырей для народа православнаго… … а отнятое у св. обителей и впредь впрок не пойдет и вам и правительству…». [65, c. 267-272].
Идея очередной секуляризации монастырского имущества внушалась и навязывалась государству и обществу. 1908-й год: «Современная печать, какого бы то ни было направления, в настоящее время занялась травлей монашества, не признавая за ним никаких заслуг и считая его в нынешнем XX веке совершенно излишним и ни к чему ни годным… при разговоре одного из представителей современной печати с почтенным пожилым иноком: «… да возьмите какия угодно газеты и вы там в любом номере найдете что нибудь про монастыри. Хорошего про вас ничего не пишут. … большинство интеллигенции, да и мы, представители печатного слова, вполне уверены, что монастыри совсем не нужны. … Мы, Писатели, люди передовые, представители мнения большинства, находим, что они вредны. Мало этого- они соблазн». [66]
1909- год: «Теперь особенно часто приходится слышать укоры по адресу монастырей и монастырской жизни вообще. Ходит даже ложная молва, что будто современем монастыри закроют, но прежде отберут у них имущества». [67]
При этом число обителей в России растет, монастыри появляются на ее окраинах- в Сибири, Средней Азии, на Кавказе и Закавказье. Как уже было отмечено выше, особенно активный рост числа обителей и монашествующих отмечался в царствование Императора Александра III, почившего в Бозе в 1894 году. Но и в дальнейшем иноческая жизнь в России шла и развивалась. В 1902 году «Монастырей вместе с архиерейскими домами (архиерейских домов 71) было 862; изъ них 500 мужских монастырей и 362 женских. В этих монастыряхъ было: Монахов- 8455; Послушников- 6691. Монахинь- 10963;
C конца XIX- начала XX века, растет число женских монастырей и общин, и число их насельниц. «На одну мужскую обитель в 1902 году приходилось в среднем монахов и послушников около 30-ти; а на одну женскую обитель монахинь и послушниц около 118-ти. За время с 1885 по 1902г. мужских обителей прибавилось тридцать семь, а женских двести тридцать три. За время с 1903 по 1906 год основано новых монастырей: мужских- 8, женскихъ- 26». [69, с.5].
Число насельниц в женских монастырях и общинах особенно выросло в годы Первой Мировой войны: Согласно Отчета Обер-Прокурора Синода, в 1914-1917гг. отмечается рост населения в женских монастырях. С 1913 по 1917гг. число послушниц и монахинь увеличилось с 71,2 тыс. до 84,3 тыс. человек. [70, с.117].
Из тысячи монастырей на 1 января 1914 года общежительных- 624 и необщежительных- 376. Причем общежительными были преимущественно женские монастыри. [71, с.117].
В отчете Обер-Прокурора за 1903-1904гг. было отмечено, что в этот период заметен упадок «истинного монашества» в мужских монастырях (праздность, нетрезвость и т.д.), в то время как «женские обители процветают и являют мирянам пример богобоязненной смиренной, трудолюбивой и чистой христианской жизни». [72, с.163].
Характерной особенностью с начала появления всех женских монастырей на Руси, являлись художественные промыслы, как один из основных источников их существования. Основное место принадлежало таким промыслам, как иконопись, изготовление священнических и Архиерейских облачений, золотошвейное дело, живописные работы и прочее. Большинство женских монастырей имело иконописные мастерские. Среди прочих занятий особое место занимало лицевое и орнаментальное шитье- вышитые изображения святых, различных библейских сюжетов. Эти занятия были неотъемлемой частью жизни монахинь. Существование женских монастырей без доходов от «рукоделий» было практически невозможно. Весьма важным периодом в развитии художественных производств явились годы после секуляризации, когда многие женские монастыри оказались в бедственном положении. На ремеслах чаще всего основывались все, или основные средства женской обители. «Для имеющих средства содержать себя служат (рукоделия) лишь занятием второстепенным- поделием, лекарством от уныния, а для неимущих в соединении с пособием от обители, состоящим из общей трапезы…рукоделие служит единственным средством содержать себя». [73, с.154].
Накануне Октябрьской революции в стране действовало более 1200 монастырей. Только за 1900-1917 гг. в стране было учреждено 165 монастырей, в том числе 45 после 1913 года. Бросается в глаза высокий темп строительства новых монастырей: если в XIX веке в год учреждалось в среднем 2 монастыря, то в 1900-1917- по 10 монастырей. Значительно преобладают женские монастыри: на них из 165 созданных приходилось 128. А в годы войны учреждались только женские монастыри. [74, с.27].
Русские монастыри после революционных событий 1917 года.
20 января 1918 года был издан Декрет о свободе совести, церковных и религиозных обществах. Согласно положений этого декрета, Монастыри лишались прав Юридического Лица, все их имущества были объявлены народным достоянием. [75, с.373-374].
24 августа 1918 года Наркоматом Юстиции была утверждена Инструкция о проведении в жизнь Декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви. [76, с.759].
В видах реализации основных положений базового по отношению к церкви Декрета был принят Закон от 11 декабря 1917 года «О передаче дела воспитания и образования из духовного ведомства в ведение Комиссариата Народного Просвещения». [77, с.607].
Декрет Совнаркома «О кладбищах и похоронах» от 7 декабря 1918г. [78, с.1139].
Формально, специального декрета об упразднении монастырей не издавалось. Были изданы узаконения, направленные на пресечение деятельности монашествующих, а также о национализации монастырских имуществ. Так, согласно Узаконение от 11 декабря 1917 года «О передаче дела воспитания и образования из духовного ведомства в ведение Комиссариата Народного Просвещения», все учебные заведения, находившиеся при монастырях (школы иконописания, двухклассные церковноприходские школы, школы рукоделия для девочек и т.п.) были упразднены а школьное имущество принято Отделами Народного Образования. Декрет Совнаркома «О кладбищах и похоронах» от 7 декабря 1918г, отменил оплату могильных мест на монастырских кладбищах. Для координации всей деятельности по борьбе с Церковью в Наркомате Юстиции в 1918 году был создан VIII, «ликвидационный» Отдел. Отношение власти к монастырям и монашествующим, результаты деятельности VIII отдела и его отделений на местах характеризует приведенная ниже переписка: «Хроника VIII отдела. Монастыри. Условия их существования. Саратовская губернская Комиссия по отделению церкви от государства в октябре месяце запросила VIII отдел, как поступать с монастырями. VIII отделом разъяснено: «Судьба монастырей зависит от усмотрения местных Совдепов в смысле предназначений, какие он найдет нужным им дать, как то: санатории, фермы, учебные заведения, помещения для увечных воинов или же приспособление для каких либо хозяйственных надобностей». «Монастыри. <…> По имеющимся в VIII Отделе сведениям до настоящего времени (конец 1920 года, прим. авт.) на территории Советской России всего ликвидировано 673 монастыря. Монастыри использованы: под санатории и здравницы- 48, под учреждения социального обеспечения- 168, под школы, курсы и прочие учреждения Наркомпроса- 197, под больницы, лазареты, санитарные городки и прочие учреждения Наркомздрава- 349, под родильные дома, приюты и дома ребенка- 2; под советские учреждения- 287, под учреждения военного ведомства- 188, под концентрационные лагеря и другие места заключения- 14». [79, с.83-84].