Истребитель поганцев

Хинкс Дариус

Готрек ещё некоторое время оставался сгорбленным, но потом, заметив Солмундссона, поднялся на ноги, повернувшись к нему лицом. По его застывшему, будто каменному выражению было невозможно понять, о чём он думал. Истребитель разжал кулак, позволив лёгкому бризу подхватить лежавший там пепел.

– Как он сможет присоединиться к своим предкам, – нахмурился Солмундссон, – если он бесконца перерождается?

Готрек молча смотрел, как унесённый ветром пепел исчез в ночи, а потом сказал:

– К предкам? Он не мог вспомнить собственных родителей, – Истребитель

глянул на дыру в палубе и пробормотал в бороду. – Зачем, Трахос? Она была вертлявой лгуньей. И она терпеть тебя не могла.

– Маленет? – покачал головой Солмундссон.

– Угу. Трахос пытался добраться до неё. Ублюдочные гроби тащили её с палубы. На эту свою, летающую парашу. А Трахос доставил им неприятностей. Один Грунгни знает зачем, но он пытался любой ценой не дать им заполучить её, – он указал топором на горы сквигов и гротов, валявшиеся вокруг них. – Они не ожидали, а он хорошо дрался. С честью, – он разговаривал больше с самим собой, нежели с Солмундссоном. – Но зачем? Единственное, что он помнил, это, что должен избегать собственной гибели. От него оставалось так мало, что он понимал, что будет, если… – он махнул топором на дыру, – если вот это случится.

– А я думал, что грозорождённые вечные живут вечно. Я думал, что они бессмертные.

– Телом, возможно да, но не разумом, – в голосе Готрека звучала злость на самого Трахоса, нежели его гибель. – Он отбросил своё прошлое, пытаясь помочь этой вероломной альвийке.

– Вероломной? – Солмундссон указал своим тесаком в сторону лежавших трупов своих матросов. – Это что-ли из-за неё? Она этим гадам помогала? Поэтому они её забрали? Она в сговоре с Лунокланами?

– Она в сговоре только сама с собой, – произнёс Готрек сквозь зубы, и, сверкнув глазом, добавил. – Она предала меня задолго до того, как мы здесь оказались. Она обманывала меня с того самого момента, как мы прибыли в Барак-Урбаз. Пподстроила всё так, что я не смог избавиться от этой руны.

– Как? О чём ты говоришь?

Готрек пожал плечами.

– У неё была какая-то приспособа. Перепускной клапан, который она вставляла во всё, что я пытался использовать на проклятой руне.

– Я знал!

– Что знал?

– Выжигательница могла сработать, – он похлопал по кошелю у себя на поясе, в котором лежал кристал. – Должна была сработать. Но её перепускной клапан должно быть зашунтировал эфирный поток. Мне казалось это странным. Выжигательница ни разу не подводила раньше. Значит, твоя альвийская подруга в ответе за это.

– Подруга? – Готрек с горечью рассмеялся и бросил взгляд на руну у себя в груди.

Солмундссон заметил, что руна Истребителя была холодной и неактивной.

– Ты не использовал пра-золото? Ты мог обратить его против зеленокожих, – его сердце забилось чаще, когда он сделал следующее умозаключение. – Ты мог спасти мою команду.

Готрек поднял на него испепеляющий взгляд.

– У тебя совсем ушей нет под этой твоей шапкой? – он постучал пальцем по руне. – Это не то оружие, которое я могу

включать или выключать по своей прихоти. Это яд. И если бы я позволил ей управлять мной, сейчас вся твоя команда была бы мертва, а не только половина.

Солмундссон не совсем понял, о чём говорил Готрек, но тот выглядел готовым снести ему голову, так что капитан решил оставить эту тему. Он посмотрел на силуэт, оставшийся от Трахоса.

– А он знал о предательстве? Он знал, что она была предателем?

Готрек открыл рот, чтобы рявкнуть что-нибудь резкое, но внезапно горевший в взгляде огонь потух, и на его лице появилось озадаченное выражение.

– Угу. Знал, – Истребитель потряс головой. – И всё равно принял смерть за неё.

Он развернулся и потопал прочь.

– Корабль на плаву, – произнёс двиргателист Хорстун, когда, ковыляя, подошёл к Солмундссону, его лицо было покрыто потом и машинным маслом. – Но потребуется полный ремонт, когда вернёмся в Барак-Урбаз. Я смогу поддерживать его на ходу до того времени.

– Хорошая работа, Хорстун, – Солмундссон похлопал его по плечу и огляделся по сторонам, все, кто мог, занимались тяжелоранеными, перевязывали им раны, латали лётные скафандры. – Займись ранеными. Мы не двинемся к Железному Караку, пока на борту не будет оказана помощь всем нуждающимся.

Двиргателист замялся, на его лице появилось страдальческое выражение.

– Что такое? – спросил Солмундссон.

– Мы сможем дотянуть назад до Барак-Урбаза, капитан, – ответил Хорстун. – Но нам ни за что не добраться до Железного Карака. Исходя из маршрутов, намеченных в Барак-Урбазе, так далеко нам не пройти. Мы сейчас в лучшем случае на полпути. Наши двиргатели слишком сильно повреждены. И мы потеряли половину топлива. Мы сможем дойти до дома, но двигаться куда-либо ещё попросту невозможно.

Солмундссон вперил в него долгий, полный гнева взгляд, но смог сдержать резкие слова и, в конце концов, просто кивнул.

– Займись ранеными.

Пока Хорстун, отдав честь, отправился помогать остальным, Солмундссон стоял прямо, сохраняя горделивую позу, но, когда двиргателист скрылся из виду, он сжал, потрясая, свои кулами.

– Я не могу сейчас вернуться в Барак-Урбаз. Должен быть какой-то другой путь, – он чувствовал на себе взгляд ухмыляющейся луны, но не поднял головы, понимая, каково ему будет встретиться сейчас с ней глазами. – Должно быть что-то, что я мог бы сделать.

Он огляделся в поисках Истребителя, припомнив, какой величественный вид тот являл, когда дрался с гротами. Одноглазый дуардин был похож на одного из богов-предков, чьи лики были изображены на сводах Адмиралтейского Дворца. Он нашёл Готрека на краю палубы, облокотившимся о поручни и смотревшим в след быстро удалявшимся меж облаков сквигам. Гроты гнали своих ездовых тварей с впечатляющей скоростью и уже почти полностью скрылись в ночной темноте, лунный свет лишь изредка поблескивал на их оружии. Солмундссон встал рядом с Готреком и тоже уставился им вслед.