Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя
Шрифт:
Меня удивила странная реакция майора: он резко встрепенулся и с интересом посмотрел на меня, что-то прикидывая в уме. После чего они с особистом быстро переглянулись. А то, что политрук особист, я был уверен на все сто, не раз имел с ними дело, друзей у отца много. Да и брат матери часто навещал нас, а он был стопроцентный особист.
– Бойцы свободны! – скомандовал политрук и, повернувшись ко мне, сказал:
– Нужно поговорить.
В это время у «эмки» остановилась полуторка, из которой с грохотом посыпались красноармейцы. У командира, вылезшего из кабины, была красная
– Я их задержу, – быстро сказал особист и направился к комендачам.
– Так, у нас мало времени. Хочешь стать летчиком-истребителем? – быстро спросил майор.
Что-что, а для меня это был сюрприз, и сюрприз немалый.
– Конечно, хочу! – выкрикнул я.
– ЛаГГ знаешь?
– Немного знаю, управлять умею, – ответил я осторожно.
– Кто ты и откуда, мы узнаем позже, а дело тут такое…
…при эвакуации подбитой машины его механики заодно притащили севший на вынужденную истребитель. Майор сразу прикинул, что это шанс: потери от немецких истребителей действительно большие, вот он и пошел на небольшое должностное преступление, оставив и отремонтировав самолет…
– Никто не может с ним справиться. Наш самый опытный пилот поднялся, сразу сел и сказал, что им управлять невозможно. Истребитель есть, а посадить в него некого. Даже соседи от него отказываются.
– Ну это понятно, мне он тоже не сразу дался, – кивнул я, недоумевая, зачем все же истребитель в бомбардировочном полку.
– Но дался?
– Да!
– Хорошо, я понимаю, что надолго ты у меня не задержишься, но хотя бы неделю с прикрытием – все легче. Так, слушай меня. Ты сержант Суворов, пилот связного самолета семнадцатого бомбардировочного полка. Утром двадцать второго вылетел на поиски севшей на вынужденную машины капитана Ильина, но был подбит истребителями и сел на вынужденную, дальше сам сообразишь.
– А сколько я в полку?
– Пусть будет две недели. С одиннадцатого.
– А документы?
– В штабе, сдал на замену, – успел сказать майор до того, как к нам подошли комендачи.
– Товарищ майор, капитан Воронов, дежурный наряд комендатуры. Разрешите обратиться к летчику?
– Обращайтесь, – кивнул майор.
– Ваши документы! – это уже мне.
– У меня их нет… – начал я говорить. Майор и политрук, который действительно оказался особистом данного полка, подтвердили, что по счастливой случайности они оказались моими командирами и что я сдал по приказу начштаба полка документы на замену. Капитан записал мои данные и, пожав руку, поблагодарил за сбитые. А когда мы подходили к машине, к нам подбежал конопатый боец с моим сапогом в руке. Спросив разрешения у майора обратиться к летчику, то есть ко мне, отдал сапог и с чувством сказал:
– Большое вам человеческое спасибо, товарищ летчик!
– Да ладно, еще собью, – засмущался я и по команде майора сел на заднее сиденье.
Положив портфель между собой и политруком, я вытащил из кармана скомканную портянку и, намотав ее на ногу, надел сапог.
– Теперь давай послушаем, кто ты и откуда, – как я и опасался, начал задавать вопросы особист.
– Всеволод Суворов. Семнадцать лет. Сирота. Ум-м, сын полка.
– Ха, немного! Это единственный случай, чтобы один летчик за ОДИН бой сбил ПЯТЬ самолетов противника! Да еще и на И-16! Да еще и мальчишка, который не состоит на службе! – покачал головой сидящий впереди Никитин.
– Ну ладно, как научился летать, немного понятно, но вот о генерале лучше молчи. Его сняли с постов как недисциплинированного и не справившегося с обязанностью руководителя, – спокойно сказал особист, дождавшись, когда майор замолчит.
– Ясно.
– Теперь давай рассказывай, откуда у тебя этот портфель.
Майор Никитин и старший лейтенант госбезопасности Никифоров ехали в штаб ВВС фронта, где собирались просить летчика на ЛаГГ. Были у них там знакомые, но тут попался я. В соседних истребительных полках никто эту машину не знал, а тот летчик, который на нем прилетел в штаб фронта с приказами, был сбит и сейчас находился в госпитале. Я даже не знаю, фарт это или просто случай так попасть, но как бы то ни было, мы уже подъезжали к зданию, которое занимал штаб ВВС.
– И тут у меня боезапас кончился, ну я и стал крутиться, пока они меня в «ножницы» не взяли.
– Какие «ножницы»? – сразу же ухватился Никифоров.
К штабу мы подъехали минут десять назад и сейчас стояли около ряда таких же машин и беседовали. Командиры знакомились со мной, а я с ними.
– Ну это когда два истребителя одновременно атакуют по боковым векторам. Вот я и назвал их «ножницы». Получается, как будто ножницы сдвигаются, – выкрутился я.
– Понятно. Ладно, иди в разведотдел, там все сдашь и доложишься, а мы пока твоей легендой займемся, – сказал старлей.
Маузер я оставил в машине по совету майора – слишком ценная вещь для простого сержанта, так что любой командир мог меня обидеть, отобрав. Мол, у меня и так ТТ есть. Очки тоже оставил, на всякий случай.
«Политрук» уже скрылся в дверях, когда к ним подошли мы с майором.
Не успели мы войти в фойе, как какой-то командир заорал на меня:
– Кто такой, почему в таком виде?!
Повернувшись я увидел подполковника, который, привлекая к себе внимание блеском сапог и выпучив глаза, возмущенно смотрел на меня. Вид я имел действительно непрезентабельный. А что вы хотите? Поползай по немецким тылам, сам похожим станешь. Мне ничего не оставалось, как только вытянуться по стойке «смирно». Никитин открыл было рот, но тут меня спасли, и кто? Сам Павлов!
– Где этот герой, что пятерых сбил? – услышал я гулкий голос за спиной, от входной двери.
Обернувшись, я увидел генерала армии, с интересом смотревшего на нас. Позади него толпилась свита из семи человек.
– Сержант Суворов, – представился я. Вряд ли он ждал ответа лично от меня. Вопрос он задал всем.
– Так это твоя работа? – Он сделал неопределенный жест вверх рукой.
– Да, товарищ генерал. Я летел с особо важными разведданными, но повстречался с немцами, пришлось принять бой.