Истребитель демонов

Кинг Уильям

Чувство беспомощности было весьма пугающим — понимание, что ничего нельзя сделать, чтобы предотвратить последствия. Не было возможности покинуть „Дух Грунгни“, кроме как выбраться через люки на крышу и прыгнуть на верную смерть. В бою он, по крайней мере, мог что–нибудь сделать — воспользоваться мечом, уничтожить врага. Здесь и сейчас ему ничего не оставалось, кроме как молиться Сигмару, и он весьма сомневался, учитывая своё местонахождение, что Бог Молота мог бы что–либо сделать для его спасения. На двадцать шагов до командной рубки, казалось бы, ушла вся жизнь, и Феликс с уверенностью полагал, что каждый его шаг может стать последним.

Добравшись,

в конце концов, до командной рубки, он увидел гномов, вцепившихся в устройства управления так, словно они были их последней надеждой в жизни. Готрек стоял в центре, небрежно держа топор в одной руке; он выглядел почти расслабленным, удерживаясь на раскачивающейся палубе небольшими изменениями позы. На его лице не было заметно страха, лишь застывшая ухмылка такого вида, который он обычно демонстрировал лишь в бою. Феликс обнаружил, что руны на лезвии топора отсвечивают красным. Макайссон сражался со штурвалом, его огромные мышцы напряглись, сухожилия, словно верёвки, выделялись на его татуированном теле. Старый Борек был пристёгнут ремнями в одном из кресел, возле него притулился Варек, с лицом, выражавшим нечто среднее между страхом и изумлением. Снорри нигде не было видно.

— Что происходит? — прокричал Феликс, пытаясь расслышать самого себя в отзвуках грома, рёве ветра и гудении двигателей.

Весь корабль снова сотрясло, и возникло болезненное ощущение, что они падают, словно воздушный корабль внезапно потерял возможность держаться на плаву и словно камень полетел по направлению к земле.

— Искривляющая буря, человечий отпрыск! — проревел Готрек. — Худшая из тех, что я видел!

Зловещая зелёная молния промелькнула вновь, вспышка ярко осветила всё помещение, растянув по полу тень Макайссона, затем исчезла. Похоже, разряд прошёл мимо на расстоянии всего лишь нескольких сотен ярдов. Феликс отметил на пути его следования частицы мерцающей пыли, словно облако странно окрашенных светлячков, заполняющие обзор так далеко, насколько заметно глазу. Затем удар грома опять едва не оглушил его, и корабль снова начал падать. Через мгновение ощущение падения прекратилось, а воздушный корабль выровнялся, подобно судну на гребне волны.

Феликс подобрался к окну и посмотрел вниз. Через разрыв в облаках, в отсвете молнии, ему показалось, что он увидел землю. Она была всего лишь в нескольких сотнях шагов под ними, дюны сверкающего песка вздымались и опадали, гонимые титаническими ветрами, словно пенные буруны в штормовом море. Ветер встряхивал огромный воздушный корабль, словно терьер, трясущий крысу. Феликс понимал, что ещё через несколько дюжин ударов сердца их прибьёт к земле, судно изогнётся и сломается, как игрушечная лодочка, которую швырнул в стену дурной ребёнок.

— Малакай! Мы разобьёмся! — заорал он. — Мы почти у земли!

— Тогда иди сюда и помогай, парень. Тяни за тот рычаг высоты изо всех сил. И будь начеку. Из–за цьой бури отказали прыборы.

Феликс метнулся, чтобы встать рядом с инженером, и потянул за рычаг. Обычно тот передвигался легко, но сейчас его словно заклинило. Феликс напряг обе ноги и налёг со всей силы, но тот всё равно не сдвинулся. Холодный металл отказывался повиноваться. Мысли Феликса заполнило видение, как воздушный корабль врезается в каменистую пустыню внизу, и он потянул снова, увеличив усилия силой своего страха. Пот стекал по его лбу. Мускулы словно готовы были прорваться сквозь кожу, и он понимал, что если так будет продолжаться, у него полопаются кровеносные сосуды. Всё без толку — проклятый рычаг не двигался.

— Я не могу его сдвинуть! — позвал он.

— Це ветер давит на элероны, парень. Вин мешает тоби. Продолжай

попытки. Не сдавайся!

Феликс продолжил с усилием тянуть, и по–прежнему ничего не происходило. Он понимал, что от катастрофы их, должно быть, отделяют секунды, и всё же ничего не мог поделать. Он вознёс молитву Сигмару за свою душу, сознавая, что тут, в Пустошах Хаоса, жизнь его подходит к концу. Затем внезапно рядом с ним оказался Готрек, приложивший свою огромную силу к борьбе с рычагом. И всё–таки тот не двигался.

Борода Готрека всклокочилась. На его лбу проступили вены, а потом рычаг поддался. Сперва Феликс опасался, что они попросту согнули рукоять, но нет, тот медленно, уверенно и неуклонно двигался назад. Как только они это сделали, нос воздушного корабля поднялся к небесам. Затем, как показалось, воздушный корабль швырнуло назад, словно галеон, захваченный огромной приливной волной. Палуба вздыбилась, а он и Готрек не устояли на ногах и были отброшены назад, в сторону дальней стены помещения. В растревоженных внутренностях Феликса появилось болезненное ощущение, когда корабль бесконтрольно начал то вздыматься в небо, то падать вниз.

— Держаться крепче! — проревел Макайссон. — Будет жёстко!

Ларк выпрыснул мускус страха. Он чувствовал, что его железы опорожнились до полного опустошения, но всё–таки пытались продолжать потуги. Ветер рвал его шкуру, перебирая её тысячью демонических пальцев.

Блестящая пыль искривляющего камня наполнила его рот и угрожала удушьем. Он уже проглотил порядочное количество вещества, и желудок его наполнился теплом. Его мех встал дыбом. От рёва грома Ларк едва не оглох. От страха и постоянного напора обрушивающегося ветра его глаза слезились. Он вцепился в перила „вороньего гнезда“ всеми четырьмя лапами, хвост обвился вокруг поручней, удерживая его на месте. Скавен старался держаться как можно ниже внутри наблюдательного поста, потому как ветер по–прежнему угрожал оторвать его и отправить кувыркаться навстречу гибели. Это было уже чересчур для его выносливости.

Ларк проклинал день, когда покинул свою отличную тёплую нору в Скавенблайте. Он проклинал серого провидца Танкуоля и его глупые приказы. Он проклинал тупых гномов вместе с их тупым воздушным кораблём и их тупым путешествием. Он проклинал всё и вся — за исключением Рогатой Крысы, которой он не забывал время от времени возносить молитвы о своём спасении.

Всего лишь несколько минут назад всё выглядело так безмятежно. Ларк вскарабкался в „воронье гнездо“ из своего тайного убежища в трюме, чтобы сделать свой ежедневный доклад серому провидцу Танкуолю. Корабль немного трясло, но Ларк привык к его небольшим колебаниям и не придал этому значения. Но к тому времени, как он достиг смотровой палубы, качка усилилась, и весь корабль встал на дыбы в воздухе, словно взбесившийся конь. Но лишь просунув свою морду в нужное „воронье гнездо“ через верхний люк, Ларк обнаружил, что корабль окружён необычным светящимся облаком, в котором сверкают причудливые разноцветные молнии.

Благоразумие скавена подсказывало, что ему следует возвратиться вниз, но остался он по единственной причине — из–за покалывающего вкуса пыли искривляющего камня на языке. Это привело его в восторг и удержало на месте. Искривляющий камень был источником устрашающей силы серых провидцев, и, вполне возможно, первоосновой всей магии. Ларк подумал, что если он попробует немного, то и сам сможет обрести магические силы, но пока не наблюдалось никаких признаков подобного. К тому времени, как он попытался вернуться вниз, проклятые гномы задраили люки, и у него не было возможности открыть их снаружи. Он оказался заперт.