Истребитель 2Z
Шрифт:
— Тихонько, Вася… А твое здоровьишко?
— Скоро все будет в порядке. Правое плечо царапнули да чуточку около шеи. Пустяки! Врачи вот только уложили…
У Гурова на лице появилось выражение просьбы:
— Скажи, Антон, как ты ухитрился выручить меня? И почему я тебя тогда не узнал?
Лебедеву припомнилось, как он лежал тогда в лесной канаве и поджидал штурмана. Без своего друга Лебедев бежать не хотел.
— И хорошо, что не узнал, — улыбнулся Лебедев. — А то бы ты от радости крикнул и всю бы музыку нам испортил.
Лебедев спешил. Взглянув на часы, он начал прощаться. Гуров удержал его за руку:
— Почему ты тогда посадил меня за штурвал?
Лебедев шутливо погрозил пальцем:
— Проверить, не разучились ли вы, товарищ, летать. Спросишь, почему сам я сел за пулеметы? Соскучился. Давно не стрелял. А тут — по фашистам. Как отказать себе в таком удовольствии? Ну, привет и до скорого…
— Не лежится мне на койке, — опять забеспокоился штурман. — Как поправлюсь, сейчас же на самолет…
— Разумеется, — ласково успокоил товарища Лебедев. — А где наш дорогой друг?
На койке рядом лежал человек с забинтованной головой. Видны были только два черных глаза и бледные губы. Лебедев наклонился над этим мужественным смельчаком, с помощью которого обоим друзьям удалось выбраться из фашистского плена. А тот взял крепкую руку Лебедева и слабо пожал ее, что-то шепча. Лебедев внимательно слушал.
— Что он говорит? — спросил Лебедева Гуров.
В палате все насторожились, глядя на Лебедева.
— Трудно перевести все дословно… Товарищ очень волнуется. Он говорит, что он сын рабочего и сам рабочий, что он всю жизнь хочет отдать делу свободы. Он говорит: «Когда я жил там, я был близок к смерти. Но сейчас для меня начинается жизнь снова. Я хочу жить. Я прошу передать мою радость, мою благодарность великому человеку, вождю, который воспитал таких бойцов, как вы все, товарищи. Нас много, и мы будем сражаться только за дело социализма и за СССР…»
…Поздно ночью Лебедев примчался на автомобиле в штаб своей эскадрильи. Только что успел предъявить приказ о назначении и пройти к начальнику оперативного отдела, как порученец быстро доложил:
— Штаб девятой просит к телефону.
Там, где вытянулось осеннее поле, густо усеянное трупами бежавших, там, где еще бежали отступавшие, где, гремя железом, проходила артиллерия, где валялись орудия, пулеметы, снарядные ящики, где дыбились ворчащие танки, а люди, меченные свастикой, выскакивали из бронированных убежищ в панике перед наступающими эскадрильями, — там внезапно бесшумно и деловито выползло коричневое чудовище — истребитель «2Z».
Вылезши, чудовище как бы огляделось вокруг слепыми глазами своих сверхмощных боевых излучателей; затем оно расправило тугие крылья, приподнялось в воздух и понеслось навстречу эскадрильям и колоннам, наступавшим с востока. Солнце пышно всходило, играя матовыми блестками на полированном фюзеляже «2Z».
Урландо спокойно передвигал
Вот «2Z» перелетел через последние ряды отступавших фашистов. Внизу причудливо вычертились линии брошенных окопов, развороченные деревья, переплеты проволочных заграждений. Тонкая желто-бронзовая блестящая пыль поднялась, будто туманная пелена. Рыжий диск дрожащего солнца выплывал над этой пеленой. Эскадрилья самолетов как бы висела на золотом фоне солнца. Урландо криво усмехнулся и протянул руку к изящной никелированной кнопке.
На белом циферблате выпукло вычертилось коричневое слово:
СМЕРТЬ.
Самолеты закувыркались, падая и как бы растворяясь в блестящей голубизне осеннего солнечного утра.
Разговор Лебедева со штабом 9-й армии был краток. На минуту Лебедев нахмурился, затем негромко сказал:
— Через десять минут эскадрилья вылетает в распоряжение штаба. Инструкции мы получим в воздухе!
Начальник оперативного отдела нажал кнопку на столе:
— Есть эскадрилья!
На аэродроме прозвучал сигнал боевой тревоги:
— По самолетам!
Наступление крылатых торпед
Наступал решающий период войны. Фашистское командование ввело в бой новейшее засекреченное орудие — истребитель «2Z». Фашистам необходимо было спешить с введением в действие нового оружия, пока противник не подготовит соответствующих оборонительных средств. Но фашисты просчитались. Красная армия имела в запасе целый отряд сюрпризов…
Молнией ворвался в эфир радиоприказ:
«ВВС ЮЗФРОНТА. Расположение дивизии 975 атаковать летающий танк противника тчк использовать заградительную зону ЛТ-1 тчк последовательно использовать ЛТ-2 тчк уничтожение танка донести…»
Солнце затмилось тучей самолетов. Они обложили истребитель со всех сторон. Урландо взмыл выше головного звена передовой эскадрильи, сделал круг над ним. Звенья перестроились и повернули на северо-восток. Урландо пустился догонять их. Коричневое чудовище мчалось, изрыгая смерть. Там, где оно пролетало, внизу, на земле, оставалась полоса разрушения, пустая и гладкая. Звенья самолетов полетели в разные стороны.
«Кого же преследовать?»
Урландо выбрал одну группу самолетов:
«Сейчас…»
Но самолеты быстро и вызывающе тянули вдаль. Урландо на секунду взглянул в бинокль, успел различить на оперении номера самолетов и усмехнулся:
— Не уйдете!..
А на земле, в командном пункте, радист быстро принимал донесения командира звена:
— Танк держится на расстоянии порядка полутора километров. Хочет настигнуть… Приближение к нему грозит гибелью.
Начкомпункта распорядился: