Истребители. Трилогия

Поселягин Владимир Геннадьевич

Отдав все оружие кроме ТТ, я стоял вместе с сержантом и рассказывал кто я, и откуда, пока бойцы ворошили склад.

– М-да. Значит отец у тебя полковник Суворов?

– Ну как-то так, – кивнул я.

– Не слышал о таком.

– А вы что всех командиров авиации знаете? – удивился я, причем достаточно искренне.

– Да нет, но все равно я про него нигде не слышал, – пожал плечами сержант, поправляя на поясе кобуру с наганом.

– А вы почему без всего? Где оружие? – с интересом спросил я.

– А-а-а, – расстроенно махнул рукой сержант.

– На

лесозаготовках мы были. Летним лагерем стояли, результат ты видишь. Оружие в ружпарке, мы за двадцать километров от него, потыкались в разные стороны, везде немцы, вот к вечеру к вам вышли, – пояснил он.

– Да, понятно, – вздохнул я, и спросил чего он так долго стояли у противоположной опушки.

– Братская могила там. Свежая. Мы сюда вообще зачем повернули? Колонну пленных встретили, десятка три там было, все с голубыми петлицами. Немцев десяток было, с голыми руками на них не кинешься же, пошли по следам и наткнулись на аэродром, – пояснил мне Иванов.

– Понятно.

– Семенов, что там? – крикнул сержант вглубь склада.

– Сейчас заканчиваем, – прилетело в ответ.

– Я пойду в казарму схожу, я там вроде удочки видел.

– Рыбу ловить? – понимающе кивнул он.

– Да.

Оставив Витю у склада, он уже ушел под командование сержанта и сейчас «бдел» у штаба.

В казарме я достал две удочки и срезал с них леску с поплавком, грузилом, и крючком. Удилища можно и другие сделать, главное чтобы снасти были. Меня удивило, что леска была не капроновая, а из шелка, даже непривычно как-то.

Намотав их на щепку и убрав в вещмешок, я направился в полуразрушенную от близкого взрыва бомбы столовую, мне пришла в голову мысль разузнать там на счет продовольствия, но я опоздал в столовой уже были парни сержанта Иванова.

– Привет ребята.

– И тебе не хворать, – приветливо кивнув, ответил один из них, рябой боец с немецкой винтовкой мотоциклиста на плече.

– Где тут соль можно взять?

– Вон там солонки, бери.

И действительно взяв полную солонку, я завернул ее в обрывок газеты и сунул в вещмешок.

– Ребята, там шум двигателей слышно, товарищ сержант приказал уходить в лес, – вбежал в столовую один из бойцов с моей берданкой в руках.

– Уходим, – скомандовал рябой, и мы побежали к лесу.

Мы уже скрылись в лесу, как на аэродром выехало три машины. Одна легковая и две грузовых. У сержанта был свой бинокль, где-то добыл, я же рассматривал их в свой, встав чуть в глубине леса, чтобы нас не заметили с аэродрома.

– Технари, – коротко проинформировал я их, продолжая рассматривать немцев.

Машины остановились у единственного уцелевшего МиГ-1, который я даже не догадался сжечь. Немцы высыпавшись из кузовов облепили пострадавшую машину, и стали ее осматривать.

– Уходим, не по зубам они нам, – вздохнув, приказал Иванов.

В это время пяток немцев отделились от основной группы и направились к зданиям штаба и склада. Остальные стали разбирать истребитель, и подготавливать его к перевозке.

– Может «возьмем» этих? – спросил я, сам не ожидая от себя такого.

Опустив

бинокль, я задумался. В последнее время, после попадания сюда, и поляков, я был как бы в прострации, то есть ходил делал все как во сне. А сейчас эта пелена как бы спала с моих глаз, и я понял что хочу жить, просто жить. Вернувшиеся краски вокруг, воздух с примесями горевшей техники и бойцы стоящие рядом, которые с любопытством разглядывали немцев, и о чем-то говоривший сержант, дали мне понять что я «вернулся». Я. Тот настоящий, песенник, балагур, и бабник. Который может пойти на что угодно.

– Что? – не расслышал я, что мне говорил сержант, будучи занят своими мыслями.

– Я говорю, что шанс конечно есть, но как мы будем уходить? Если немцы вон там поставят пулемет, то они перекроют наш отход, и шансов уйти из зданий в лес будут минимальны. По крайней мере потери будут, – повторил сержант.

– Это конечно так… – задумался я на несколько секунд. Во мне проснулся азарт, и я просто хотел уничтожить этих немцев:

– …но если парни с винтовками нас прикроют и не дадут немцам сосредоточиться по воронкам, пока мы уничтожаем этих что к зданиям идут, то шанс есть.

– А когда будем уходить они нас прикроют из окон штаба, а мы их из леса… хм, а что вполне может быть, – после некоторых раздумий согласился сержант.

Быстро отобрав бойцов, Иванов хотел было оставить и меня с безоружными, но я воспротивился:

– Бой в помещениях лучше вести преимущественно из пистолетов и автоматов, так как с винтовкой там не развернешься, – похлопал я себя по кобуре.

Короче меня взяли. В это время, неторопливо идущие немцы скрылись в штабе и складе, и мы прикрываясь деревьями и зданиями чтобы нас не рассмотрели как с машин, так и изнутри помещений, стали передвигаться к бревенчатым зданиям.

Прижавшись к срубу штаба, спиной ощущая все выпуклости бревен, я старался восстановить дыхание. Оказалось, передвигаться под возможным обстрелом или под давлением, что тебя вот-вот обнаружат, очень даже действует на нервы из-за чего сбивается дыхание.

После знака сержанта мы стали заглядывать в окна осматривая помещения. В моем никого не было, а вот в соседнем судя по тому как боец быстро присел, кто-то был, да и я слышал как кто-то бормочет не на нашем языке. Боец повернулся к сержанту и показал два пальца.

«Понятно, там двое!» – понял я его знаки.

Стволом пистолета приоткрыв створку окна, в котором отсутствовали стекла выбитые близкими разрывами авиабомб, я положив ТТ на подоконник, проник в помещение и подхватив пистолет прицелился в дверь. За мной почти сразу влезло два бойца, у одного из них был немецкий карабин, и подсумки с обоймами на поясе. У второго кроме гранаты ничего не было.

Показав на дверь я сделал движение как будто открываю ее показав на того что с гранатой. Кивнув, он медленно переставляя ноги чтобы не скрипеть полом приблизился к двери взявшись за ручку вопросительно посмотрел на меня. Чуть приблизившись, я кивнул, давая сигнал. Парень с карабином страховал меня сзади.