Истребители танков
Шрифт:
Глава 4
ВО ВРАЖЕСКОМ ТЫЛУ
Кость в горле
Фашисты наступали. Наши части с боями отходили в сторону Харькова, оставляя один населенный пункт за другим. В это тяжелое время Фазлутдинов, который уже командовал взводом, был вызван в штаб артполка, где получил приказ задержать танки врага на одном из участков, чтоб дать возможность отступить нашей пехоте.
Уяснив задачу, Лутфей Сафиевич пошел к выходу. На пороге его остановил генерал, командовавший пехотными войсками.
— Ты
Когда прибыли на место и машины ушли, объехав заминированный участок дороги, бойцы почувствовали себя так, словно осиротели. Пушка — не ружье. На себе не унесешь. С одной стороны, она твоя защитница, а с другой — ты к ней прикован, потому как в ответе за нее, бросить не имеешь права.
Однако рассуждать некогда. Надо выбирать огневую позицию. Взвод высадился посреди дачного поселка. Впереди — небольшая площадь и развилка дорог. Вокруг — дома из досок, фанеры, но есть бревенчатые и даже кирпичные — то, что надо.
Орудия поставили по концам улицы, под прикрытием кирпичных домов. Два пулеметчика залегли по флангам, а автоматчики — в центре. Сейчас надо поскорей зарыться в землю и можно ждать «гостей». Справа — пойма реки, слева — железнодорожная насыпь. Так что немецким танкам деваться некуда — пойдут здесь. Успеть бы!
В небе появились вражеские бомбардировщики. Их привлекла площадь поселка, где валялись разбитые повозки, пушка, ящики. Место это, видимо, показалось фашистам подозрительным. Туда и «облегчились» стервятники с черными крестами. Пара бомб упала совсем рядом. Но никого из бойцов не задело.
Сейчас, по установившемуся порядку, должен начаться артобстрел, а потом жди танков. Но немцам, видно, не терпелось. Только улетели самолеты — выползли танки и бронетранспортеры с автоматчиками. Немцы на ходу открыли слепой беспорядочный огонь, от которого загорелись легкие домики поселка.
Дым, копоть, пламя скрывают бойцов от врага, но и ему трудно вести прицельный огонь. Эти жмурки кончились в пользу наших: «поймали» танк и бронетранспортер. Как только наблюдатель доложил, что они горят, по этому месту выпустили еще несколько бронебойных и осколочных снарядов. Пусть немцы думают, что нарвались на крупные силы. И они действительно задумались: прекратили стрелять.
Пауза оказалась как нельзя кстати. Наспех перевязали раненых и начали дооборудовать изрядно попорченную взрывами огневую позицию.
Но тут наблюдатель доложил о том, что по железной дороге приближается дрезина с крупнокалиберным пулеметом. «Сейчас ее встретим!» — еле слышно процедил Фазлутдинов сквозь зубы и приказал открыть огонь осколочными снарядами.
От прямого попадания дрезина слетела с рельсов, словно игрушечная. Пулеметчик расстрелял оставшихся в живых немцев. Тотчас в небе появились десять Ю-87. Пикируют, начинают бомбить… И вот уже наши орудия стали беспомощными. У одной из пушек взрывом оторвало колесо, разбило панораму. Тяжело ранило в голову наводчика Морозова, но он не покинул строй.
Пушке срочно сделали
Пулеметчик, расположенный справа, доложил, что в пойме реки появились немецкие автоматчики в маскхалатах. Пройтись бы по ним из пушек, да нельзя: мешает высокий берег реки. А потому командир взвода отдал приказ вступить в бой пулеметчику. Атакующие попятились и укрылись за поворотом реки, откуда больше и носа не показывали. Но радоваться рано. Начался артобстрел. Снаряды ложились уже не на площади, а совсем рядом. Похоже, где-то поблизости сидел вражеский наблюдатель.
Все кругом заволокло дымом. К гари примешался едкий запах горящей краски. Дышать стало трудно до удушья. Рвутся снаряды. Стонут раненые. Немцы подошли так близко, что вот-вот раздавят гусеницами танков.
Фазлутдинов собрал всех, кто мог двигаться. Сам встал у первого орудия, заменив тяжело раненного наводчика Харькова. Открыли беглый огонь из двух орудий, чередуя бронебойные и осколочные снаряды, шрапнель.
Прямым попаданием разбило второе орудие, выбыл из строя его расчет. Убит радист и разбита радиостанция. Но и у немцев горят бронетранспортер и машины автоматчиков.
С выходом из строя рации порвалась нить, связывавшая со штабом полка, откуда Фазлутдинов ждал приказа отходить. Основная задача выполнена. Взвод задержал врага более чем на пять часов. Но еще одна атака — и горсть бойцов с одной пушкой не удержит позиции. Глупо, обидно умирать не за понюшку табака. Однако выбора нет. Вспомнился приказ Сталина, согласно которому за самовольный уход с боевых порядков полагался расстрел. Значит, надо драться до последнего.
Перевязали раненых, убрали убитых и собрались возле уцелевшего орудия. Фазлутдинов поблагодарил бойцов за мужество. И вдруг слева и сзади послышался шум моторов. Мелькнуло: немцы зашли с тыла! Но как они прошли через минное поле? Только хотел крикнуть Лутфей Сафиевич: «Занять круговую оборону!» — как увидел знакомого шофера, который кричал: «Приказ сняться!»
Каким милым, родным показался в этот момент мрачноватый водитель! С ходу подцепили уцелевшую пушку, положили раненых и только собрались отъехать, как возле машины появились незнакомые раненые пехотинцы. Они сидели в подвале одного из домов и оттуда, не в силах помочь, наблюдали за боем.
Захватив пехотинцев, двинулись к своим — кто в кузове, кто на лафете пушки. Враг пытался достать снарядами. Но путь лежал возле кирпичного завода. Взрывы подняли тучи пыли, в которой и скрылась машина.
В липовой роще, в южном пригороде Харькова, товарищи встретили Фазлутдинова и его бойцов, словно вернувшихся с того света. Все видели, с каким остервенением враг стремился опрокинуть небольшую группу людей, стоявших насмерть. Когда замолчала рация, в штабе все мысленно простились с отважными бойцами. Машину послали на всякий случай, не веря, что она застанет кого-то в живых.
За этот бой многие бойцы взвода были представлены к правительственным наградам. А старший сержант Фазлутдинов получил свой первый орден — Красной Звезды.