Истребитель демонов
Шрифт:
На него упала тень, и по плечу легко постучала рука. Феликс поднял глаза, потревоженный в своих раздумьях. Тут стоял Варек, близоруко всматриваясь в направлении Ульрики.
— В чём дело? — спросил Феликс.
— Дядя поручил сообщить, что наши приготовления закончены. Мы отбываем завтра на рассвете.
Феликс кивнул в знак понимания. Варек низко поклонился Ульрике и ушёл.
— Что такое? — спросила она.
Феликс рассказал. Облачко прошло по её лицу.
— Так скоро, — тихо произнесла Ульрика и потянулась, чтобы дотронуться до его лица, словно убеждая себя в том, что Феликс ещё здесь.
Солнце
Снизу доносились звуки настраиваемых музыкантами инструментов и перекрикивания поваров, готовящих вечернюю трапезу. Судя по количеству забитого скота и бутылей с водкой, Страгов готовил им поистине королевские проводы.
Слабый шум слева привлёк внимание Феликса, и он обнаружил, что находится на укреплениях не один. Готрек тоже стоял здесь, уставившись вдаль. Он выглядел сосредоточенным, и это отражалось в его взгляде.
— Это свечение — огни Хаоса? — спросил, наконец, Феликс.
— Да, человечий отпрыск, это они.
— Отсюда они выглядят почти прекрасными.
— Сейчас ты можешь думать так, но когда пройдёшь через перевал Чёрной Крови и маршем двинешься под теми небесами — будешь думать иначе.
— Там действительно настолько плохо?
— Хуже, чем я способен рассказать. Странного цвета пески пустынь, кости огромных животных, мерцающие на свету. Колодцы отравлены, в реках не вода, а какая–то субстанция, похожая на кровь или слизь. Ветры повсюду разносят пыль. Развалины, что некогда были городами людей, эльфов и гномов. Без счёта чудовищ и врагов, которых не сдерживает страх или благоразумие.
— Вы потеряли много сородичей, когда были там в последний раз?
— Да.
— Тогда какие шансы у нас — Феликс хотел прибавить „на выживание“, но понимал, что Истребителя об этом спрашивать бессмысленно — достичь Караг–Дума?
Готрек долгое время молчал. Позади них раздавались звуки пения. С травяной лужайки перед зданием усадьбы доносилось гудение ночных насекомых. Было столь безмятежно, что Феликс с трудом верил, что на границах этой земли идёт бесконечная война, а они завтра утром отправятся в Пустоши Хаоса, откуда могут никогда не возвратиться. Стоя тут, в тёплом ночном воздухе, Феликс испытывал чувство, что жизнь его будет продолжаться вечно.
— Честно говоря, человечий отпрыск, мне нечего сказать. Если бы мы двигались пешком, шансов бы не было по–любому, в этом я убеждён. С этим воздушным кораблём Макайссона, мы, возможно, сможем это сделать.
Он с сожалением покачал головой:
— Я не знаю. Многое зависит от того, насколько точны карты Борека и насколько мощными окажутся заклинания Шрейбера, выдержат ли двигатели, закончится ли топливо или провиант, от искривляющих бурь…
— Искривляющие бури?
— Чудовищные бури, вызванные мощью Тёмных Сил. Они заставляют камни течь, подобно воде, и превращают людей в зверей или мутантов.
— Почему ты хочешь вернуться? — Феликс повернулся и склонился над зубчатой стеной, чтобы оглядеть
— Потому что мы можем попасть в Караг–Дум, человечий отпрыск. И если мы это сделаем, наши имена будут жить в веках. А если нам не удастся, что же, это будет достойная смерть.
После этого Феликс вопросов больше не задавал. Глядя вниз на внутренний двор и поймав взглядом Ульрику в ярком длинном платье, он не желал верить в то, что может погибнуть.
Феликс шёл к краю внутреннего двора. Позади слышались звуки танцев и попойки. Трубачи играли на инструментах, которые напоминали миниатюрные волынки, остальные музыканты ритмично били в обтянутые кожей деревянные барабаны. Аромат жареного мяса, соперничая с резким запахом водки, дразнил его обоняние. Откуда–то снаружи доносились крики, ворчание и возгласы одобрения, которыми воины подзадоривали двух борцов.
Феликс был сыт и абсолютно трезв, так как решил, что не станет проводить в попойках ещё одну ночь, даже если это будет его последняя ночь на земле. Феликс поискал Ульрику, но та исчезла раньше в сопровождении двух крестьянок, которые были то ли её служанками, то ли подругами, он не был точно уверен. Это было как–то неправильно. Вот он — облачённый в свежевыстиранную и подштопанную одежду, искупавшийся и расчёсавший волосы — и даже не может найти её, чтобы сорвать поцелуй. Феликс ощущал печаль и недовольство, и был более чем сбит с толку. Девушку даже не беспокоит то, что завтра утром он отбывает? Она даже не поговорит с ним? Для праздника, что шёл позади, Феликс находился не в том настроении. Он собирался удалиться в свою комнату и хандрить. По дороге он горько улыбался, понимая, что поступает, как ребёнок, но не желал ничего предпринимать по этому поводу.
У приоткрытой двери он помедлил. В его покоях было темно, а изнутри шёл слабый звук. Рука Феликса потянулась к мечу, пока он прикидывал, грабитель ли это или какой–то прислужник сил Хаоса, который проскользнул туда в ночи под прикрытием празднества.
— Феликс, это ты? — спросил голос, который он узнал.
— Да, — произнёс он невнятным голосом, словно внезапно сложно стало выговаривать слова.
Вспыхнул огонёк, и был зажжён светильник. Феликс увидел обнаженную руку, высовывающуюся из–под постельного покрывала.
— Я уж думала, ты никогда не появишься, — произнесла Ульрика и отбросила одеяло в сторону, открывая своё длинное обнажённое тело.
Феликс метнулся, чтобы присоединиться к ней в постели. Он ощутил её запах. Их губы встретились в долгом поцелуе, и на этот раз Ульрика не отстранилась.
Свет утренней зари и кукареканье петухов пробудили Феликса. Открыв глаза, он увидел, что Ульрика лежит рядом, опираясь на локоть, и изучает его лицо. Когда Ульрика заметила, что он проснулся, она улыбнулась несколько печально. Феликс поднял руку и провёл ей по щеке, чувствуя гладкую кожу её лица под своими пальцами. Она поймала его руку и повернула её, чтобы поцеловать в ладонь. Феликс засмеялся и потянул. Он притянул Ульрику к себе, чувствуя тепло её тела, радуясь тому, что находится здесь, радуясь держать её в объятьях и чувствовать биение её сердца своим обнажённым телом. Он смеялся от чистого удовольствия, но Ульрика вздрогнула и отвернулась от него, словно собираясь заплакать.