Истребитель 2Z
Шрифт:
— Извините, Владимир Федорович, разорвать успеется, а над перепиской ведь машинистки трудились… Пригодится.
Светлые глаза Голованова скромно поблескивали. Груздев улыбнулся:
— Тогда подработаем цыфирки вместе?
— С удовольствием.
Отсюда пошла дружба Голованова с инженером.
Голованов стал постоянно бывать в доме у Груздева и часто обедал, оставляемый заботливой Валентиной Михайловной, которая никого из гостей никогда не отпускала без угощения.
Однажды Голованов сагитировал инженера сходить вместе
— Когда одним чем-нибудь без конца занимаешься, то в мозгу работает только одно «поле» мозговой коры. Остальные лодырничают, а работающее «поле» иной раз и переутомляется. Поэтому надо разнообразить занятия, чередовать работу мускулов и мозга. Академик Павлов это доказал.
— На значкиста хочешь стрелять?
— Обязательно. Глазомер, тренировка внимания и воля. Винтовка развивает хладнокровие и выдержку.
Груздев развел руками:
— Мне и крыть нечем. Уговорил!
Новые друзья стали через два дня на третий тренироваться в тире. Лежит Груздев в тире на подстилке, ноги раскинул по правилам, винтовку упер в правое плечо, целится. Рядом наклоняется инструктор:
— За собачку не дергайте, а плавно…
Инструктор смотрит в трубу на мишени, говорит, не отрывая глаза от окуляра:
— Пользы мало, если пули вразброд. Достигайте кучности.
Инженер старается потянуть собачку плавно, но палец как-то сам собой дергает. Хлопает звучный выстрел, а инструктор выговаривает:
— Единица.
— Пристреляться надо, — оправдывается инженер.
Инструктор отвечает:
— Пристрелка — особь статья. На нее полагается два патрона, а дальше извольте в яблочко резать…
Раз Груздеву удалось выбить пятьдесят два очка, и он был в восторге. Возвращаясь из тира, друзья разговаривали о пристрелке, о перелетах и недолетах, о том, как артиллеристы высчитывают невидимые цели и как надо при артиллерийском обстреле обязательно брать цель «в вилку»…
Голованов прикинул практически:
— Хороший снаряд очень много денег стоит… Дорого обходится пристрелка. Надо бы придумать, чтоб сразу в цель…
— Придумай, — подзуживал Голованова Груздев.
— Помню я, два года назад, — говорил Голованов, — на выставке в Центральном доме пионеров была показана модель маленькой пушки. Если кто дотрагивался до протянутых по залу проводов, то пушка поворачивалась дулом в сторону нарушителя и давала сигнал дежурному. Дежурный нажимал кнопку, и пушка стреляла полуторасантиметровым игрушечным снарядом. Если дежурный зазевается, то пушка сама выстрелит. Может быть, в этом направлении искать решения?
Часто Груздев посматривал на своего юного друга и подумывал: «А ведь мы с ним соревнуемся, честное слово».
Они сдали нормы. На осоавиахимовском собрании в цеховом красном уголке председатель нацепил им ворошиловские значки, поправил очки
— Упражняйтесь, чтоб руки и глаза не отвыкали. Будьте верными сынами социалистической родины. Про винтовочки не забывайте!
Потомок корсара
— Однако я сниму протез, — сказал Штопаный Нос. — В нем жарко и неудобно долго разговаривать…
— Как же все-таки звать вас? — осведомился Лебедев.
— Мое имя — Урландо.
Штопаный Нос — Урландо снял протез с моноклем и усами и спрятал все это обратно в карман:
— Сегодня, когда вы, Лебедев, проснулись после суточного сна, вы спросили себя: «Где я?» Ваш штурман, Василий Павлович Гуров, наверное, тоже хочет это узнать. Отвечаю: вы находитесь в моей лаборатории. По некоторым причинам, для опытов я вынужден выбирать довольно уединенные уголки земного шара. Моя пловучая лаборатория может погружаться. Сейчас мы находимся в двенадцати метрах под водой океана.
«А вдруг он все врет?» подумал Лебедев.
Он решил быть корректным, меньше говорить, больше слушать. Вести себя с Урландо нужно осторожно, но солидно и с достоинством. Это само собой разумеется. Но главное — освободиться из плена, дать весточку своим…
«Нужно накапливать сведения и силы, чтобы в соответствующий момент…» Думая так, Лебедев ясно представлял себе, как в соответствующий момент он даст решительный бой противнику. Уверенность в победе была для Лебедева несомненной.
Урландо же, придавая голосу своему оттенок полнейшей откровенности, рассказывал, как он хотел продать свое изобретение то одному капиталисту, то другому:
— Мне нужны были деньги. Я не намеревался благодетельствовать человечество. Меня прельщает мысль о моем могуществе, которое приближается.
— Ваша машина готова? — холодно и небрежно спросил Лебедев.
— Почти готова. Я ставлю последние проверочные опыты. Мой непобедимый истребитель будет приведен в боевую готовность, и тогда я стану могущественнее всех в мире.
Доев апельсин и аккуратно сложив салфетку, Лебедев посмотрел на товарища. Штурман не спускал глаз с Урландо. По первому указанию начальника он был готов на все. Лебедев вежливо обратился к Урландо:
— Завтрак превосходен. Теперь разрешите мне быть откровенным. Я сомневаюсь, синьор Урландо, чтобы вы стали могущественны.
Урландо сморщил губы:
— Вы говорите загадками.
— Нисколько. История ваша ясна. Со своей истребительной идеей вы сначала бросались то туда, то сюда. Одни вас принимали за сумасшедшего, у других попросту не было денег, так как вы просили, разумеется, немало. Да, кроме того, подобные машины в настоящее время не могут быть частной собственностью отдельного человека, будь он хотя бы архимиллиардер. Но вот о вашем проекте узнаёт фашистское командование, и оно покупает вас.