Истребитель гулей. Роман о Готреке Гурниссоне
Шрифт:
Предатели овладели отдалённой крепостью, жгли его чучела и поднимали свои цвета, бросая вызов его правлению, но король уже мог почувствовать победу. Оставалось лишь несколько дней до подавления мятежа и возвращения порядка всему королевству. Верные вассалы со всех уголков империи стекались под его знамёна, пока слухи о бунте распространялись по его владениям. Со всех фронтов шли вести о славных победах. К тому времени, когда он доберётся до столицы, уже и духа мятежников не останется. Он огляделся вокруг и направился к крепости. Вокруг него выстроились ряды копьеносцев, их золотые гривны сверкали в темноте, блестели их
— Опустите оружие! — закричал Галан, останавливая коня возле разрушенных ворот. — Я не тиран. Держите себя с достоинством, и будете жить. Битва окончена. Гончие Динанна не дикари. Нам не нужна бойня.
Ответа не было. Он мог видеть фигуры, что бегали во тьме на стене, готовя своё оружие и боевые машины для последней отчаянной обороны. Он и не ожидал большего, но он всю кампанию провёл с честью и достоинством. Он не был дураком. Он был стар. Он не ждал этого последнего шанса добыть славу, но теперь, когда тот всё же представился ему, покажет своим людям, как должен биться король.
— Что ж, хорошо, — сказал он. — Мы дали им шанс встать на колени, и они отказались. Они отвернулись от Великого волка.
Он поднял копьё и указал на крепость.
— Гончие Динанна — вперёд!
Ответом ему стал океанический рёв. Его армия пронеслась мимо него, выкрикивая боевые кличи и грохоча копьями по щитам.
Его люди двигались с такой скоростью, что, казалось, они просто затопили стены, не нуждаясь ни в лестницах, ни в верёвках с крюками, заполняя укрепления и яростно бросаясь на защитников.
Вой и крики наполнили ночь, когда король Галан пришпорил коня и неспеша поехал к вратам крепости. Ему не пришлось долго ждать, прежде чем они распахнулись, открыв победные лица его воинов, отбросивших защитников от стен, залив двор их кровью и поджигая здания внутри.
Он подошёл к одному из павших защитников. Человек ещё был жив, и когда Галан протянул ему руку помощи, стал отчаянно вопить, пытаясь оттащить своё искалеченное тело.
— Что ты такое? — взвыл раненый.
Галан нахмурился. Это было странное поведение, даже для умирающего. И это был уже не первый раз, когда ему задавали подобный вопрос.
— Что я? — засмеялся он. — Я — твой король.
Человек не переставал кричать и, в конце концов, Галан начал приходить в бешенство, слушая эти вопли. Подобное происходило несколько раз за всю кампанию. Каждый раз, когда он предлагал мятежникам руку, даруя последний шанс на прощение, они впадали в панику и начинали визжать на него. Он наклонился и прижал ладонь ко рту мужчины, пытаясь заглушить его вопли.
— В этом нет необходимости, — сказал он. — Сложи оружие. Присоединись к Гончим.
Человек забился под ним, разбрызгивая повсюду кровь.
Слишком много крови, осознал Галан. У него была сломана нога, но не было ни одного пореза. Почему же он истекает кровью?
Чем сильнее король пытался успокоить его, тем больше было кровотечение.
— Что ты? — снова закричал мужчина, но Галану уже было трудно сосредоточиться, голос шёл как будто издалека.
Воздух стал багровым и Галан отступил, в замешательстве качая головой. Отступив от человека, он осознал, насколько голоден. И эта тяга,
Десятая глава. Воспоминания
Готрек кривился, пока пил вино, найденное Лхосией, однако, как отметила Маленет, это уже был не первый осушенный им бурдюк. Прошло уже несколько часов после того, как начался костяной дождь, и вокруг Истребителя скопилась целая куча, все пустые. Выглядело это так, будто он бился против стаи летучих мышей и теперь разлёгся на их трупах, отдыхая. Дуардин кивнул на висевшие на стенах щиты.
— О чём здесь говорится?
Они сидели кружком, прямо в сводчатом проходе — силуэты на фоне мерцающего дождя. Поток костей окутывал дуардина и компанию световой рябью, создавая ощущение, будто они были под водой. Температура упала, поэтому они разожгли костёр. Лхосия села с одной стороны Истребителя, Маленет — с другой. Трахос уселся напротив, склонив голову, наклонившись к огню, его лицо по-прежнему скрывалось за шлемом.
— Щитовые стихи? — переспросила Лхосия. Её слова звучали несколько невнятно. Поупиравшись некоторое время, она, в конце концов, согласилась выпить немного вина. Лхосия утверждала, что прежде не пила, но, в конечном итоге её горе требовало чем-то смягчить его. — На них записаны деяния Непогребённых. Когда умирает предок, мы высекаем его историю на щите и вешаем этот щит на стене разделительной камеры. Так все, кто придёт в поисках их мудрости, будет знать, как они жили и как умерли.
Готрек оскалился в мрачной усмешке.
— Погребальные стихи. У нас были такие, в том месте, откуда я родом, — он схватил ещё один бурдюк с вином, выдернул пробку и, сделав долгий глоток, уставился на огонь.
— Откуда ты? — спросила Лхосия. Маленет отметила, что девушка старалась поддерживать разговор на отвлечённые темы, подальше от себя и своей потери, как будто бы не желая разделять своё горе с незнакомцами.
Готрек проигнорировал её, зачарованный пляской огня.
Лхосия посмотрела на Маленет.
— Его мир сгинул, — ответила альвийка. — Он утверждает, что его уничтожили. Где-то за пределами Смертных владений. Хотя больше он об этом ничего не скажет, — она усмехнулась. — О своих предках он говорит с той же охотой, что и ты о своих.
— Ты всё равно никогда не поймёшь, — проворчал Готрек. — Вы, вероломные эльфы, не имеете ни малейшего представления о традициях или истории, — он махнул в сторону щитов на стенах. — Тебя не заботят старшие твоего рода, не говоря уже о предках. Всё, что тебя волнует — это ты сама.
Маленет пожала плечами.
— Ну, кого-то же должно.
— Мой народ уважал своё прошлое и чтил предков, — продолжил Готрек, сочувственно глядя на Лхосию. — Как и ты. Мы высекали деяния на клятвенных камнях и… — он умолк, а затем тряхнул головой, словно неожиданно выходя из себя. — Какое это имеет значение? Они все сгинули. Всё погибло, и, благодаря предательству богов, я ничего не сделал, чтобы помочь им.