История жизни Черного Ястреба, рассказанная им самим
Шрифт:
После того, как шар улетел, мы сошли на берег и сели в экипаж, чтобы добраться до дома, где мы предполагали остановиться. Но не успели мы отъехать от пристани, как попали на улицу, до того запруженную народом, что экипаж не мог продвинуться ни на шаг. Тогда наш военачальник приказал кучеру ехать по другой улице и вскоре мы благополучно добрались до места. Правда, это был не тот дом, куда мы собирались вначале, но и здесь нас встретили радушно и предоставили хорошие комнаты, вкусную еду и все необходимое.
Когда мы приехали, вожди этого большого селения украсили свой самый большой дом совета и пригласили туда множество людей. Все они встретили нас очень дружелюбно и многие дарили нам подарки.
Нам
Мы посетили все общественные здания и увеселительные заведения, которые произвели на нас самое приятное впечатление.
Люди относились к нам очень сердечно. Женщины дарили нам маленькие красивые безделушки. Эти белолицые красавицы были очень добры и обходительны.
Среди тех, кто выказывал нам особое расположение, был и мой старый друг Крукс из Американской меховой компании. Я знал его давно и относился к нему с неизменным уважением: он любил наш народ и всегда был готов поделиться советом. Я горжусь его дружбой и всегда рад пожать ему руку.
Повидав все чудеса этого большого селения, мы отправились в обратный путь, с нетерпением ожидая часа, когда мы наконец увидим свой народ. В Олбании на пристани и прилегающих улицах собралось столько любопытных, что мы с трудом добрались до гостиницы.
Там мы пробыли совсем недолго, а затем выехали в Детройт. С этим местом у меня связано много приятных воспоминаний. Я ожидал встретить там своих старых друзей, но этим ожиданиям не суждено было сбыться. Не знаю, что с ними случилось. Может быть, все они уже умерли. Я не застал также и нашего старого отца (...нашего старого отца - имеется в виду Джозеф Монфор Стрит (1782-1840), который стал агентом по делам индейцев племени виннебаго в Прери-дю-Шейен в 1827 г. Позже - бригадный генерал иллинойской милиции. Будучи на посту индейского агента, последовательно стоял на страже их интересов.), который всегда был мне другом и никогда не упускал случая предложить мудрый совет.
Покинув Детройт, мы через несколько дней ступили на берег в Прери-дю-Шейен. Командир форта встретил нас очень радушно. Я зашел к отцу виннебагов (генерал Д. М. Стрит), которому я сдался после сражения на Бэд-Экс, и он очень обрадовался моему приходу. Я рассказал ему, что перед тем, как сдаться, оставил свой великий амулет у его вождей, и теперь, когда я вновь на свободе, хотел бы получить его, чтобы вручить своему народу незапятнанным. Отец виннебагов заверил меня, что амулет цел и он обязательно заберет его у своих вождей и перешлет мне. Надеюсь, он не забудет о своем обещании, как это всегда случается с белыми. Правда, виннебаги говорили, что он хороший отец и прекрасный человек и никогда не дает обещаний, которых не может выполнить.
Спускаясь по Миссисипи, я видел на ее западном берегу множество бледнолицых, поселившихся вокруг свинцовых копей на землях, которые мы отдали своему другу Дюбюку (Жюльен Дюбюк (1762-1810) первый белым поселенец в Айове, получивший от фоксов в 1788 г. право на разработку свинцовых копей на западном берегу реки Миссисипи, где ныне расположен город Дюбюк.) много лет назад. У меня это вызвало вполне естественное удивление, ведь я думал, что Великий Отец хочет, чтобы Миссисипи стала границей между его краснокожими и бледнолицыми детьми, которую они не должны будут нарушать. Так, действительно, было бы лучше и для тех и для других, и я искренне радовался такому решению. Но белых людей на западном берегу становилось все больше и они все ближе подбирались к нашим жилищам. Я всерьез опасаюсь, что через несколько лет они вновь начнут притеснять наш
Когда мы прибыли на Рок-Айленд, было послано за Ке-о-куком и другими вождями. Они появились на следующий день, окруженные множеством молодых воинов. Все мы были рады видеть друг друга. Среди пришедших было много таких, кто потерял родных в прошлогодней войне. Я видел, как воспоминания о понесенной утрате вызвали у них на глазах слезы, но они старались улыбаться, приветствуя меня.
На следующее утро военачальник, который привез нас сюда, собрал совет в форте Армстронг. Ке-о-кук со своими людьми отправился туда, но я решил ждать, пока за мной пошлют. И действительно, вскоре пришел переводчик и сказал, что все собрались и ждут меня. Совет начался, как только мы подошли. Военачальник объявил, что собрал всех, чтобы передать меня Ке-о-куку. Потом он прочитал бумагу, в которой говорилось, что я должен следовать наставлениям Ке-о-кука и руководствоваться его советами во всех своих делах! Его требования были оскорбительны для моего достоинства и я с возмущением отверг их.
Не знаю, какую цель преследовал военачальник, произнося свою речь, и имел ли он действительно в виду то, о чем говорил, но уверен, что в этом не было никакой необходимости и ему не подобало вести себя так. Прежде мне часто приходилось слушать речи военачальников и самому говорить с ними, но никогда моя гордость и достоинство не попирались столь откровенно. Тем не менее, я сожалею о своей резкости и не хотел бы, чтобы меня поняли превратно.
На совете я встретил своего старого друга (полковник У. Давенпорт), с которым был знаком вот уже восемнадцать лет. Храбрый воин и замечательный человек, он всегда хорошо относился ко мне и нередко помогал добрым советом. Он тоже говорил обо мне на этом совете, но совершенно по-другому. Это была речь настоящего воина! Он сказал, что знает меня уже давно и все это время мы с ним были добрыми друзьями. И хотя в последней войне он сражался против меня, это не помешает ему протянуть мне руку дружбы. Он надеется, что то, что я увидел во время своего путешествия, заставило меня понять, как глупо воевать против белых, и я никогда больше не нарушу мира. Он в любое время будет рад меня видеть и помочь советом.
Если бы Великий Отец присылал нам таких агентов, интересы наших людей, равно как и его собственные, охранялись бы гораздо лучше. Все военачальники хорошо знают наших людей и пользуются их уважением. Будь они нашими агентами, они бы сумели предотвратить столкновения между индейцами и белыми. Уверен, что нам бы не пришлось пережить столько горя, если бы агентом у нас был этот военачальник. Нашими агентами должны быть только военные! Великому Отцу следовало бы изменить существующий порядок управления и сделать офицеров, командующих пограничными фортами, правительственными агентами различных индейских племен.
Американские военачальники, с которыми мне пришлось встречаться, производили обычно хорошее впечатление. Наши люди, видевшие главного американского военачальника (генерал Уинфилд Скотт), который вместе с военачальником Иллинойса (губернатор Рейнольдс) заключил с ними последний договор, говорили мне, что это величайший из всех воинов и к тому же хороший человек-всегда исполняет свои обещания. Наши воины отзывались о нем лучше, чем о любом из тех, кто жил среди нас или заключал с нами договоры. На его слово можно было положиться. Если бы он был нашим Великим Отцом, мы бы не были поставлены в условия, вынудившие нас поддерживать англичан в их последней войне с американцами. Великий Отец меняется через каждые несколько лет и его детям следовало бы поставить на его место главного военачальника - пожалуй, трудно найти лучшего Отца для нас всех.