Истребитель скавенов
Шрифт:
К сожалению, события развивались не совсем как в пьесе. Это была история его жизни. Руки горели от усталости, и причиняла боль нанесённая фон Гальштадтом рана. Он резко дёрнул головой в сторону, смахивая текущую по лбу кровь, что было рискованным движением перед лицом столь искусного мечника, как его противник.
Красные капли забрызгали крышку стола. Феликса успокоило, что фон Гальштадт не был достаточно проворен, чтобы воспользоваться преимуществом того, что Феликс открылся. Дыхание Феликса стало учащённым и затруднённым. Оно звучало, как мычание. Боль влияла на плавность его движений.
Длинный меч фон Гальштадта, казалось бы, был повсюду. Вся разница
— Быстро–быстро! — Танкуоль приказал Костодёру, когда они подбежали к нижней ступеньке.
Бой наверху продолжался, но сейчас он решил не испытывать судьбу и спасти свою марионетку. Несчастный случай на этом этапе был бы крайне нежелателен. Костодёр издал короткий стон и остановился настолько внезапно, что бежавший Танкуоль врезался ему в спину и отскочил. Его морда ощутимо болела. Серый провидец выглянул из-за спины своего любимца. Он увидел, почему остановился Костодёр.
Там стоял гном, закрывая проход. Он был широким, на его шкуре выделялся странный хохол. В одной руке он держал огромный боевой топор. Было похоже, что он также бежал наверх, чтобы вмешаться в идуший там бой. И похоже, он тоже изумлён, обнаружив в доме кого–то ещё.
— Чёртовы дворцы, — проворчал он. — Никогда не знаешь, кто тут может встретиться.
— Умри–умри, глупый гномишка, — прочирикал Танкуоль. — Костодёр! Убить! Убить!
Костодёр дёрнулся вперёд, выставив когти. Он навис над гномом, как ужасное демоническое видение, живое воплощение зловещего воображения магов–учёных клана Творцов. Танкуоля бы не удивило, парализуй гнома от страха при виде Костодёра, как и многих до него.
— Попробуй–ка вот это, — сказал гном.
Повсюду разлетелись мозги, когда топор разрубил голову Костодёра пополам. Танкуоль оказался напротив разгневанного гнома.
Выпрыснув мускус страха, он полез в свой мешок за оружием. Потом, решив, что осторожность лучше бесстрашия, он развернулся и поспешно сбежал. К его облегчению, гном не стал преследовать, а побежал вверх по лестнице. Танкуоль направился в канализационные коллекторы, клятвенно обещая, что заставит гнома заплатить, даже если это займёт всю его оставшуюся жизнь.
Оба мужчины услышали шум снизу. Он прозвучал так, словно огромное дерево пало на землю. Феликс заметил, что глаза фон Гальштадта стрельнули в сторону окна. Он понял, что это его единственный шанс. Отбросив осторожность, он поднырнул к дворянину, практически не защищаясь. Мгновенно он почувствовал, как клинок фон Гальштадта задел его в грудь. Но отвлечения внимания на долю секунды оказалось достаточно. Противник запоздал изменить положение клинка. Феликс уже был в пределах досягаемости. В свою очередь он нанёс удар, и его короткий меч пронзил живот фон Гальштадта под рёбрами и попал в сердце. Издав булькающий звук, главный судья умер. Феликс рухнул, потеряв сознание от боли.
— Очнись, человечий отпрыск. Нет времени тут отлёживаться.
Феликс почувствовал брызги воды на своём лице. Он закашлялся, отряхнулся и затряс головой.
— Что случи…
— Нам лучше свалить отсюда, пока не подоспели Белые Волки.
— Оставь меня.
Феликсу захотелось просто лежать тут.
— Иди и дерись с ними. Ты всегда хотел погибнуть героически.
Готрек шаркнул ногой,
— Я не могу, человечий отпрыск. Я — Истребитель. Я обязан умереть с честью. Если нас сейчас поймают, народ может подумать, что мы совершили кражу со взломом.
— Ну и что?
— Воровство — это позор. А я пытаюсь загладить своё собственное бесчестье.
— Я могу представить ещё худшее преступление, например, утопление умирающего.
— Ты не умираешь, человечий отпрыск. Это всего лишь царапина.
— Ладно, если уж так нужно.
Феликс поднялся на ноги. Он посмотрел на папки. Ему пришло на ум, что при правильном подходе эта информация может принести целое состояние. Даже небольшая её выборка была бесценна — бесконечная возможность шантажа и вымогательства.
Он поглядел на Истребителя и припомнил, что тот говорил о воровстве. Готрек не смирится с тем, что он возьмёт бумаги. Но даже если бы было возможно, Феликс не стал бы брать их. Они прокляты, это дело жизни маньяка вроде фон Гальштейна. То, что содержится в этих документах, способно разрушать человеческие жизни. В Нульне и так слишком много тайн. Слишком уж много власти, чтобы попасть в чьи–либо руки. Он взял фонарь и маслом из него полил шкафы с папками. А потом поджёг.
Сбегая вниз по лестнице и обоняя запах горящей бумаги, Феликс, как ни странно, почувствовал себя свободно. Он осознал, что после всего случившегося не станет работать с Отто, что его необыкновенно порадовало.
Диверсанты
«Нужно ли говорить, что мы не могли сообщить властям всю правду о нашем столкновении со скавенами, так как это могло связать нас с убийством высокопоставленного чиновника двора графини Эммануэль. А убийство, независимо от того, насколько заслуживала это жертва, — преступление, караемое смертной казнью.
Мы были уволены со службы и вынуждены искать другую работу. На счастье, во время пьяного кутежа в одной из самых неблагополучных частей города, мы забрели в таверну, владельцем которой оказался товарищ Истребителя по временам его бытности наёмником. Нас наняли выставлять из бара нежелательных личностей, и поверьте моим словам, люди должны были быть весьма, по–настоящему нежелательными, чтобы их приказали выкинуть из „Слепой свиньи“.
Работа была тяжёлой и неблагодарной, связанной с насилием, но я надеялся, что мы хотя бы в безопасности от скавенов. Разумеется, как довольно часто случалось, я ошибался. Как оказалось, по крайней мере один из них не забыл нас и замышлял отмщение…»
„Мои странствия с Готреком“ Том III, Феликс Ягер (Альтдорф Пресс 2505)
Феликс Ягер уклонился от удара кулака пьяного наёмника. Кулак с кастетом пронёсся над его ухом и так ударил в дверной косяк, что полетели щепки. Феликс нанёс удар коленом, угодив наёмнику в пах. Мужчина застонал от боли и согнулся. Феликс обхватил его за шею и потащил в сторону двустворчатой двери. Пьяница едва сопротивлялся. Он был слишком занят выблёвыванием подпорченного вина. Феликс пинком открыл дверь и вытолкнул наёмника наружу, придав ему ускорение мощным пинком пониже спины. Со слезами, текущими из глаз, и широко раскрытым в гримасе боли ртом, держась за пах, наёмник покатился в грязь Торговой улицы.