Истребитель. Ас из будущего
Шрифт:
– Как ни посмотришь – попусту отираетесь на аэродроме. А в столовой – первые…
А вот потери они несли наравне. Пилоты У-2 чаще от огня зенитной артиллерии, а истребители – от вражеской авиации. Только с прибытием в эскадрилью девушек скидок на женский пол командование не делало.
Первый полет со стрелком Тихон совершил при ночной бомбардировке села Хохлово, недалеко от Смоленска – восточнее его. По данным разведки, немцы устроили там склад, причем зенитное прикрытие было сильным. Днем склад пытались разбомбить штурмовики
На бомбардировку вылетели три самолета. Первый должен был подвесить над целью осветительную бомбу, два других – нанести удар.
Под фюзеляжем самолета Тихона подвесили четыре пятидесятикилограммовые бомбы. Тихону стало беспокойно – двести килограммов плюс бортстрелок. Для маленького самолетика нагрузка большая, кроме того – возрастает расход топлива.
Взлетели три самолета один за другим. Для кого-то это был первый боевой вылет, а для Тихона – первая ночная бомбардировка. Сбросить бомбы-то он сбросит, главное – в цель угодить.
Высоту самолетики набирали медленно и на восемьсот метров выходили долгих пятнадцать минут.
Тихон летел последним и ориентировался по огням выхлопов впереди летящих самолетов.
Несколько раз ведущий подправлял курс.
Без помех они перелетели линию фронта. Пилоты на самолетах перевели выхлоп на глушители и сбавили обороты моторов. Самолеты стали медленно терять высоту. Чем ниже высота бомбометания, тем точнее попадания. Но и ниже двухсот метров опускаться нельзя, есть вероятность, что самолеты будут поражены осколками своих же бомб.
Ведущий круто спикировал, сбросил осветительную бомбу на парашюте, и местность озарилась мертвенно-белым светом. А через несколько секунд – еще одну. Село – как на ладони. Немцам самолеты не видны, они выше осветительных бомб. И рева моторов, по которому можно ориентироваться, зенитчикам не слышно.
Второй самолет сбросил бомбы. Один, второй… четвертый взрыв – Тихон видел всполохи на земле. Промах! Все бомбы легли с недолетом. Прицеливаться неудобно, нижнее крыло перекрывает сектор прицеливания.
Тихон решил сбрасывать бомбы не все сразу, а с секундным интервалом. В таком случае хоть одна бомба да должна попасть в цель.
Ожили немецкие зенитки, малокалиберные «Эрликоны» ощетинились трассирующими очередями. Но пока они пролетали далеко от самолета Тихона.
Пожалуй, пора. Тихон дернул рычаг бомбосбрасывателя один раз, выждал секунду, дернул еще раз – и так все четыре бомбы. Взрывы последовали точно с секундным интервалом, облегченный самолет сразу стал набирать высоту.
Комэск приказывал после сброса бомб сразу уходить в сторону. Но Тихона разбирало любопытство – попал или нет, и он описал вираж.
Длинное здание склада горело с одного торца – в него угодила только одна бомба. Честно сказать, плоховато вышло. И калибр бомб маловат, а главное – прицел визирный
Тихон был разочарован. Зенитки лупили во все стороны, а цели не видели.
Ушли они от складов без потерь и через час уже сели на свой аэродром.
На ВПП их встретил сам комэск. Пилоты доложили о выполнении задания.
Когда Нефедов выяснил подробности, он помрачнел:
– В белый свет как в копеечку! Можно сказать, обделались. Повторить вылет! Что прикажете в штаб передавать?
Тихон попросил оружейников вместе с фугасными подвесить хоть одну зажигательную бомбу.
– Нет у нас, их бомбардировщикам дают.
Ну, на нет и суда нет. Хотя слегка обидно. Выходит, их легкие самолеты серьезными бомбардировщиками не считают.
Порядок построения в воздухе был прежним. Уже в полете Тихон решил зайти не так, как в первом вылете. Тогда получилось, что длинная ось склада была поперек курса самолета, потому у второго самолета промашка, а у него – единственное попадание. Но и одно попадание дало результат.
Когда они добрались до цели, пожар в южном крыле еще продолжался. Для летчиков – просто отлично, цель сама себя подсвечивала.
Первый самолет сбросил осветительную бомбу и две фугасных разом, и зенитки сразу открыли бешеную стрельбу.
Второй самолет тоже отбомбился, но Тихон не видел его попаданий, потому что ушел в сторону и описал вираж, заходя с торца склада. Лишь бы курс точно совпал, иначе бомбы рядом лягут.
Так, склад уже в створе, пора.
Тихон дернул рычаг бомбосбрасывателя раз за разом – четыре раза. Еще на земле он попросил Катю смотреть на цель. Зенитки неистовствовали, и ему надо было уводить самолет от огня. Куда попал, он не видел, но Катя закричала в переговорную трубу:
– Два раза точно! Наблюдаю пожар!
Из-под зенитного огня они ушли. Но своих самолетов не видно, а это значит, что добираться до аэродрома им придется в одиночку.
Отбомбившаяся парочка была уже там. Услышав рокот самолета Тихона, прожектористы включили прожектор.
Едва Тихон успел сесть на полосу, как прозвучало несколько взрывов, и самолеты, которые только что приземлились, загорелись.
Тихон свернул в сторону, а прожектор после первого же взрыва выключился. А сверху – рев моторов и новые взрывы.
Такую вот «подлянку» устроили им немцы. Сильно обозлившись на бомбардировку склада, они выслали в наш тыл одиночный пикировщик Ю-87. Ориентировочно место расположения нашего аэродрома они знали и явно рассчитывали, что при ночной посадке «швейных машин» аэродром себя явно обозначит.
Так и получилось. Включился прожектор, немец увидел аэродром сверху и отбомбился. Зенитчики из БАО зазевались и стали вести огонь уже вслед, «лаптежник» улетел.
Из двух экипажей уцелела только бортстрелок – она успела выскочить из кабины. Пилота же и второй экипаж посекло осколками.