Истребитель братвы
Шрифт:
Он думал провести с ней часик, ну два. А вышло – все пять. Из офиса он вышел в десятом часу. Для декабря время ночное. Но домой почему-то не хотелось. И к Ирише тоже, хотя она звала.
– Едем в кабак, – сказал он Петлюре.
Тот ничего не сказал. Только кивнул. Не его дело соглашаться, его дело выполнять. Елисей сумел поставить его на место. Как и его протеже – Иришу. Кстати, он знал, чем они сегодня занимались. Но ни жестом, ни взглядом не выразил своего неодобрения. Знает сверчок свой шесток.
Елисей
Ресторан этот находился в центре Битова. И со стороны входа был залит ярким светом неоновых фонарей. Уже на месте для парковки, где Елисей поставил свой джип, было светло как днем.
Елисей вышел из машины. И в сопровождении Петлюры и Толика, своего водителя-телохранителя, двинулся к парадному входу. Ночь, мороз, но швейцар не прячется за стеклянными дверями, встречает посетителей с улицы – так заведено.
Но до швейцара Елисей не дошел. Двери ресторана распахнулись, и на мраморное крыльцо вышел Сафрон собственной персоной. Случайная встреча? Елисей решил, что нет. Он не верил в случайности. Тем более за спиной местного авторитета маячили четыре бугая в дубленках нараспашку. Ну, один-два из них телохранители. А остальные? И почему дубленки распахнуты? Не для того ли, чтобы из-под них стволы удобней было выхватывать?
Сафрон пер прямо на Елисея. Рожа сытая, красная, русским духом, в смысле перегаром, от него за версту несет. Елисей должен был посторониться – именно этого, похоже, и добивался Сафрон.
Елисей отойдет в сторону, уступит дорогу. А Сафрон резко затормозит, сделает вид, будто только что узнал его. И наедет. За грудки схватит, встряхнет. Или в нос кулаком двинет. Что угодно может сделать авторитет, лишь бы задавить, унизить, растоптать неугодного. На все пойдет, лишь бы отказчик понял, с кем имеет дело. Лишь бы снова платил дань.
Но Елисей не посторонился. Зато крепко струхнул, когда Сафрон остановился в каком-то полушаге от него. Казалось, он вот-вот ударит его головой. А черепушка у Сафрона прочная, тяжелая – мозги у него не простые, а чугунные.
Но Сафрон не ударил. Даже отступил на шаг. Вкрутил в Елисея взгляд-штопор, будто душу на него нанизал. Казалось, дернется он сейчас назад, потянет на себя душу да выдернет ее из тела, как пробку из бутылки.
А может, и хорошо, что он зацепил душу. Не дал ей уйти в пятки.
– А-а, это ты? – скривился Сафрон.
– Ну я! – с вызовом ответил Елисей.
Мандраж знобил его тело, но держался он стойко. Ни на мгновение не забывал он, сколько в
– Головка от буя, – осклабился Сафрон.
Это был не тот цивилизованный гангстер, которого привык видеть Елисей. Сейчас перед ним стоял махровый разнузданный бандит. Разбойник с большой дороги – классический его вариант. Первобытная дикость, нахрапистая грубость, злая неконтролируемая энергия. Елисей чувствовал, как ощущение собственной крутости постепенно растворяется в силе, которой давил на него Сафрон.
– Ты поосторожней!
Елисей хотел, чтобы эта фраза прозвучала жестко, резко. Но вышло как-то хлипко, даже заискивающе.
– А то что? – как на какую-то вошь, посмотрел на него Сафрон.
Елисей не нашелся, что сказать. Сафрон расценил это как свою победу.
– Короче, хряк, – зло процедил он сквозь зубы. – Ты мне «стрелку» забил. В рот тебе потные ноги, а не «стрелку». Завтра перечислишь все бабки, на которые торчишь. Иначе...
Он сделал руками так, будто скручивал шею курице.
– Нет, – мотнул головой Елисей.
И покачнулся на ватных ногах.
– Что? – взвился Сафрон.
– Что слышал, – жестко отрезал Петлюра.
Елисей будто только сейчас вспомнил о нем и его пацанах. И сразу взбодрился. Расправил взмокшие крылья.
– Ты ничего не получишь! – куда более решительно заявил он. – И сам мне будешь платить...
Одним полушарием мозга Елисей понимал, что спорол дичь. Не должен он был так говорить – по крайней мере сейчас. Зато второе полушарие одобряло его поведение. Надо давить Сафрона. Или сейчас, или никогда...
– Что ты сказал?! – оторопело сморщился авторитет.
– Кончилось твое время, Сафрон...
Словно не он это говорил, а кто-то другой. Зато какая эйфория, какая острота ощущений. Елисей ощущал себя по меньшей мере Наполеоном.
– Да я тебя...
С неожиданной прытью Сафрон выхватил из-под куртки ствол. Направил его на Елисея. И снова крутость того куда-то исчезла. Как вода в унитаз всосалась.
– А я тебя, – послышался спокойный голос Петлюры.
Он вынырнул из-за спины Елисея. Резко приблизился к Сафрону. Пистолет на его вытянутой руке ткнулся авторитету в щеку.
А спутники Сафрона тоже не зевали. Быстро, натренированно повыхватывали свои стволы. Один взял на прицел Петлюру, трое других направили оружие на его людей. Но и те не спали. Также ощетинились стволами.
Пять стволов с одной стороны. И семь с другой. Даже Толик не сплоховал, тоже схватился за «пушку». Численное превосходство было на стороне Елисея. И люди его ничуть не хуже, чем у Сафрона, даже лучше. Только Елисею от этого не легче. Он смотрел в жестокие глаза Сафрона и умирал от страха. Он был беззащитен перед ним, перед силой, которую тот воплощал.