История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 1
Шрифт:
Я редко заходил к дону Гаспару, потому что изучение французского языка мне мешало, но я ходил каждый вечер к отцу Жоржи; хотя, как мне казалось, он и не считал меня вполне монахом, но это создавало мне определенную репутацию. Я никогда с ним не болтал по пустякам, но не докучал ему. Мы критиковали без злословия, говорили о политике и литературе, я многому учился. Оставив обитель мудрого монаха, я шел в большую ассамблею кардинала, моего учителя, потому что был обязан это делать.
Почти на каждой ассамблее маркиза Г., увидев меня вблизи стола, за которым она играла, говорила мне пару слов по-французски, на что я отвечал по-итальянски, потому что, как мне казалось,
79
Ответ знает Аполлон (Лат).
Она обратилась ко мне через аббата Гама, стоявшего рядом моего учителя, и кардинала C.К. Я представился, и она захватила меня врасплох вопросами по-итальянски, чего я никак не ожидал.
— Во Фраскати, — спросила она, — вам очень понравилось?
— Весьма, мадам. Я в жизни не видел ничего столь красивого.
— Но компания, с которой вы были, была еще более красивая, и очень галантной была ваша визави.
Я ответил только поклоном. Спустя минуту кардинал Аквавива мне ласково заметил:
— Вас удивляет, что об этом знают?
— Нет, монсеньор, но я удивлен, что об этом говорят. Я не думал, что Рим настолько мал.
— И чем дольше вы здесь остаетесь, — сказал С.К., — тем больше будете убеждаться, насколько он мал. Вы еще не ходили поцеловать подножие Святого Петра?
— Нет еще, монсеньор.
— Вы должны пойти, — сказал кардинал Аквавива.
Я ответил поклоном.
Аббат Гама сказал мне, выходя с ассамблеи, что я должен пойти, не откладывая, завтра.
— Вы приглянулись маркизе Г., я не сомневаюсь в этом, — сказал он.
— Сомневаюсь, потому что я никогда у нее не был.
— Вы меня удивляете. Она подзывает вас, она говорит с вами!
— Я пойду к ней вместе с вами.
— Я туда никогда не хожу.
— Но она с вами тоже говорила.
— Да, но… Вы не знаете Рим. Идите туда один. Вы должны туда пойти.
— Но она меня примет?
— Думаю, вы шутите. Речь не идет о том, чтобы о вас объявили. Вы войдете к ней, когда обе створки двери ее комнаты будут распахнуты. Вы увидите там всех тех, кто отдает ей честь.
— Она меня заметит?
— Не сомневайтесь в этом.
Назавтра я отправился в Монте Кавалло, и, прежде чем мне сказали, что я могу войти, пошел прямо в комнату, где находился папа, и он был один. Я целую святой крест на пресвятой туфле, он спрашивает меня, кто я такой, я говорю, он отвечает, что знает меня, и хвалит за то, что я имею счастье принадлежать свите столь важного кардинала.
Он спрашивает меня, как я добился того, чтобы войти в его свиту, и я рассказываю ему с наибольшей искренностью обо всем, начиная с моего приезда в Марторано. Посмеявшись над тем, что я рассказал ему об епископе, он сказал, чтобы я не старался разговаривать с ним по-тоскански и говорил на венецианском диалекте, а он отвечал бы мне так, как говорят в Болонье. Я наговорил ему так много разного, что он сказал, что я доставлю ему удовольствие всякий раз, как буду к нему приходить. Я попросил разрешения читать все запрещенные книги, и он дал мне
Приблизился скромного вида человек, понтифик спросил его, что он хочет, человек тихо ответил, и папа, выслушав, сказал, вы правы, ступайте с Богом. Он дал ему свое благословение, человек печально отошел, и папа продолжил свою прогулку. Этот человек, — говорю я Святому Отцу, — не был доволен ответом Вашего Святейшества.
— Почему?
— Потому что, видимо, он уже обращался к Богу, прежде чем говорить с вами, и вы, как было слышно, направили его туда снова, он чувствует себя отправленным, как говорит пословица, от Ирода к Пилату.
Папа усмехнулся, и двое, находившихся с ним, — тоже, и я остался один серьезным.
— Я не могу, — говорит папа, — ничего сделать без помощи бога.
— Это правда, но этот человек знает, что Ваше Святейшество его премьер-министр; так что вы можете себе представить смущение, в котором он в пребывает в настоящее время, будучи отправлен обратно к хозяину. У него не остается другого ресурса, как подавать деньги римским нищим. За тот грош, что он им даст, они все будут просить за него бога. Они увеличат его кредит. Я полагаюсь только на Ваше Святейшество, поэтому прошу вас облегчить мне эту жару, опаляющую мне глаза, и мешающую мне есть постное.
— Ешьте скоромное.
— Пресвятой отец. Ваше благословение.
Он мне дает его, говоря, что он не освобождает меня от постов. В тот же вечер я услышал на ассамблее кардинала изложение всего диалога между папой и мной. После этого все захотели со мной разговаривать. Я был польщен тем, что кардиналу Аквавива это было приятно, и он тщетно это скрывал.
Я не пренебрег мнением аббата Гама. Я отправился к г-же Г. в общее для всех время. Я увидел ее, я увидел ее кардинала и много других аббатов; но я думал, что остался незамеченным, потому что мадам не удостоила меня взглядом, и никто не сказал мне ни слова. Через полчаса я ушел. Через пять-шесть дней после этого она сказала мне в благородной и изящной манере, что видела меня в своей приемной.
— Я не знал, что имел счастье быть замеченным мадам.
— О! Я замечаю все. Мне сказали, что вы умны.
— Если те, кто это сказал вам, мадам, в этом понимают, вы сообщаете мне хорошую новость.
— Да, они в этом разбираются.
— Но если они никогда со мной не говорили, они не могли этого заметить.
— Это так. Приходите ко мне.
У нас составится кружок. Кардинал С.К. сказал мне, что когда мадам говорила со мной по-французски, хорошо или плохо, но я должен был ответить на том же языке. Политик Гэна сказал мне, между прочим, что мой стиль слишком резок, и при длинных фразах я утомляю.
Выучившись в достаточной мере французскому, я больше не брал уроков. Только упражнение должно было дать мне знание языка. Я заходил к донне Лукреции несколько раз по утрам и ходил вечером к отцу Жоржи. Он знал о моей поездке в Фраскати и не находил оснований для нарекания.
Через два дня после своего рода приказа посещать ее, отданного мне маркизой, я вошел в ее зал. Заметив сразу меня, она послала мне улыбку, которую я счел долгом вернуть вместе с реверансом, но это все. Через четверть часа она села играть, и я пошел обедать. Она была хороша и влиятельна в Риме, но я не мог заставить себя перед ней пресмыкаться.