Истребитель поганцев
Шрифт:
После нападения дымовых драконов прошло уже несколько часов. Маленет вместе с Готреком, Трахосом и Солмундссоном стояла на баке. Они смотрели вперёд, где вдали уже показалась горная гряда. В окружающей темноте горы выглядели неприступными и зловещими, но Маленет видела узкий проход, о котором говорил Солмундссон, — тонкую полоску лунного света, рассекавшую монолитную тьму.
– А сейчас вы его потеряли? – спросила она.
Лицо Солмундссона исказилось от боли.
– Мы владели им веками, как и ещё многими другими, но гроты расплодились в невиданных доселе масштабах. Всё, что мы успеваем построить, они тут же разрушают. И везде, где им стоит только появиться, земля меняется.
Корабль нёсся сквозь ночь на такой скорости, что Маленет казалось, будто это горы летят к ним навстречу. Очень скоро она смогла различить и показавшийся меж облаков разорённый зонбек, чьи купола и мостки уныло кренились на бок.
– Ты был прав, Готрек, – сказала она. – Деньгами не решить всех проблем. Перед нами наглядное доказательство.
Один из лейтенантов позвал Солмундссона, и тот ушёл, оставив Маленет, Готрека и Трахоса одних смотреть на приближавшийся воздушный форт. И чем ближе он становился, тем более дико выглядел. От аванпоста остался один изуродованный остов. Несколько двиргателей всё ещё работали, и он висел над перевалом, медленно вращаясь в восходящих потоках воздуха, волоча за собой пучки ржавых труб, похожих на вывалившиеся у трупа кишки. Большая часть металлических конструкций покрылась коростой из ржавчины. А когда их корабль оказался в сотне футов от развалины, Маленет увидела, что на самом деле это была плесень. Всё было покрыто плотным кроваво-красным ковром из плесневых грибков, всевозможных поганок и лишайников, делавших аванпост похожим на раскачивающийся на ветру пережёванный труп.
Готрек фыркнул.
– Они думают, что могут купить безопасность. Но ничто не вечно. Ни деньги, ни власть, ни даже вера.
– А что насчёт чести? – спросил стоявший рядом с Готреком и опиравшийся на поручни всем своим весом Трахос. – Я слышал, как ты говорил о ней с лордом-адмиралом. Она также недолговечна как деньги и сила?
– Может и нет, – ответил Истребитель и добавил, посмотрев на него. – Но тебя-то это не должно волновать. У тебя же слепая, дуболомная вера. И всё, что тебе надо, это делать, что говорит тот недоумок, сидящий в Азире.
– Я так и думал. И вот теперь я здесь, с ещё едва работающим телом и уже потерянным разумом, оставивший позади целую вереницу из убиенных невинных душ. Ты говоришь, нет ничего вечного, но кое-что всё-таки есть. Неважно, сколько раз я умру, Зигмар перекуёт меня и снова направит в эти Владения. Пошлёт убивать и умирать. И с каждым разом я теряю последние частицы того, кем я был. И теперь я настолько чужой самому себе, что не могу понять, чем я отличаюсь от чудовищ, чем я лучше тех змеев, с которыми мы только что дрались. Они, по крайней мере, нападали, чтобы прокормиться. А я не могу вспомнить, почему я сражаюсь, – он поднял один из своих молотов, начав разглядывая выщербленный металл. – Дуболомная вера меня, кажется, больше не устраивает.
Готрек долго смотрел на него, а затем, покачав головой, произнёс:
– Угу. Всё это говёная чушь, Трахос.
Маленет с удивлением посмотрела на него. Она не могла припомнить, когда Истребитель обращался к Трахосу по имени, если, конечно, не считать тех случаев, когда делал саркастические замечания.
Готрек погладил одну из своих татуировок, вившихся по его мускулам.
– Помню, когда я, ещё ходивший пешком под стол бородёныш, ступал по залам моих пращуров, тогда я точно знал, что отличает меня от чудовищ. Я знал цену клятв,
– А теперь все ваши очаги сгинули, – сказал Трахос. – Как и твердыни. А какой толк от всего остального без них?
Глаз Готрека сверкнул.
– Я мыслил также. Но теперь, думаю, я понял. До меня дошло, когда я разговаривал с лордом-адмиралом. Наша честь была не для защиты твердынь, как раз наоборот. Мы построили твердыни для защиты нашей чести, – Готрек постучал пальцем по своему лбу. – Честь находится тут, – он посмотрел на грозорождённого. – Можешь забыть обо всём остальном, Трахос, но не о ней. И, если оступился, найди способ поступить правильно. Мы должны помнить, зачем мы дерёмся, – он кивнул в сторону разорённого зонбека. – Или закончим вот так.
Два старых воина молча смотрели друг на друга.
Маленет начала было что-то говорить, но замолчала.
Готрек сурово глянул на неё.
– Тебе не понять, о чём мы тут говорим, альвийка. Для тебя честь это ругательное слово.
Она облизала губы, смущённая тем, куда направлялись её мысли.
– Вообще-то… – она покачала головой, всё ещё не решаясь произнести, крутившиеся на языке слова.
– Что вообще-то? – спросил Трахос.
Она скорчила гримасу, усмехнулась и пробормотала:
– Ничего… ну… может быть… может быть я о некоторых вещах думаю также как и вы.
Готрек нахмурился, но затем рассмеялся.
– Если бы ты не была альвом, я бы сказал, что ты научилась думать о чём-то кроме себя самой.
Братское чувство, возникшее было у Маленет, улетучилось, как будто и не бывало.
– Это ты никогда не думаешь о других. Постоянно твердишь о том, что надо жить с честью и помнить, почему мы дерёмся, но всё это лишь пустые слова. Ведь когда я предлагаю пойти в Азир, чтобы использовать руну в войне с Хаосом, всё, о чём ты можешь думать, так это о своём эго, – она начала расхаживать по палубе взад и вперёд. – Ты ни разу не объяснял, почему не хочешь туда идти. Ты готов идти куда угодно, но только не в то единственное место, где ты действительно можешь принести пользу. Почему это?
Лицо Готрека посуровело.
– Ноги моей не будет в Азире. И не важно, сколько уловок ты придумаешь или сколько вранья насочиняешь, я и на тысячу миль не подойду к Зигмару и его сопливым собачонкам.
Маленет указала рукой на Трахоса.
– Его ты тоже сопливой собачонкой называешь? Этот «благородный» воин, к которому ты испытываешь такие братские чувства, был, между прочим, выкован в Азире. Грозовые воинства Зигмара кое-чего стоят, и ты это знаешь. Они изгнали легионы Хаоса из регионов, что веками были порабощены. Грозорождённые вечные освобождают Владения, Готрек. Понимаешь? Освобождают. Медленно, с трудом, но они оттесняют Губительные Силы назад. Буквально выцарапывают разумность из безумия.
– Вот это ты называешь разумностью? – Готрек постучал полотном своей секиры по мятому доспеху Трахоса. – Зигмар берёт честных, храбрых людей и, ломая, переделывает их под свою волю. Точно так, как делал каждый бог до него. Просто потому, что ему плевать. Боги тщеславные, высокомерные психопаты. И они не успокоятся, пока ваши миры не превратятся в такие же развалины, как мой, – он отступил от них в сторону, продолжая разговаривать скорее с самим собой, чем с Маленет. – Если бы я пошёл туда. Вот, представь. Если бы я пошёл в Азир… Я бы увидел его. Тот ужас, что он сотворил.